— Ну что? — поинтересовался у него ректор, едва Волков появился в его кабинете. — Всё-таки переход на следующую ступень?

— Вы оказались правы, Дмитрий Аристархович, — кивнул преподаватель. — Его энергетический каркас, конечно, нуждается в доработке, но, в принципе, ничего страшного. Пару-тройку дней, немного его усилий и желания, и всё придёт в норму. Я с ним поговорил и всё объяснил.

— Спасибо, Ярослав, — кивнул ректор, что-то записывая в своём ежедневнике. — Больше ничего странного не заметил?

— Да, вроде, нет, — пожал плечами Волков. — Всё в порядке. Резерв каркаса немного увеличен, но это обычное дело. Когда перестанет пульсировать, всё должно само прийти в норму.

Уже выходя из кабинета, Ярослав Александрович вспомнил то чувство, которое овладело им, когда он понял, что не справится. То самое чувство, словно ты стоишь перед надвигающейся волной, которая уже готова обрушиться тебя своей многотонной тяжестью.

Если бы Полозов не справился, от Волкова даже бы пепла не осталось

Ректору он не стал рассказывать всего того, что испытал. Да и нельзя этого было делать.

А вот доложить о произошедшем человеку, который просил его приглядывать за Полозовым, следовало незамедлительно, пока не случилось беды.

Волков не знал до сегодняшнего дня, как должна ощущаться родовая сила, поскольку родовитым он не был. В его понимании это было сравнимо, наверное, с огненным валом, который раз за разом прокатывается по каждой ниточке энергетического каркаса, даря ощущение могущества.

Но вот только в этом парне не наблюдалось ничего похожего на его представления, поскольку Волков оказался не готов к тому, что ему открылось. Полозовская сила оказалась гигантской чёрной волной, сметающей на своём пути всё, до чего она смогла дотянуться. Единственной эмоцией, которую она вызывала, был животный страх перед грозной неумолимой стихией.

И первым об этом должен был узнать тот человек, которому Волков был обязан не только своим назначением на должность преподавателя по физической подготовке, но и жизнью.

Радислав Смирнов должен узнать первым, о том, что в Полозове начал просыпаться родовой дар. А вот ректору об этом было знать вовсе не обязательно. Скоро всё само-собой вскроется. Да и неизвестно, как именно ректор воспользуется этой информацией.

А уж Волков позаботится о том, чтобы у Полозова не возникло новых проблем. Теперь он понимал, что произошедшее на дуэли с Громовым — результат огромной выдержки парня. Не будь её, Громов был бы мёртв. И Волков знал, что Полозову не составило бы труда это сделать.

— А тебя стучаться не учили? — язвительно поинтересовался парень, на самом лихорадочно соображая, что сейчас отвечать родителю.

— Я хочу услышать, как эта трость оказалась у меня, Пётр, — произнёс Полозов-старший, положив её на кровать парня, полностью проигнорировав вызывающий тон Пети. — И я тебе очень советую воздержаться от вранья.

— Серьёзно? — сила в руках парня бурлила, готовая в любой момент сложиться в убойный конструкт. — Прямо советуешь?

— Да, сын, — спокойно кивнул Полозов-старший. — Ты, наверное, просто не понимаешь, в какой ситуации сейчас находишься. Что ж, я поясню. И да, я не люблю свои просьбы повторять по два раза, — сделав шаг вперёд, он прикоснулся тыльной стороной ладони к руке парня.

Петя моментально ощутил, как сбивается его концентрация, а вся сформировавшаяся в руках сила куда-то бесследно исчезла. От удивления парень замер. Вот так, походя, одним простым мимолётным касанием опустошить четверть его энергетического каркаса?

— Как ты это сделал?

— Петя, пожалуйста, не испытывай моего терпения, — раздраженно произнёс Полозов. — Я задал тебе вопрос. И я не уйду, пока не получу на него ответ.

— На меня в тот день напали, — пробурчал Петя, понимая, что некоторые детали всё же придётся рассказать. — Именно там я её и потерял.

— Ты меня всё больше изумляешь, — покачал головой Полозов-старший. — Хочу заметить, что это уже второй раз за несколько дней, когда на тебя нападают. Не объяснишь причин такого повышенного внимания к своей персоне?