— Глэдис! — проревел он. — Камин потух!

— А ты оставь его в покое, милый, — отозвалась миссис Бил. — Он у тебя всегда тухнет.

Капитан снова плюхнулся в кресло, и пружины протестующе взвизгнули.

— И дрянь же, черт возьми, это нынешнее пиво, верно, Даррелл? — заметил он, глядя на стакан, который принесла мне миссис Бил.

— Не сквернословь, милый, — сказала она.

— Адская дрянь, — с вызовом повторил капитан, сверля меня взглядом. — Вы согласны, Даррелл?

— Право, не знаю, я ведь до войны не пил пива, — ответил я.

— Ни крошки хмеля, — продолжал капитан. — Точно вам говорю, ни крошки.

В эту минуту, вихляясь в суставах, будто жираф, в комнату ворвался Билли.

— Привет, — сказал он мне, дурашливо улыбаясь. — Ты уже здесь?

— Где ты пропадал? — рявкнул капитан.

— Гулял с Молли, — ответил Билли, размахивая руками. — Тра-ля-ля, тра-ля-ля, это моя новая возлюбленная.

— Ха! — удовлетворенно хмыкнул капитан. — Стало быть, с девчонками крутишь? Молодец! А вы, Даррелл, тоже дамский угодник?

— Наверно, — осторожно ответил я, не совсем уверенный, как капитан Бил представляет себе дамского угодника.

Убедившись, что миссис Бил вышла из комнаты, капитан наклонился вперед.

— Я и сам вовсю ухлестывал за дамами, — пророкотал он заговорщицким шепотом. — Пока не встретил Глэдис, разумеется. Черт!.. После Западного побережья человеку нужна достойная подруга!

— И долго вы пробыли в Африке? — спросил я.

— Двадцать пять лет… четверть века. Черные меня любили, — простодушно похвастался он. — Конечно, я с ними по справедливости обращался, и они это ценили. Дядей Билли называли.

В этом месте Билли по какой-то одному ему известной причине разразился истерическим хихиканьем.

— Дядя Билли! — захлебывался он. — Надо же, называть тебя «дядя Билли»!

— Ну и что? — прорычал капитан. — Выражение преданности. Они меня уважали, так-то.

— А мне можно пива? — спросил Билли.

— Только один стакан, — отрезал капитан. — Ты еще молод пить. Скажите ему, что он молод пить, Даррелл. Молод пить, курить и распутничать.

Билли состроил гримасу, подмигнул мне и вышел из гостиной за пивом.

— Ну, и как вы ладите с зебрами? — вдруг рявкнул капитан Бил так зычно, что я едва не выронил стакан.

— Гм… ну, я, конечно, видел зебр, но вообще-то я ведь в львятнике работаю.

— Ах так, — сказал капитан. — Ну да, вас ведь туда назначили? Ясно, и как же вы ладите со львами?

— По-моему, хорошо лажу, — осторожно ответил я.

— Ладно. — Капитан посчитал, что эта тема исчерпана. — Вы любите кэрри?

— Гм… да-да, люблю.

— Острый кэрри? — допытывался капитан Бил, сверля меня подозрительным взглядом.

— Да. Моя мать готовит очень острый кэрри.

— Ладно, — удовлетворенно произнес капитан. — Приходите к нам обедать… в четверг. Я сам приготовлю кэрри. Никогда не доверяю это Глэдис… не умеет делать острый кэрри… преснятина. А надо, чтобы пот прошибал.

— Я вам очень признателен, сэр.

— Глэдис! — взревел капитан Бил так, что стены задрожали. — Даррелл придет к нам обедать в четверг. Я приготовлю кэрри.

— Очень хорошо, милый, — сказала миссис Бил, возвращаясь в гостиную. — Приходите часам к семи, Джерри.

— Я вам очень признателен, — повторил я.

— Отлично. — Капитан поднялся на ноги. — Итак, в четверг — ясно?

Мне было ясно, что пора уходить.

— Что ж, ладно, большое спасибо за пиво, сэр.

— На здоровье, — пробурчал капитан, — на здоровье. Только поосторожнее с этими зебрами, учтите, от них ведь всяких гадостей можно ждать. Всего доброго.

Глава четвертая

Манеры медведя

С точки зрения публики подлинными звездами секции были белые медведи Бэбс и Сэм.

— После белых медведей, — говорил Джеси посетителям, — остальное можно и не смотреть.

Публика не прочь поужасаться действительной или мнимой свирепости львов и тигров, но быстро теряет к ним интерес. А вот на белых медведей люди могли смотреть без конца, потому что те их смешили. Львов и тигров надо наблюдать подолгу, чтобы подметить что-нибудь интересное в их частной жизни, а у кого же из посетителей есть время терпеливо следить за спящими животными в надежде увидеть проявление примитивных страстей или еще какое-нибудь диво. То ли дело белые медведи: они, как говорится, никогда не покидали сцену, и публика могла часами простаивать около их вольера. Сэм либо стоял в углу, плавно покачиваясь, либо лежал на бетонном полу, распластавшись на животе совсем по-собачьи и пренебрежительно взирая на людей. Его супруга Бэбс ныряла в бассейн за хлебом и печеньем или просовывала длинную морду между прутьями ограды и разевала пасть, чтобы угощение бросали прямо в рот.