Забудь меня. Ты мне (не) муж

Аннотация

— Галя, пожени нас! — вопит во все горло Роман.

— Ты сошел с ума, Чаровский? — с усмешкой интересуется Галина.

— Тебе что — сложно? Пожени! — требует Ромка, хватает меня за талию и усаживает к себе на колени, молниеносно целуя в губы. — Видишь же, два сердца стремятся слиться воедино!

— Так сливайтесь, кто же против, — хмыкает кто-то из наших друзей. — Зачем жениться-то?

— Не. Я так не могу. Все нужно сделать правильно. Сначала ЗАГС, потом постель. С сегодняшнего дня я правильный! — гордо выдает Чаровский.

— Ром… — пытаюсь я что-то спросить у друга, но меня останавливает очередной поцелуй.

— Кира, малыш. Ты любишь меня, я люблю тебя. Мы просто обязаны пожениться и быть вместе. Ты же сама понимаешь это.

— Ты меня любишь? — на одном дыхании спрашиваю я, не веря своему счастью.

Пролог — Кира, ты меня любишь? — неожиданно спросил Роман, вглядываясь в мои глаза. — Скажи да, — потребовал он и взял меня за руку, привлекая к себе. — Да, — не в силах солгать, призналась я. Еще вчера он был мне другом. Другом, которого я люблю со школьной парты. Он был недосягаем для меня. Парень моей лучшей подруги. Сегодня все изменилось. Катя бурно рассталась с Романом и уехала в Чехию с будущим мужем. — Обожаю тебя, малыш, — расплылся в счастливой улыбке мужчина моей мечты и выдал: — Выходи за меня замуж! Я в шоке посмотрела на Рому. Это он так шутит? Мне нужно ему подыграть? — Я согласна, — хихикнула я. Хотела бы я, чтобы это было правдой. Но… такого просто не может быть. Где я и где младший сын Чаровских? Мы словно из разных миров. — Галя, пожени нас! — завопил во все горло Роман, оборачиваясь к жене своего друга. — Ты сошел с ума, Чаровский? — с усмешкой поинтересовалась Галина. — Тебе что — сложно? Пожени! — потребовал Ромка, схватил меня за талию и усадил к себе на колени, молниеносно целуя в губы. — Видишь же, два сердца стремятся слиться воедино! — Так сливайтесь, кто же против, — хмыкнул кто-то из наших друзей. — Зачем жениться-то? — Не. Я так не могу. Все нужно сделать правильно. Сначала ЗАГС, потом постель. С сегодняшнего дня я правильный! — гордо выдал Чаровский, продолжая прижимать меня к себе. — Ром… — попыталась я что-то спросить у друга, но меня остановил очередной поцелуй. — Кира, малыш. Ты любишь меня, я люблю тебя. Мы просто обязаны пожениться и быть вместе, — ударился в рассуждения мой идеал. — Ты же сама понимаешь это. — Ты меня любишь? — на одном дыхании спросила я, не веря своему счастью. — Конечно, малыш. Разве может быть иначе? — прошептал Рома, прижимаясь лбом к моему лбу. Сердце понеслось вскачь. Эмоции зашкаливали. Хотелось кричать от счастья. — Тихомирова, будь человеком, пожени нас, — опять потребовал мой мужчина, переводя взгляд на подругу. — Не доводите нас до греха… Что было дальше, я помнила с трудом. В моей голове сплошной туман... Кажется, у меня просили паспорт. Мы всей компанией куда-то шли, ехали на машине. Галя говорила какие-то важные слова. Ребята громко кричали, поздравляли нас с Ромкой. Кто-то фотографировался рядом с нами… Опять машина. Мы с Ромой вдвоем. Его губы на моих губах. Мое безмерное счастье… Помню лишь Рому, его жаркие поцелуи, руки на моем теле. Очнулась я утром. С кольцом на пальце и штампом в паспорте. Одна в огромной постели… Одна в шикарном гостиничном номере… Одна… Вскоре телефон выдал сообщение: “Прости. Забудь обо всем. Это была ошибка”. И все… Большего я не достойна? Боль от предательства не давала дышать. В груди растекалась тяжестью обида. За что он так со мной? Может быть, я зря ждала его все эти годы? Или ему не понравилось со мной? Почему он больше не пишет? Почему исчез?.. Неделю я не выходила из своей комнаты в общежитии. Никого не хотелось видеть. Ревела в подушку… Когда же иссякли слезы, я заставила себя шевелиться. Нужно было сдать сессию, иначе бы вылетела из университета. Я сильная. Я со всем справлюсь. Путь и без Ромки. Пусть его в моей жизни нет и никогда больше не будет. Но будет тот, кого Роман Чаровский подарил мне, не ведая этом. Я больше не одна. Мне есть ради кого жить. Маленький комочек счастья, который перевернул всю мою жизнь. == Дорогие друзья, приглашаю вас в историю Романа Чаровского, брата главного героя романа “Забудь меня. Я (не) твоя жена”. Книги можно читать отдельно. Глава 1 — Кира, ты сообщила отцу ребенка о малыше? — в который раз спрашивает папа. — Нет, — качаю головой я, прикрывая рукой выступающий живот. — Дочка, так неправильно. Он имеет право знать, что скоро станет отцом. Я бы в свое время много отдал за такую возможность, — укоряет меня родитель. — Пап, у нас все было иначе. Рома бросил меня, отделался лишь сообщением. Написал, что все было ошибкой, — признаюсь я, смахивая слезы со щек. Обида опять накатывает на мое измученное сердце. Она сковывает его, не давая спокойно дышать. Никогда не любила спиртное, а на той вечеринке меня уговорили выпить бокал какого-то коктейля. Дура я, конечно. Что уж скажешь. Опьянеть с одного бокала дано немногим. Что было позже, вообще плохо помню. Лишь ощущение счастья. Как же иначе? Мужчина моей мечты обратил на меня внимание. Что-то говорил мне, целовал. Осознание наступило лишь наутро. Мало того, что Рома женился на мне, так еще и невинности лишил. А ведь я же любила его. Зачем он так со мной? И вот сейчас результат той ночи толкается у меня в животе своей маленькой ножкой. Знала бы я, чем все закончится, не пошла бы на ту вечеринку. Или все же пошла? Разве не чудо, что я беременна от Ромки? У меня будет малыш от любимого мужчины. Ради этого можно вытерпеть многое. — Дочь, с тобой все хорошо? — прихожу в себя от голоса папы. — Да. Конечно. Просто задумалась, — улыбаюсь я, ласково гладя выступающий живот. — Давай я отвезу тебя к особняку Чаровских. Вдруг твой Рома дома? Скажешь ему о ребенке, — настаивает папа. — Ну зачем ты так? Что мне там делать? — опять накатывает на меня тоска. — Я хочу, чтобы ты сделала все правильно. Чтобы потом никто не сказал, что ты скрыла ребенка. Нужно сообщить о малыше его отцу. Не хочешь ехать, так напиши письмо. Бумага все стерпит. — Мы не в каменном веке, чтобы писать письма на бумаге, — с деланным безразличием фыркаю я. — Тогда пиши в телефоне. Умные вы больно стали, — обижается отец. — Папуль, прости, я не хотела тебя обидеть, — обнимаю родителя, прижавшись к его плечу. Как же хорошо, что у меня есть хотя бы он. — Ну что, поехали? — с надеждой спрашивает папа. — Пусть будет по-твоему, сейчас напишу письмо, раз бумага все стерпит, — вынужденно соглашаюсь я. И опять очередная ошибка. Хотя, что бы ни случилось дальше, папа прав в этот момент. Нужно мне самой все увидеть. Иначе я пожалею, что не сообщила Ромке о ребенке. Мечтала бы о встрече с любимым… Когда мы подъезжаем к особняку Чаровских, то понимаем, что там проходит какая-то вечеринка. — Кажется, мы не вовремя, дочь, — расстраивается отец. — Что будешь делать? — Попытаюсь найти Рому, не зря же я приехали. Если я сейчас уеду, то уже не решусь сказать ему о ребенке, — говорю я, выбираясь из автомобиля папы. На территорию Чаровских я прошмыгнула через боковой вход, о котором когда-то рассказывал Роман. Гремит музыка, народ веселится, кто-то танцует у бассейна, кто-то собирается кучками и отмечает неизвестное мне событие в узком кругу. Иду как по наитию, словно знаю, где сейчас отец моего ребенка. Останавливаюсь у одной беседки, где обосновались молодые люди. — Что нового, Ромыч? — спрашивает кто-то. — Все так же. Отец негодует, что я не желаю заниматься его драгоценным банком. Мать все ищет невест для Ваньки. А я хочу свалить из этого дома, — слышу я до боли знакомый голос. — А что твоя невеста? Когда свадьба? — хохмит кто-то другой, и следом раздается мужской хохот. — А никогда, — зло усмехается Роман. — Я позаботился об этом! Теперь маман не определит меня к какой-нибудь аристократической стерве. У меня все под контролем. Это он обо мне и нашем неожиданном браке? Какая же я дура. И еще приперлась сюда в надежде на разговор с отцом моего ребенка. — Крошка, а ты у нас кто? — спрашивает пьяным голосом кто-то за моей спиной. Я медленно разворачиваюсь и смотрю заплаканными глазами на парня в наполовину расстегнутой белой рубашке. — О… Какая ты большая, крошка, — протягивает незнакомец, разглядывая мой живот. — Эй, парни, это чья жена пришла навестить нас? — кричит он, хватая меня за руку и таща в беседку. — Не надо, отпустите меня, пожалуйста, — тихо прошу я, но меня никто не слышит. — Посмотрите, какую крошку я нашел? Спорим, она тайно пробралась к Чаровским, чтобы увидеться с Ромкой? — гогочет парень и выпускает мою руку. — Ты уж реши, кого нашел, Смирневский? — среди мужского смеха раздается женский голос. — Жену или тайную любовницу Чаровского? — больно бьет меня словами незнакомка. Я неосознанно делаю шаг назад, чуть не падаю на ступеньках. С трудом удерживаюсь на ногах и поднимаю взгляд. Лучше бы я этого не видела… На коленях моего Ромы сидит длинноногая красотка, целует того и шарит руками по его обнаженному торсу. Да и сам бывший друг не отстает от подружки. Одной рукой он прижимает блондинку к себе, вторую — запускает ей под короткую юбку. Сердце стреляет от боли. Что это? Почему? — Нет, мы такую не знаем, — зло усмехается блондинка, с насмешкой глядя на меня. — Правда, дорогой. — Рома, — внезапно охрипшим голосом зову я его. — Нам надо поговорить, — зачем-то добавляю я. — Ты кто? — смотрит на меня Роман Чаровский и словно не видит. — Кира, — шепчу я, не чувствуя слез, что катятся по моим щекам. — Извини, я не знаю тебя, — говорит мой некогда идеал. Мир плывет перед глазами, боль пронзает мое сердце. Я, пошатнувшись, едва не падаю. — Тише, малышка, — подхватывают меня чьи-то руки. — Не обращай внимания, Чаровский сегодня просто пьян. Зря ты пришла. — Зря, — с трудом говорю я. — Давай я тебя провожу, — предлагает незнакомец, протягивая мне руку. — Спасибо, я была бы благодарна за помощь, — дрогнувшим голосом произношу я и опираюсь на руку мужчины. Мы идем прочь от беседки, а в голове так и звучит голос Романа: “Я не знаю тебя”. Нет! Хватит! Надо прийти в себя. Мне нельзя нервничать. — Успокойся. Роман не стоит твоих слез. Подумай о малыше, — говорит мужчина, когда мы выходим за территорию Чаровских. — Вы правы… — шепчу я, едва передвигая ноги. — Я хотела сказать Роме нечто важное… — Не сегодня точно, — категорично выдает незнакомец. — Скорее всего, уже никогда… Ему это ни к чему, — грустно улыбаюсь я. — Роман наверняка пожалеет… Но все имеют право на ошибки. — Спасибо вам за помощь… — Меня зовут Юрий Калинин. Когда-то Рома помог моей девушке. Можно считать, что я сейчас вернул ему долг, — произносит мужчина, продолжая поддерживать меня под локоть. — Еще раз спасибо, Юрий. — Вы как сюда приехали? Может, вам вызвать такси? — Нет, меня ждет папа. Вон его машина. Около автомобиля нас встречает взволнованный отец. — Кира, наконец-то. Не стоило мне отпускать тебя туда, — тревожно говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Все в порядке? — Почти. Мне помогли, — дрожащим голосом шепчу я. Кажется, только сейчас папа замечает моего спутника. — Вы Роман Чаровский? — требовательно спрашивает папа. — Нет, я Юрий Калинин. Просто помог вашей дочери в трудную минуту, — спокойно отвечает мужчина, передавая меня папе. — Всего хорошего, Кира. *** четыре с половиной года спустя Время пролетело незаметно. Сначала мне пришлось уехать из Москвы в Тюмень, где на тот момент жил папа. С его поддержкой я спокойно родила малыша, окончила местный универ и даже устроилась на свое первое место работы. Но год назад я была вынуждена съехать от папы — его молодая жена была не сильно рада нам с Егоркой. Три месяца мы жили у бабушки в Лесном. Но и оттуда мы в итоге уехали. Как я решилась вернуться в Москву, сама не знаю. Возможно, сказалось то, что тут у меня квартира, доставшаяся в наследство от мамы. Да и Егор растет умным мальчиком, и мне хочется дать ему самое лучшее образование. Устроила сына в садик. Нашла работу в банке, как я думала, на хорошую должность. Даже коллектив казался неплохим. Пока не сменился управляющий нашего отделения. На место доброго пожилого дядечки пришел карьерист и сухарь, ненавидящий детей. И как результат — мне срезают зарплату. Не представляю, как мы проживем на эти деньги, что я увидела в ведомости. — Полина Васильевна, почему у меня зарплата в этом месяце меньше, чем в предыдущем? — спрашиваю свою непосредственную начальницу. Женщина поджимает губы, окидывает меня пренебрежительным взглядом. — А ты, Новикова, больше на больничном торчи. Феликс Аркадьевич вообще сказал, что еще один больничный — и ты можешь распрощаться с местом в нашем банке. Нет. Только не это. Я не могу сейчас лишиться работы! — Но у меня ребёнок. Я же сообщила об этом, когда устраивалась к вам. Пожалуйста, войдите в мое положение, — прошу я Липовскую, но, кажется, все безуспешно. — Нам нужны работники, а не трутни, которые только и делают, что на больничных сидят. Тебя приняли на хорошую должность в один из лучших банков страны. А ты работать не хочешь! — гневно говорит начальница, скривив губы в усмешке. — Но я всё выполняю… — пытаюсь оправдаться, но меня никто не слушает. — Этого мало. Сколько ещё девочкам заменять тебя? Мне это совершенно не нравится. Так что, считай, тебя предупредили. Тебе решать, работать в полную силу или нет. Забудь о больничных. Отныне они не для тебя. — Полина Васильевна… — но и сейчас меня грубо обрывают: — Хватит, Новикова, — прикрикивает начальница, вставая со своего места и возвышаясь надо мной. Ну да, я невысокого роста. С природой не поспоришь. И сейчас мне не очень уютно, когда Полина Васильевна стоит надо мной, выговаривая за надуманные промахи. — Помни, владельцы ЧарКомБанка не терпят бездельников, — пафосно заявляет женщина. — Будто вы лично знакомы с ними, — сгоряча вырывается у меня. — Да как ты смеешь? — гневно сверкает глазами начальница, шипя сквозь зубы. — Ты пожалеешь о своих словах, Новикова. Я не обязана перед тобой отчитываться, но все же скажу. Меня приглашали в особняк Чаровских. У них шикарный дом в четыре этажа. Таких, как ты, туда не пускают, — жалит меня женщина и добавляет: — Можешь считать, что ты уже уволена. Вот же стерва! Шикарный дом в четыре этажа! Раньше у Чаровских был трехэтажный особняк. Я не раз в нем бывала. Не думаю, что Чаровские куда-то переехали за четыре с половиной года, что мы не виделись с Ромой. Но это было словно в другой жизни. Остаток дня я усиленно думаю, что мне делать. Опять искать работу? Как назло, сынишка в последние месяцы часто простывает. Как пошли в новый садик, так и началась эта свистопляска. Неделю ходит в детский сад, три мы сидим дома. Постоянные насморк и кашель успели надоесть не только мне… И вот как итог этих проблем — требование начальства забыть о больничных. — Кира, ты опять засиделась сверх положенного времени. Твои все уже ушли, — говорит Маргарита Миронова, подходя к моей рабочей перегородке. С Марго я подружилась с самых первых дней работы в банке. Она одна из немногих, кто принимает меня и поддерживает на новом месте. — Да есть о чем подумать, — грустно произношу я. — Что-то случилось? — спрашивает у меня девушка. — Липовская пригрозила мне увольнением, — тихо говорю я, тяжело вздыхая. — Даже не знаю, что и делать. — За что? Ты же больше всех работаешь, — удивляется подруга. — Но я больше всех сижу на больничном, — копирую я тон начальницы. — А то, что я делаю свою работу дома, никого не волнует. — Не переживай. Надо верить, что все образуется, — поддерживает меня Марго. — Не знаю… Только что я могу сделать? Егорка никак не может привыкнуть к новому микроклимату в группе. Меня и саму беспокоят его постоянные болезни. — Полечить малыша. Поговори с Татьяной Тимуровной. Должны были еще остаться места на бесплатное лечение в клинике доктора Калинина. У них хорошее детское отделение. Я сама там Олю не раз лечила. У них даже есть замечательный санаторий с дневным пребыванием. — Я думала, что это элитная клиника. Разве там есть бесплатное лечение? Про клинику доктора Калинина я знала уже давно. Когда-то моя подруга Катерина мне про нее все уши прожужжала. Уж больно ей хотелось оказаться в том элитном заведении. Вдруг на нее обратит внимание какой-нибудь олигарх. Она даже была готова заболеть ради такого случая. После она закрутила с Ромкой, хотя знала, что парень нравился мне. Но ей было все равно. Впрочем, даже младший Чаровский не удержал ее. Вскоре Катя нашла более упакованного жениха и уехала в Чехию, бросив Рому. — Конечно, попасть туда сложно. Цены немаленькие. Но для персонала ЧарКомБанка оставляют несколько мест для бесплатного лечения, — удивляет меня Марго. — С чего это такая щедрость? — вспоминаю я сверхстрогого и сурового отца Ромы. Неужели он изменил взгляд на сословия? Раньше отец Ромы делал вид, что не видит меня, когда я приходила к ним. А мать Романа и вовсе кривила губы и отворачивала от меня лицо с идеально нанесенным макияжем. — Все так. Раньше Борис Иванович Чаровский не был таким щедрым, — еле слышно говорит Марго. — Что-то изменило его. Возможно, авария, в которую попал старший сын Чаровских. — Авария? — вздрагиваю я, с трудом сдерживая волнение. — Не слышала об этом. Иван сильно пострадал? Он один был в машине? — Ты чего так побледнела, Кира? Это было давно, больше двух лет назад. Насколько я знаю, Иван Борисович быстро поправился и сейчас занимает пост генерального директора банка. — А младший Чаровский не был с ним в момент аварии? — глухо произношу я, тревога все нарастает. — Кажется, нет. А ты что так волнуешься? Ты что, знаешь Чаровских? — спрашивает в лоб подруга. — Когда-то я училась в одной школе с Романом. Но это было давно. Мы не виделись уже очень долгое время, — говорю я почти правду. — Ладно, оставим владельцев банка, — улыбается девушка, видимо, мое объяснение устраивает ее. — Не знаю, что привело к решению выделить места на бесплатное лечение в элитной клинике, но я этому рада. И ты сходи к Татьяне Тимуровне. Объясни ситуацию. — Но меня почти уволили, — грустно напоминаю я. — А ты в двух словах объясни все Славиной. Может, она и поможет чем, — загадочно говорит Марго. Татьяна Тимуровна Славина — заместитель управляющего нашего отделения. Все надеялись, что после ухода Леонида Сергеевича она займет пост начальника. Но на это место назначили Феликса Аркадьевича Клетова. И в отделении все перевернулось с ног на голову. — Кира, ты почему еще на работе? — спрашивает Татьяна Тимуровна, когда я захожу к ней в кабинет. — Нужно было кое-что закончить. — Ты слишком много работаешь, — качает головой женщина. — А малыш ждет тебя дома. Как там твой сын? — Ходим в садик. Уже больше неделе отходили, надеюсь, что наша акклиматизация завершилась, — грустно улыбаюсь я. — Пора бы уже, — возвращает мне улыбку женщина. — Послушай, Кира, я для тебя оставила одно место в санаторий с дневным пребыванием в клинике доктора Калинина. Твоему Егору нужно подкрепиться витаминами, подлечиться, а там никаких болезней не будет. Неужели Славина сама предлагает мне то, ради чего я пришла к ней? Она всегда относилась ко мне хорошо. — Спасибо, Татьяна Тимуровна, — с радостью в голосе произношу я и тут же осекаюсь. — Я же забыла, меня сегодня почти уволили, — признаюсь я. — Это кто у нас такой смелый? — довольно резко говорит начальница. — Хотя и так догадываюсь, опять Липовская превышает свои полномочия. — Полина Васильевна сказала, что я много сижу на больничных, — с неохотой объясняю я. Не хочется доносить на непосредственную начальницу. Но и выбора у меня нет. Если я не решу эту проблему, то меня просто выгонят взашей. — Она передала слова Феликса Аркадьевича: “Еще один больничный — и я распрощаюсь с местом в банке”. — Да, через Клетова я не перепрыгну, — размышляет Татьяна Тимуровна. — Но я найду способ помочь тебе. Есть у меня связи в головном офисе банка… — задумывается на минуту. — Но тут можно и без связей обойтись. Как я забыла, что в твоем личном деле стоит отметка генерального. — Что за отметка? Как она там появилась? — опять удивляюсь я. — Мы обращались к личному помощнику Ивана Борисовича, когда возникла необходимость в возможности твоей работы удаленно, — объясняет Славина, постукивая карандашом по столу. — И получили это разрешение от самого Ивана Борисовича Чаровского. Тебе дали минимальный доступ только к твоему участку работы, чтобы у службы безопасности не возникло вопросов. — И что она означает? — осторожно интересуюсь я. — Если честно, я не все поняла, — пожимает плечами женщина. — Но ниже стояло пояснение: оказывать помощь Новиковой К.Д., в случае необходимости сообщить лично Чаровскому И.Б. — А Феликс Аркадьевич в курсе существования отметки в моем личном деле? — опять волнуюсь я. — Не знаю. Когда Клетов принимал дела после Леонида Сергеевича, то ему давали доступ к личным делам сотрудников. Но открывал ли он те папки, я не в курсе. Может быть, и нет. Хотя, судя по его желанию уволить тебя без подписи генерального, я бы сказала, что наш начальник не читал твое личное дело. — И это хорошо, — вырывается у меня с облегчением. — Чем же это хорошо? Хочешь быть уволенной? — недовольно качает головой Славина. — Кстати, Кира, скажи, ты лично знакома с Иваном Борисовичем? — Это так. Я училась с его братом в одном классе. Но давно не виделась ни с кем их Чаровских, — говорю почти правду, ведь мой сын такой же Чаровский, по крайней мере, по фамилии. — Что же ты не сказала? Такими связями нужно пользоваться, — по-доброму журит меня начальница. — Хотя я и сама такая же. Добилась всего сама, не люблю просить за себя у родственников и знакомых. — Дело в том, что я бы не хотела напоминать о себе Чаровским, — вынуждена признаться я. — Прости, но мы уже о тебе напомнили. Не просто так генеральный лично заверил тебе разрешение на корпоративный доступ. Или… Скажи, у тебя что-то было с Романом Чаровским? — попадает в цель женщина. — Когда-то мы дружили. Но рассталась не очень хорошо, — почти не лгу я. — Хорошо, Кира. Не буду лезть тебе в душу. А насчет увольнения не переживай. Не посмеют они этого сделать после распоряжения Ивана Борисовича. Твое увольнение сейчас прерогатива генерального. И не иначе. *** — Бабуль, я дома. Как там мой любимый мужчина? — кричу я, заходя в небольшую двухкомнатную квартиру, что досталась мне от мамы. — Опять перестраивает свой дом. Сказал, что нашел какие-то неточности. Умный мальчик растет, — с гордостью говорит ба. — Наверняка строителем станет, как и его дед. — Может, и так. Папа не звонил? — спрашиваю я. Неудивительно, что я привыкла к отцу, все же он много сделал для меня. Сложно сейчас представить, что мы с ним знакомы всего пять лет. Папа даже не знал о моем существовании. Что-то пошло не так у родителей, и мама, беременная мною, просто уехала в Москву от мужа. Нехорошо все вышло тогда. Впрочем, и у меня с Ромой получилось не лучше. За последний месяц я не раз думала о том, что, скорее всего, нужно еще раз попытаться найти отца моего сына. Хочется, чтобы Егорка знал своего папу. Да и, наверное, нужно развестись с Ромой. Покончить с этим глупым браком. — Звонил, — доносится голос бабушки. — Только больше трещал о своей ненаглядной, чем спрашивал, как у нас дела. Не нравится мне эта фифа. Но у твоего отца сейчас период влюбленности. Придется ждать, когда упадут розовые очки с его глаз. — Мне жаль, бабуль. Тут я согласна с тобой. Не повезло папе в жизни. Сначала моя мама бросила его, укатив в Москву, сейчас Марина из него веревки вьет. — Непутевый у меня сын... Что уж тут скажешь, — качает головой старушка. — Мама, ты уже дома? — в кухню врывается взъерошенный сын. — Как дела на работе? — серьезно интересуется он. Егор у меня вообще быстро взрослеет. Всего четыре с небольшим года, но он почти всегда говорит довольно четко. — Все хорошо, — лгу сыну, не рассказывать же, что мне грозит увольнение из-за его частых болезней. — Кстати, мне предложили место в санатории при очень хорошей клинике. Так что тебя там подлечат, витаминчики попьешь — и все болезни нас оставят. — Мам, а это тосно надо? Ты же знаешь, я не люблю вачей, — невесело спрашивает сын, прижимаясь ко мне. Смотрю на макушку своего маленького защитника. Опять картавит. Но что сделаешь, разве можно отказаться от шанса попасть на лечение в клинику доктора Калинина? — Не переживай, сынок, — приседаю я и обнимаю худенького малыша, беря его на руки. — Может, ты там с кем-нибудь познакомишься. Наверняка так будет еще дети. — В садике есть дети, — угрюмо говорит мальчик, сопя мне в шею. Незаметно проходит вечер. Домашние дела уже сделаны. Егорка лежит в постели, сопротивляясь сну. — Мама, а ты папу видела на работе? — неожиданно спрашивает сын, открывая сонные глазки. Глава 2 На следующий день в нашем отделении банка тихо. Посетителей в главном зале почти нет. Я выхожу из административной части переговорить с одним из операторов, когда происходит нечто знаковое для меня. — Молодой человек, вы по какому вопросу пришли в банк? Чем я могу вам помочь? — спрашивает у кого-то девушка на ресепшене. — Мне нужно закрыть пару счетов, а деньги, лежащие на них, перевести на другой счет, — произносит до боли знакомый голос. Выпрямляюсь и смотрю в сторону входа. Не может быть?.. Что он делает в нашем отделении банка? Дыхания резко не хватает. Рома… Бывший друг словно ощущает мой мысленный зов и поворачивается ко мне. Наши взгляды встречаются, и мы забываем об окружающих. Кажется, никого рядом нет. Есть только он и я. — Кира, — произносит Роман довольно громко, чем приводит меня в чувство. Вспоминаю вчерашний вопрос сына: “Мама, а ты папу видела на работе?” Вот и увидела я папу Егорки. Только надо ли это мне сейчас? Я забываю о своих планах рассказать Роме о сыне. Внезапно мне становится страшно. И я просто пытаюсь сбежать. Только меня останавливают сильные руки. — Куда собралась, малыш? — шепчет мой то ли муж, то ли не муж. — Я так долго искал тебя. Так что сейчас не отпущу, уж не обессудь. — Ты так говоришь, Чаровский, как будто это я в чем-то виновата, — произношу я как можно тише. Не хочется выяснять отношения у всех на виду. — Ты ничего не попутал? — Кира, я… — что хотел сказать Рома я, не узнала. Одновременно происходит две вещи. Звонит телефон Чаровского, он машинально принимает звонок, и рядом раздается резкий голос Полины Васильевны: — Новикова, ты совсем обнаглела? Тебе мало угрозы увольнения? Ты еще и мужика привела в банк? Молодой человек, — обращается она к Роме, — вам лучше покинуть здание. У нас не дом свиданий. Если вам так нужна Новикова, то подождите окончания ее рабочего дня. Хотя я могу посодействовать, и ваша люб… знакомая освободится через четверть часа. Мы ее быстро уволим. Только сейчас я понимаю, что мы с Ромой находимся в административной части отделения. Наверное, по этой причине начальница и пытается выгнать Чаровского. И все же она слишком резка. — Вы предлагаете мне покинуть здание банка? — с язвительной улыбкой спрашивает Роман. — А вы чем-то отличаетесь от других? — с пренебрежением говорит Полина Васильевна. — Ты слышал, брат? Меня тут из отделения ЧарКомБанка пытаются выгнать. Давно я так не веселился, — смеется в трубку Чаровский-младший. — Что тут происходит? Почему посторонние в административной части отделения? — появляется новое действующее лицо рядом с нами. — Так и знал, что тут дело не обошлось без Новиковой. Давно надо было вас уволить. То больничными прикрываетесь, то незнакомых личностей приводите в закрытую часть банка. Уволю сегодня же, — выговаривает Клетов, сверля нас недовольным взглядом. — Кира, а почему ты до сих пор Новикова? — внезапно спрашивает Роман, кажется, он совершенно не реагирует на мое гневное начальство и голос брата в трубке. — Это моя фамилия. А если тебя что-то не устраивает, можешь проваливать, Чаровский. Хватит портить мне жизнь! — гневно выпаливаю я, забыв обо всем. — Раньше ты была добрее ко мне, малыш, — с наигранной обидой говорит Роман. — Знаешь, жизнь научила огрызаться. После того как ты меня бросил, — в сердцах выдаю я и отворачиваюсь к недомужу спиной. И вижу замечательную картину: застывшую композицию из моих начальников. Неужели они поняли, кому только что нагрубили? — Прости, Кира, — произносит Роман совершенно другим тоном. — Я был дурком… — тут мужчина замолкает, слушая, что ему по телефону говорит брат. — Да, Вань, ты прав. Идиот я. — Молодой человек, вам все же нужно уйти. Подождите Новикову за пределами банка, — начинает опять что-то городить Полина Васильевна, но ее останавливает жест Романа. — Я все понял, — говорит он, делая вид, что задумался. — Как, говорите, ваше имя, уважаемая? — Полина Васильевна Липовская, заместитель управляющего по розничному бизнесу, — громко произносит кто-то за моей спиной, выдавая начальницу с головой. — Буду иметь в виду, — улыбается Рома, при этом смотря на женщину совершенно холодным взглядом. — А вы, как я понимаю, самый большой начальник в этом офисе? — оборачивается он к управляющему. — Феликс Аркадьевич Клетов, руководитель отделения банка, — выдает все тот же помощник за нашими спинами. — Что же, теперь можно и попрощаться. Желаю всего хорошего, — еще одна холодная улыбка направлена на мое начальство. — Рома… — пытаюсь что-то сказать я, но меня останавливает быстрый поцелуй мужа в губы. Что это с ним сегодня? — Спасибо за помощь, Вань. Ты лучший брат, — говорит в трубку Чаровский, не спуская с меня пронзительного взгляда, и сбрасывает звонок. — Я, пожалуй, и правда пойду. Расхотелось пользоваться услугами этого отделения. Буду ждать тебя после работы, Кира. — И зачем ты только все это устроил? — горько произношу я, предвкушая очередную выволочку от начальства. Рома опять улыбается, притягивает меня к себе и шепчет: — Скоро этим индивидам будет не до тебя. Так что до встречи, жена, — мужчина опять молниеносно целует меня в губы и выходит из отделения банка. — Новикова, немедленно в мой кабинет, — рычит Клетов, разворачивается и направляется прочь, совершенно не следя за тем, иду ли я за ним. — Это вряд ли, Феликс Аркадьевич, — спасает меня Татьяна Тимуровна. — Кире сейчас нужно срочно забрать сына из садика и ехать в клинику доктора Калинина. Им необходимо сдать анализы и пройти врачей. Их уже ждут. — Какая еще клиника доктора Калинина? — взвивается в гневе Полина Васильевна. — С какой стати Новикову там ждут? — Кире выделили путевку для сына… — начинает говорить Славина, но ее останавливает рык Клетова: — Никаких путевок! По какому праву вы, Татьяна Тимуровна, раздаете бесплатные путевки в дорогостоящую клинику? Новикова уже почти уволена! Желаете составить ей компанию? — Путевку для Киры Дмитриевны выделил сам генеральный, — совершенно спокойным тоном произносит Славина. — Хотите поспорить с мнением Ивана Борисовича Чаровского? Хотя о чем я, — хмыкает женщина. — Вы же и так только что выставили за дверь младшего брата генерального. Знаете, после этого хочется спросить: корона вам двоим не жмет? *** До клиники доктора Калинина мы с Егоркой добираемся на метро и автобусе. Малыш засыпает, а я полтора часа размышляю над произошедшим сегодня в банке. Неужели Рома искал меня и нашел? Хотя я в последнее время не сильно пряталась. И все же для меня стало шоком то, что я увидела Чаровского после стольких лет разлуки. — Мама, еще долго? — слышу я сонный голос сынишки, Егорка сладко зевает, показывая ровный ряд зубов. — Ты устал? — спрашиваю я, передавая сыну бутылочку с водой. — Нет, — стойко отвечает мальчик. — Уже почти приехали. Давай поправлю тебе ветровку. Выходим из автобуса как раз напротив клиники. Длинная дорога вымотала не только Егорку, но и меня. И как мы будем ездить в санаторий каждый день? Принимают нас почти сразу. Приятная медсестра рассказывает, каких врачей нам нужно пройти, какие анализы сдать. Почти все мы успеваем сделать тем же днем. Лишь анализы крови и пара врачей остаются на завтра. Вопрос, как мне все успеть, работу же никто не отменял. Тут мне помогает все та же медсестра. Девушка объясняет, что завтра с Егоркой может приехать бабушка. Я с облегчением выдыхаю. Хотя бы один вопрос у меня решен. Вот бы и бабулю в этой клинике обследовали. Но это лишь мечты. Я не раз замечала, как Ба хватается за сердце. Непросто дался ей наш переезд. Домой возвращаемся только к вечеру. Егор настолько устал, что сразу после ужина отправляется спать. Я же открываю ноутбук, в который раз благодаря начальство за корпоративный доступ. Я ухожу с головой в работу и не сразу слышу пиликание сообщений на телефоне. Кто-то настойчиво желает со мной пообщаться. Чисто автоматически я открываю мессенджер и в шоке застываю. “Забудь о Чаровском. Ты моя! Твой будущий муж”, — гласит первое сообщение. Ниже еще одно: “Скоро мы будем вместе. Ты и я. Твой будущий муж”. И третье: “Тебе не скрыться от нашего счастья. Твой будущий муж”. Телефон падает из моих рук. Становится страшно. Что это такое? Это чьи-то глупые шутки? Но кто может делать подобное? У меня и друзей-то давно нет. Тогда что это такое? Этой ночью я почти не сплю. Перед глазами так и стоят строки, написанные каким-то сумасшедшим. Просыпаюсь я на рассвете. На душе тяжело. Лишь прохладный душ помогает немного прийти в себя. Я быстро отправляю бабулю и Егорку в клинику. Понимаю, что такси дорого для нас. Но я себе не прощу, если бабушке станет плохо в метро. Сама на работу собираюсь впопыхах, чуть не забываю телефон, лежащий на столе в кухне. “Доброе утро, мышка. Ты уже готова к встрече со мной? Твой будущий муж”, — опять читаю я сообщение. Неужели этот шутник еще не успокоился? “Ты уже забыла Чаровского, мышка?” — вижу я на экране телефона. На меня накатывает неприятное ощущение, чувство тревоги. Я пытаюсь отогнать все прочь. Сейчас не до глупостей. В душном вагоне метро мне становится нехорошо. — Девушка, с вами все впорядке? — слышу я участливый голос молодого человека. — Присядьте, рядом с вами освободилось место, — говорит мне незнакомец. — Большое спасибо, — киваю я, сажусь и пытаюсь прийти в себя. Наверняка я просто себя накручиваю. Кому нужна такая невзрачная мышка, как я? “Мышка”... — вспоминаю я слова шутника. И мои тревоги идут по второму кругу. С трудом доезжаю до нужной мне станции. В банке мне все же удается забыться. Мои проблемы отходят на второй план. Еще вчера в отделение банка нагрянула проверка. Несколько представительных мужчин шерстили все документы, особенно уделяя внимание документации Клетова и Липовской. Роман был прав. Моему начальству и правда не до меня. Посмотрим, сумеют ли они сохранить свои должности. Думаю, вряд ли. Лишь ближе к двенадцати я вспоминаю, что Рома обещал вчера встретить меня после работы. Интересно, он приезжал? — Нет, Кира, тебя никто не спрашивал вчера, — говорит Маргарита, с улыбкой смотря на меня. — Но, думаю, тот импозантный мужчина, что приходил вчера утром в банк, обязательно найдет способ связаться с тобой. Мое настроение опять падает. Глупая Кира. Нельзя верить Чаровскому. Не нужна я ему. Ни в прошлом, ни в настоящем. — Не думаю, Марго. Если бы хотел, то пришел бы вчера. Так что не стоит он моих тревог. Давно пора выкинуть Чаровского из своей головы, — тихо говорю я, случайно произнося слишком известную в этом банке фамилию. — Чаровский? — так же шепчет подруга. — Так вот почему у нас сегодня такой переполох. Я слышала, как Клетов и Липовская вчера говорили с ним. — Знаешь, кем бы ни был Роман, а говорить с клиентом так нельзя. Но штука в том, что весь разговор слышал Иван Борисович Чаровский. Он как раз позвонил брату. — Вот это да… — тянет Марго. — Девушки, если вам нечем заняться, то я быстро найду вам работу, — слышу я резкий голос Полины Васильевны. Всё начальницу из себя строит. Неужели не поняла, что ее дни в банке сочтены? — У нас положенный договором перерыв на обед, — спокойно отвечаю я. — Потом поговорим, Марго. Мне и правда нужно многое успеть сделать, — говорю я подруге и направляюсь к своему рабочему месту. Примерно через час в который раз за сегодня пиликает телефон. Я замираю, на меня накатывает страх. Что там опять? Нет. Я не должна так реагировать. Нужно успокоиться. А что, если там что-то важное? “Кира, привет. Извини. Я вчера не смог встретить тебя с работы. Возникли неожиданные трудности. Меня не будет в Москве несколько дней. Рома”. Я с облегчением выдыхаю. Это Рома… И тут же я опять начинаю заводиться. Это так я нужна ему? Придумал мифические дела. Глупости все. Нельзя верить Чаровскому! Я уже собираюсь написать Ромке что-то гневное в ответ, как вновь приходит сообщение. Уже от другого человека. “Какого черта ты общаешься с Чаровским, мышка? Забудь его! Ты моя! Твой будущий муж”. И тут на меня накатывает настоящий ужас. Что же это такое? Кто мне пишет? От звонка телефона я испуганно вздрагиваю. Кто это? Может, не стоит принимать вызов? А гаджет все трезвонит у меня в руке. — Кира, что случилось, ты чего застыла? — слышу я голос Татьяны Тимуровны. Поднимаю взгляд и вижу начальницу, которая вопросительно смотрит на меня. — Прими звонок, — говорит она, и я решаюсь послушать ее. — Новикова Кира Дмитриевна? — спрашивают у меня. — Да, — отвечаю я, и мой голос дрожит. — Это Егор Викторович Калинин. Вынужден вам сообщить, что у Ульяны Васильевны произошел сердечный приступ, — услышанное повергает меня в шок. — Что? Как бабушка? Что с Егором? — подскакиваю я с места, в ужасе не зная, куда бежать. — Не волнуйтесь, Ульяне Васильевне была оказана своевременная помощь. Она под наблюдением наших врачей. Я бы рекомендовал госпитализацию, обследование и возможно операцию. — О боже… — опять падаю я на стул. Телефон из моих рук забирает Славина. — Добрый день, Егор Викторович. Извините, что вмешиваюсь. Но, кажется, Кире Дмитриевне нехорошо, — говорит она в трубку. — Все верно… Да… Конечно, мы согласны на госпитализацию. Делайте все как нужно. Об оплате счетов не беспокойтесь. Я в шоке поднимаю на начальницу взгляд. У меня нет таких денег, чтобы оплатить даже один день в той клинике. Тогда почему Татьяна Тимуровна говорит так категорично. — Что с ребенком? Насколько я поняла, Ульяна Васильевна была в вашей клинике с сыном Киры Дмитриевны. Где сейчас мальчик? — спрашивает Славина и нажимает громкую связь. — С Егоркой все хорошо. Стойкий паренек. Хотя, есть в кого, — хмыкает доктор. — Он в игровой комнате с моими внучками. Моя невестка за ними присматривает. Дети быстро подружились. Так что переживать не стоит. Мой тезка в хорошей компании. — Спасибо, Егор Викторович. Думаю, Кира сможет забрать малыша часа через полтора. Если, конечно, такси не попадет в пробку. Да, и скажите, пожалуйста, возможно, что-то нужно Ульяне Васильевне? — интересуется начальница. — Посещение только завтра. А минимум необходимых вещей у нас найдется. Придется вам, Кира Дмитриевна, почаще бывать у нас, — завершает свою речь доктор Калинин. — Но как же деньги, у меня нет столько. На операцию наверняка надо баснословную сумму, — шепчу я, когда Славина возвращает мне телефон. — Ты забываешь об одной маленькой детали, Кира. Тебе есть кому помочь, — тихо говорит начальница. — Стоит только попросить Чаровских. — Нет, я не могу просить их об услуге. Прошу не надо ничего сообщать Роману, — твержу я, пытаясь убедить женщину. — Кира, это приказ Ивана Борисовича. Я не могу его нарушить. Все, что связано с тобой, в его компетенции. — Но я не хочу быть обязанной Чаровским, — в который раз пытаюсь отказаться от помощи. — Ты не о себе думай, Кира. Сейчас на кону жизнь твоей бабушки. Так что лучше поступить правильно или все же согласиться и взять деньги Ивана Борисовича. На этот раз в клинику я поехала на машине банка. Водитель уважительно поклонился мне, поздоровался и не произнес больше ни слова. А мне было о чем подумать. Все отошло на второй план. И очередное исчезновение Романа, и мерзкие сообщения от неизвестного. Сейчас главное здоровье бабули. Как ни крути, но Татьяна Тимуровна права. Придется согласиться на помощь Ивана Чаровского. Только после нужно будет найти способ, как отдать этот долг. Егорка встречает меня довольным возгласом. — Мама, я познакомился с Юлей и Ниной. Они мне понравились. Можно я буду приходить сюда, играть с ними? — тараторит сын, подскакивая около меня. — Добрый вечер, Кира. Я Катерина Калинина, — здоровается со мной белокурая красавица с грустными глазами. — Добрый вечер, Катерина. Большое спасибо, что присмотрели за Егором. Надеюсь, он не доставил вам лишних хлопот? — спрашиваю я, мне неудобно, что невестка самого владельца клиники сидела с моим сыном. — У вас замечательный сын. Да и мои девочки быстро сошлись с Егоркой, — улыбается девушка, погладив похожих на нее крошек по волосам. — Кстати, я решила купить путевки дочкам на эту смену. Так что наши дети еще встретятся, — добавляет она под громкий возглас восторга. — Ура! Спасибо, мамочка, — прыгает от радости одна из малышек. — Ура! — вторит ей вторая. — Ура! — не отстает от них Егор. Домой мы возвращаемся с тем же водителем. Сын недоверчиво смотрит на мужчину. — Как прошел день, молодой человек? — с улыбкой спрашивает мужчина. — Сначала было не очень. Бабуле стало плохо. Я сильно испугался, — внезапно делится Егорка. — Но бабушке быстро помогли. Только увезли ее куда-то. Я волновался. А после со мною говорил самый хороший доктор в клинике. Он дедушка Юли и Нины. Дядя сказал, что с бабулей все будет хорошо. И что завтра ее можно навестить, — скороговоркой выдает сын и разворачивается ко мне. — Мам, а мы поедем завтра к Ба? — Егор, наверное, к Бабуле детей не пускают, — пытаюсь я остудить пыл мальчика. Но это практически невозможно. Если Егор что-то втемяшит себе в голову, так и будет делать. Весь в отца. — Так я могу просто поехать с тобой, и посидеть в детской комнате. Мне там понравилось. Днем там тетенька присматривает за детьми. Энтузиазм Егора не угасал довольно долго. Сын все что-то рассказывал, объяснял нам с Василием Кузьмичем, так оказывается зовут водителя. Домой Егорку я занесла на руках. Мужчина пытался предложить мне помощь, все же сынишка уже тяжеловат для меня. Но я не решилась согласиться. Не в моих правилах доверять человеку, которого только увидела в первый раз. Дома я быстро раздеваю Егорку и укладываю в постель. “Что за мужик тебя привез, мышка? Ты мне уже изменяешь? Твой будущий муж”, — случайно читаю я сообщение на экране телефона, когда уже ложилась спать. Глава 3 На удивление ночь я сплю спокойно. Возможно, организм просто забрал положенные часы отдыха. Утром я отправляю в черный список номер странного незнакомца и корю себя за то, что не сообразила сделать это сразу. Зачем читала сообщения больного человека? О том, что этот сумасшедший воплотит угрозы в жизнь, я стараюсь не думать. Я отвожу Егора в сад и отправляюсь на работу. Я уже нервничаю, представляя, как придется отпрашиваться у Полины Васильевны. Мне же нужно успеть навестить бабулю. А до клиники еще надо доехать. Но в банке меня ждет сюрприз. Проверка прошла молниеносно. Вчера Клетов и Липовская были уволены. Исполняющей обязанности управляющей отделения назначена Славина. Народ воодушевился, на лицах видна радость. Почти все рады Татьяне Тимуровне в качестве начальницы. — Не расслабляемся. Работаем, — властным голосом говорит Славина. — Сделаем так, чтобы больше к нашему отделению претензий не было. Через час телефон опять оживает. Я уже в страхе смотрю на гаджет. И все же открываю сообщение. “Кира, прости, не выдержал. Опять пишу тебе, вместо того чтобы увидеть лично. Если бы я мог, давно бы осаждал твой дом, каждый вечер ждал бы тебя с работы. Но все против меня…” Рома… Зачем он опять пишет мне?.. Зачем бередит мое сердце?.. Что вообще ему нужно? Я тяжело вздыхаю и сверлю взглядом непослушный гаджет. Хотя разве телефон виноват, если кто-то вспомнил о своей ненужной жене? Или Рома хочет разорвать наш глупый брак? Так почему он до сих пор не сделал этого? Я чего-то не понимаю… “Знаешь, в последние дни я много думал о нас. И не говори, что этого “нас” нет. Оно есть. Или будет…” — читаю я на экране телефона. Опять Рома. Так… Это он о чем сейчас? Какие еще “мы”?! Нет и не может быть никаких “мы”! Я уже начинаю набирать ответ Роме, когда гаджет вновь выдает: “Ты опять, мышка? Сколько можно повторять? Забудь Чаровского! Ты моя! Твой будущий муж”. Я с трудом беру себя в руки. Убеждаю себя, что ничего страшного не происходит. Но с каждым сообщением от незнакомца мне становится хуже. Как же так? Я же занесла его номер в черный список. Почему этот сумасшедший опять пишет мне? Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Нужно успокоиться. Дрожащими руками я заношу и этот номер в черный список. Но и это меня не спасает. “Ты от меня так просто не избавишься, мышка. Твой будущий муж”, — приходит уже с другого номера. Меня уже трясет мелкой дрожью. Обхватываю себя руками за плечи. Опять заставляю себя успокоиться. Я должна быть сильной. Я нужна Егорке и бабуле. Сейчас я не могу позволить себе нервный срыв. Даже если кто-то усиленно меня к этому толкает. Подхожу к кулеру, выпиваю стаканчик воды. Пытаюсь взять себя в руки. Нужно отпроситься у Татьяны Тимуровны. Скоро пора ехать к бабуле. Звонок телефона уже почти не трогает меня. Да и не будет этот сумасшедший звонить мне. Ему удобнее изводить меня, не выдавая своей личности. — Кира Дмитриевна, добрый день, — слышу я в трубке. — Меня зовут Мария Васнецова, я личный помощник Егора Витальевича Калинина, — я вздрагиваю, боясь услышать плохое. — Что-то случилось с бабулей? — вырывается у меня. — Нет. С Ульяной Васильевной все в порядке. Обследование продолжается. Первые результаты будет завтра. Я по поводу ваших путевок в санаторий клиники. — Путевки? Их несколько? — удивляюсь я. — Я думала, у нас одна путевка. — Считается как одна. Но у нас в этой смене детки маленькие. Поэтому путевки рассчитаны и на одного взрослого. Это может быть мама, папа либо лицо, заменяющее родителей. Для вас забронирована небольшая комната, где при желании можно остаться на ночь. Вам нужно сдать дополнительные анализы и пройти нескольких врачей. Ничего сверх сложного. Управимся за пару часов. Поэтому я и прошу приехать вас пораньше. Вы же все равно собирались навестить Ульяну Васильевну? — Все так, — киваю я, забывая, что собеседница меня не видит. — Спасибо за помощь, Мария. — Всего хорошего, Кира Дмитриевна. Разговор давно завершился, а я сижу с телефоном в руках и думаю… Почему мне сразу не сказали, что путевка подразумевает присутствие родителей? Согласилась бы я на путевку, зная, что мне опять придется просить об отпуске или хотя бы о днях за свой счет? Не знаю... Но и здоровье Егора важнее. Так что необходимо отбросить все ненужное в сторону и принять помощь Чаровских. Только сейчас я задумываюсь над тем, как давно брат Ромы присматривает за мной. В Тюмени мне удалось устроиться в хороший банк. Меня взяли со студенческой скамьи. Учили и помогали. Тогда у меня и мысли не было, что ко мне относятся как-то по-особенному. Коллектив был очень доброжелательный. Новичкам всегда помогали. Мне повезло проработать там почти два года. В Москве я нашла работу очень быстро. Причем именно в ЧарКомБанке. Что-то цепляет меня в этой мысли. А ведь это папа помог мне тогда. Сказал, что через знакомых нашел место в лучшем банке Москвы. И должность была такой же, что я занимала в Тюмени. Неужели папа обратился к Чаровским? Но зачем? “Пап, привет. Скажи, как давно ты общаешься с Иваном Чаровским?” — быстро печатаю я и, не раздумывая, отправляю сообщение в мессенджере. Ответа я жду долго. Гаджет оживает только через час. “Это нельзя назвать общением. Просто Иван Борисович помогает вам с Егоркой. Или ты думала, я отправил тебя в Москву без поддержки?” “Но почему тогда ты обратился к Ивану Чаровскому, а не к Роме?” “Твоего Романа не было в стране. А я не мог ждать. Дочь, что за вопросы? Разве тебе была лишней помощь дяди твоего сына. Они должны тебе намного больше”. “Папа! Ты о чем?” — набираю я текст и добавляю гневный смайлик. “И о чем ты подумала, Кира? Я говорю о моральной стороне дела. У тебя сын растет без отца. Вот это плохо. Хотя ты по себе все знаешь. Я бы посоветовал тебе еще раз найти отца Егорки и рассказать ему о сыне. Но я помню, к чему привело мое прошлое предложение. Так что решай сама. И не держи в душе обид и зла. Ни на своего Рому, ни на меня”. Ох, папа, папа… Смотрю на часы. Пора собираться в клинику. Еще надо забрать Егорку из садика. Малыш не простит мне, если я поеду без него. — Татьяна Тимуровна, можно я уйду сегодня с работы пораньше? — спрашиваю я начальницу. — Мне нужно в клинику, навестить бабушку и пройти дополнительное обследование для санатория. — Конечно, Кира. Я в курсе. Иди, — серьезно смотрит на меня Славина. — И я хотела еще попросить вас. Мне, наверное, будет нужен небольшой отпуск, — пытаюсь объяснить я и боюсь реакции начальницы. Все же я и так часто сижу на больничных. — Оказывается, путевка совместная на ребенка и взрослого. Я не уверена, что в санатории справлюсь с работой даже удаленно. — Я знала эти тонкости, Кира, — неожиданно говорит Славина. — Не оставишь же ты Егорку одного в санатории. А ездить тебе туда каждый день затратно по времени. К тому же свежий воздух пойдет на пользу вам обоим. А насчет отпуска не переживай. Тебе он как раз положен, ты отработала у нас уже больше девяти месяцев. — Но мои больничные? — начинаю я, но меня прерывают: — Ты почти их отработала на удаленке. Так что тут к тебе вопросов нет. — Скажите, Татьяна Тимуровна, вы помогаете мне, потому что вас Иван Борисович попросил? — говорю я и тут же жалею о вырвавшейся фразе. — Нет, Кира. Дело в другом. Когда-то и я оказалась одна с маленьким ребенком, — признается побледневшая Славина. — Мне тогда мало кто помог. Я не хочу, чтобы и ты попала в такую же сложную ситуацию, как я когда-то. Мне становится неудобно. И зачем я сказала все это? Татьяна Тимуровна и так много делает для меня. А я ее, наверное, обидела. Вот кто меня тянул за язык? — Простите, я не должна говорить подобных вещей, — с виноватым видом извиняюсь я. — Ничего, Кира. Все хорошо. Мы с дочкой справились тогда со всеми трудностями. Проблемы закаляют, — печально улыбается женщина. — А сейчас иди. Тебе нужно сегодня многое сделать. В задумчивости я иду к своему рабочему месту, выключаю компьютер, собираю сумку. Через пять минут мне на телефон приходит еще одно сообщение: “Кира Дмитриевна, я жду вас на парковке рядом с отделением банка. Иван Борисович Чаровский приказал отвезти вас в клинику. Можно сказать, что с этого дня я ваш личный водитель. Василий Кузьмич Тимишев”. Я сначала не понимаю, от кого оно пришло. Лишь выйдя из банка, вижу водителя, с которым вчера ездила в клинику. — Добрый день, Кира Дмитриевна. Я жду вас, — спокойно говорит мужчина. — Машина припаркована недалеко. — Василий Кузьмич, я немного озадачена. Не могу понять, чем я заслужила личного водителя, — признаюсь я, глядя на мужчину с военной выправкой. — Это приказ генерального. А приказы я не привык обсуждать, — сурово отвечает мне. — Вы бывший военный? — догадываюсь я. — Верно. Но давайте не будем о моем прошлом. Просто знайте, что со мной вы под защитой. Вы и Егорка, — говорит Василий Кузьмич, а я цепляюсь за фразу. — Под защитой? Нам что-то угрожает? — испуганно спрашиваю я. — Не думаю. Иван Борисович решил обезопасить членов своей семьи. Разве это плохо? — умело уходит от ответа бывший военный. — Ну что, едем? — Да. Сначала заберем Егора из сада. Затем к нам домой взять вещи для бабушки, и, наконец, едем в клинику. — Маршрут ясен, — кивает мужчина и открывает передо мной дверь машины. Сынишка явно радуется вчерашнему дяде. Егор с воодушевлением говорит о своем дне в детском саду. Василий Кузьмич что-то спрашивает у него, рассказывает о своих детях, о том, что они придумывали, когда были в возрасте Егорки. К бабушке нас с сыном провожает до палаты молоденькая медсестра. — Посещение с детьми ограничено по времени. После, если вы не против, я уведу Егора в игровую комнату. Вы же знаете, где она находится? — спрашивает девушка и тут же обращается к малышу: — Егор, ты же пойдешь со мной поиграть большими машинками? — А Юля и Нина сегодня пришли? — с надеждой спрашивает сын. — Не знаю, но мы с тобой проверим, — улыбается медсестра. — Хорошо. Только сначала я навещу бабулю. Я должен ей сказать что-то очень важное, — с серьезным видом выдает сынишка. — Мы уже дошли. Вот палата. Егор, помни, тут нужно разговаривать тихо, — объясняет девушка. — Я буду как можно тише, — обещает малыш. Палата, где лежит бабуля, рассчитана на двоих. Две кровати с деревянными спинками, тумбочки рядом с ними, у стены широкий шкаф, небольшой столик, два стула и маленький холодильник. Егор осторожно заходит в палату, оглядывается и здоровается с соседкой нашей ба: — Здравствуйте. Я Егор Романович, — по-взрослому представляется он, затем подходит к бабушке и тихо говорит: — Привет, бабуля. Ульяна Васильевна лежит на кровати. Но, увидев любимого внука, она садится и с улыбкой зовет его к себе: — Ты мой золотой, иди скорее, я тебя поцелую. Малыш кидается к старушке, осторожно обнимает ее. — Я волновался за тебя. Что с тобой вчера случилось? Ты заболела? Тебе уже лучше? — тараторит Егорка, легонько гладя руку бабули. — Мне уже лучше, родной, — вытирая слезы, говорит бабушка. — Я бы и домой уже пошла. Как вы там без меня? — Мы справимся, ба, — заверяю ее я. — Ты не переживай. К тому же скоро у нас заезд в санаторий. — Каждый день ездить в такую даль? — качает головой Ульяна Васильевна. — Я же хотела сама возить Егорку. А вот слегла на больничную койку. — Бабуля, ну что ты? Сейчас главное — твое здоровье. А за нас с Егором не переживай. В путевку входит проживание в комнате санатория. Так что нам не придется далеко ездить. Да и к тебе поближе. — Кира Дмитриевна, Егору уже пора, — напоминает о себе медсестра. — А вы еще можете ненадолго остаться. Да и вас ждет лечащий врач Ульяны Васильевны. Девочки на посту покажут вам, где находится ординаторская. — Еще капельку, — просит сынишка и тут же опять оборачивается к старушке, обнимает ее, целует морщинистую щеку и шепчет: — Бабуля, я тебя люблю. Сильно, сильно. Ты, пожалуйста, не болей больше. Я, как вырасту, заработаю много денег тебе на таблетки. Ты, главное, потерпи. Я же уже большой. Осталось недолго ждать, — заверяет ба Егор. — Хорошо, родной. Я постараюсь, — обещает бабушка, в который раз вытирая мокрые от слез глаза. — Я к тебе еще приду, ты не скучай, бабуля, — говорит малыш и выходит из палаты. — И когда он таким взрослым стал? — тяжело вздыхает старушка. — А теперь рассказывай, ба. Как ты на самом деле себя чувствуешь? — прошу я, садясь на стул рядом с кроватью бабушки. — Да хорошо все, Кира. Что мне будет? — машет рукой она. — И вообще, давай переведем меня в обычную больницу. Ну где у тебя деньги на частную клинику? — тяжело вздыхает она. — Ульяна Васильевна, что вы опять переживаете? — мягко говорит соседка по палате бабули. — Вам же сказали, что все оплатит муж вашей внучки. — Муж? — переспрашиваю я, с удивлением глядя на женщину. — Вы, видимо, в ссоре или в разводе, — додумывает что-то она. — Но тут не стоит сопротивляться. Сейчас главное — здоровье Ульяны Васильевны. — Тут вы правы, — вынужденно соглашаюсь я. Только еще бы понять, кому я должна быть благодарной. Мы еще немного говорим с бабулей, и я направляюсь к ее лечащему врачу. — Сергей Юрьевич, можно? — стучусь я в ординаторскую. — Проходите, вы, наверное, внучка Ульяны Васильевны Новиковой? — спрашивает коренастый мужчина средних лет. — Верно, я Кира Новикова. Скажите, результаты обследования бабушки уже готовы? — с тревогой произношу я. — Пока не все. Но и из того, что уже готово, можно сказать, что Ульяне Васильевне необходима срочная операция на сердце, — говорит врач и подробно рассказывает о результатах УЗИ сердца, кардиограммы и других исследований, что провели в клинике. — Как видите, все очень серьезно. — И когда нужно делать операцию? — дрожащим голосом спрашиваю я. — Как можно скорее. — Но деньги… Сколько она будет стоить? — Деньги? — удивляется кардиолог. — В медицинской карте Ульяны Васильевны стоит отметка, что все будет оплачено Иваном Чаровским. Насколько я понял, вы родственница Чаровских. Так что вам не о чем переживать. И опять мой долг перед Чаровскими увеличивается. *** Я забираю Егорку из детской комнаты, и мы выходим из клиники. По дороге малыш восторженно рассказывает о новой подружке. — Мама, Ириша такая интересная. Она еще не очень хорошо говорит. Но я почти все понимаю из ее слов, — тараторит сынишка, пока мы идем до машины. — И знаешь, ей тоже купили путевку в санаторий. Так что у меня там будет много друзей. — Хорошая новость, родной, — улыбаюсь я Егорке. — Думаешь, у нас будет время поиграть? А там есть детская площадка? — сыплет вопросами малыш. — Наверняка есть. Это же детская смена. Мы почти выходим за территорию клиники, когда мне кажется, что на меня кто-то пристально смотрит. Я даже оглядываюсь, пытаясь понять, откуда исходит это неприятное чувство. Но никого не вижу. — Все в порядке, Кира Дмитриевна? — спрашивает подошедший к нам Василий Кузьмич. — Не знаю, мне показалось, что на меня кто-то смотрит, — признаюсь я. Наверное, надо рассказать и о сумасшедшем, что присылает мне неприятные сообщения. Но я не решаюсь это сделать. Рядом стоит Егор и не пропускает ни одного слова. Я просто не хочу беспокоить сынишку лишними проблемами. Мы проезжаем почти половину пути, когда уставший за день Егорка начинает дремать в своем детском кресле. — И часто вам кажется, что за вами следят? — тихо интересуется водитель. — Это впервые. Но я бы хотела посоветоваться, сказать что-то важное. Если вы не против, то вечером я напишу вам. — Конечно, Кира Дмитриевна, — кивает мужчина. — Я же говорил, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. — Спасибо, — с облегчением говорю я. Неужели меня избавят от назойливого поклонника? Хотя и поклонником этого сумасшедшего не назвать. Он просто возомнил себя моим “будущим мужем”. Мы с Егором заходим в магазин рядом с нашим домом. Я покупаю продукты, чтобы заполнить холодильник на несколько дней. Уже в понедельник заезд в санаторий. Готовлю на ужин картофельное пюре, жарю котлеты. Мы пьем чай с любимым печеньем Егора, когда сынишка внезапно спрашивает: — Мама, а ты видела папу? Я застываю, не зная, что отвечать. — Я бы хотел встретить папу. Мама, давай съездим к нему, — умоляет меня малыш, глядя на меня глазами, которые так похожи на Ромины. — Егор… — тяну я, не понимая, как мне уйти от сложной темы. — Я скучаю без папы, — шмыгает носом сынишка, вытирая рукой мокрые от слез глаза. — Егор, ты же знаешь, у нас с твоим папой все сложно. Пожалуйста, дай мне время. Я попытаюсь решить этот вопрос. — Ты обещаешь? — спрашивает малыш, и его голос опять дрожит. — Обещаю, — вынужденно отвечаю я. Да и что тут скажешь. Конечно, Егору нужен отец. Но как мне сказать Роме о сыне? Как он воспримет эту информацию? Мне просто страшно. Дни летят стремительно. После работы я еще пару раз ездила к бабушке. Занималась домашними делами, делала уборку, стирала вещи. За всеми заботами я совершенно забыла написать Василию Кузьмичу о назойливом поклоннике. Да и сообщения от него перестали приходить. Может, незнакомец забыл обо мне? Но зато каждый вечер мне пишет Ромка. “Привет, Кира. Это опять я – твой непутевый муж. Скучаю и хочу поскорее тебя увидеть”. Каждый раз я в ступоре смотрю на сообщение. Я не понимаю, что происходит с Ромой. Он скучает? По мне? Это что-то из разряда невероятного. Скучает как по старой подруге или как по ненужной жене, которую он выбросил из своей жизни после первой брачной ночи? После таких сообщений я полночи не могу уснуть, ворочаюсь в постели. Вспоминаю Ромку, нашу дружбу и мое обещание сыну рассказать Чаровскому о существовании Егорки. В понедельник мы отправляемся в санаторий. Так получилось, что мы приезжаем одними из первых. Нас быстро регистрируют, выдают ключ от комнаты. И мы направляемся в соседний корпус. Осматриваем комнату, где нам предстоит жить в ближайшие недели. Егорка быстро умывается и просится на детскую площадку, которая видна из наших окон. — Мама, пойдем на площадку. Я там подожду девочек. — Егор, но мне нужно разобрать вещи, — качаю я головой, но сына не остановить. — Но я не хочу пропустить девочек. Тетя адми-нистра-тор сказала, что у нас сегодня свободный день, — старательно выговаривает малыш и умоляюще смотрит на меня. — Я не хочу терять этот день. Ну, пожалуйста, можно я подожду подружек на площадке? Я буду тихо сидеть на качелях. Вон они, ты увидишь меня из окна. — Хорошо, Егор. Но с площадки ни ногой, — строго говорю я. — Ура! Спасибо, мамочка, — малыш с радостным воплем кидается к двери. — Егор Романович, а ну стой! — успеваю я схватить сына в последний момент. — Да, ма? — удивленно интересуется он. — Ты помнишь, что говорила администратор? Малышей всегда должны сопровождать взрослые. — Так то малыши, — совершенно серьезно говорит мой четырехлетний сын. — На площадке за вами присматривает дежурный воспитатель, — не обращаю я внимания на слова Егора. — Подожди две минуты, и я провожу тебя на детскую площадку. — Хорошо, — тяжело вздыхает мальчик и застывает у двери, ожидая меня. На площадке подхожу к дежурному воспитателю и сообщаю, что оставляю Егора примерно на полчаса. Молодой человек записывает что-то в свой телефон, затем кивает мне. — Конечно, Кира Дмитриевна. Не волнуйтесь Егор под моим контролем. *** Я спокойно разбираю вещи и, когда опять спускаюсь на площадку, вижу, что мой сынишка уже играет в компании трех девочек. Близняшек, внучек доктора Калинина, я уже знаю. А вот третью малышку я вижу впервые. Видимо, это и есть та самая Ириша. Черноглазая и темноволосая девчушка, удивительно похожая на моего сына. Они словно брат и сестра. Интересно, кто ее отец? Неужели у Романа есть дочь? Ревность злой кошкой пробирается в мое сердце. И пусть Рома мой муж лишь на бумаге, мне сложно представить, что у моего Чаровского есть другая семья. «Брось, Кира, ты не имеешь никаких прав на Романа», — одергиваю я себя. Конечно, за это время у него могли появиться жена и дочь. Хотя тогда Чаровскому пришлось бы развестись со мной. Но он почему-то этого так и не сделал. Я стараюсь взять себя в руки, подхожу к дежурному воспитателю, сообщаю, что вернулась. Машу сынишке и осматриваюсь, решая, куда сесть. На одной из скамеек сидят две молодые женщины. Одна из них — Катерина Калинина, мама близняшек, а вот вторая темноволосая девушка кажется мне знакомой. — Добрый день, с вами можно присесть? — спрашиваю я, подходя к ним. — Добрый день, Кира. Конечно, садитесь, — улыбается Катерина. — Кира? Мне кажется, мы знакомы? — внезапно произносит вторая девушка. Кто бы мог подумать, но это оказывается Наташа Гришина. Девушка, которую я знала еще девчонкой и видела не раз, когда приходила в гости к Ромке. Она дочь экономки Чаровских. Для Ромы она была больше чем подруга. Таша была ему как сестра. В прошлом мы общались мало. Во мне сидела обида на то, что мой кумир обращает внимание на кого-то другого. Дружит и ценит выше меня. Сейчас же общаться с Ташей и Катей на удивление легко, словно мы знаем друг друга не первый год. Я без утайки рассказываю о себе, о том, как Ромка женился на мне и после оставил беременной. Мне нужно выговориться. На душе становится легче. После и девочки рассказывают о себе. Та малышка, так похожая на Егорку, оказывается, и правда его сестра. Двоюродная сестра, дочь Ивана Чаровского. Иван, как и его брат, тоже накосячил немало. Женился на Таше, но скрывал этот факт от родных. А затем бросил ее в Новосибирске, выбрав пост генерального директора ЧарКомБанка вместо любимой жены. Только так случилось, что бросил он ее беременной. О чем так и не узнал. Но и это еще не все. Через несколько месяцев после разлуки с Ташей Иван Чаровский попал в аварию и потерял память. — Так что я приехала в Москву, чтобы напомнить Ивану, что он женат, — грустно улыбается Таша. — Как мне сказали, Ваня собрался жениться. — А вас так и не развели? — говорю я, вспоминая властного и авторитарного главу семейства Чаровских. — Нет. Борис Иванович узнал про внучку, вот и решил не разрушать наш брак. Кстати, ты думаешь, наш свекор не в курсе, что и Рома женат? — внезапно спрашивает Наташа. — Насчет Бориса Ивановича не скажу. Но вот твой муж в курсе. Я же работаю в отделении ЧарКомБанка. Мои документы не прошли мимо генерального директора. До недавнего времени я и не знала, как сильно мне помог Иван Чаровский. Да что говорить, даже эту путевку оплатил он. У меня не настолько много денег, — печально хмыкаю я. — Я догадывалась, что Ваня что-то знает о Роме. И не говорит ему, — качает головой Таша. — И знаешь, Кира, надо бы все же рассказать Роме про сына. Пусть он и накосячил сверх меры, но он неплохой человек. Без его помощи мне бы не справиться. — Интересно, получается, тебе помог Роман, а мне твой муж, — сопоставляю я факты. — А у меня не такая захватывающая история, как у вас, девочки. Мне просто тупо изменяет муж. Уже который год подряд. У него даже появилось незыблемое правило. Когда он влюбляется в очередную девицу, то везет ее в Питер, где они предаются страсти несколько дней, — с грустью делится Катерина Калинина. — А если развестись? — осторожно спрашиваю я. — Мне некуда идти. Кому я нужна с двумя детьми? — добавляет девушка, смахивая со щек набежавшие слезы. *** Две недели наш отдых с Егором протекает просто замечательно. Сынишку успели подлечить, подкрепить витаминами. Мы ходили в бассейн и на лечебную физкультуру, прошли курс массажа и физиопроцедуры. При этом Егор вдоволь наигрался со своими подружками, завел еще друзей среди отдыхающих детей. Да и мы с девочками сильно сдружились за это время. И даже договорились встречаться почаще и после завершения смены в санатории. Сегодня я навещала бабушку. Пять дней назад ей сделали операцию на сердце. Врачи дают неплохие прогнозы. Бабуля хорошо восстанавливается. И это, конечно же, радует меня. Я иду в радужном настроении. Ничего не предвещает проблем. Но все меняется в мгновение ока, когда я подхожу к детской площадке, где играет Егорка. И застываю… Пока я ходила к бабуле, за сынишкой присматривала Таша. И сейчас рядом с подругой сидит мой непутевый муж, как он сам себя называет. Нет. Этого просто не может быть… Я испуганно нахожу глазами сына. Нужно поскорее увести его с площадки. Но… Разве уследишь за этими сорванцами? Ириша с Егоркой уже подбегают к младшему Чаровскому. — Здравствуйте, — раздается звонкий голос Егора. Я застываю и боюсь сдвинуться с места. Что теперь будет? — Здравствуй, — отвечает резко побледневший Роман, впервые в жизни вглядываясь в глаза сына. — Я — Егор Романович, — представляется малыш и подает руку отцу. Глава 4 — Я — Егор Романович, — представляется малыш и подает руку отцу. — Ну, здравствуй, Егор Романович, — говорит Роман, по-взрослому пожимает руку нашему сыну. — Я — Роман Борисович. Приятно познакомиться. — Роман Борисович? — загораются радостью глаза малыша. — Совершенно верно. Кстати, а фамилия у тебя какая, Егор Романович? — внезапно спрашивает мужчина. — Чаровский, — спокойно отвечает мальчик, гладя в глаза отца. В мгновение ока я подбегаю к сыну, хватаю его за плечи и прижимаю к себе. — Мама, ты что? — испуганно произносит Егорка, оборачиваясь ко мне. — Кира… Почему? — рычит Чаровский, сверля меня гневным взглядом. — Егор, ты поможешь нам с Иришей? — пытается разрядить обстановку Таша. — Да, тетя Наташа, что нужно сделать? — тут же отзывается мальчик. — Проводишь нас с Иришей в нашу комнату? Мне нужен твой чисто мужской совет, — подруга завуалированно старается помочь мне. — Мам, ты не против? — спрашивает малыш, переводя взгляд с меня на отца. — Конечно, иди, родной, — говорю я, продолжая смотреть на Романа. — Кира, отпусти сына. Мы будем в нашей с Иришей комнате, — еле слышно произносит Таша, и только сейчас я понимаю, что так и стою, вцепившись в плечи Егорки. Я с трудом разжимаю пальцы и произношу: — Иди, Егор. Я поговорю с… дядей и заберу тебя, — спотыкаюсь я на середине фразы. Мне пока сложно принять Романа как настоящего отца моего сына. — Вы извините, но сейчас я должен помочь Ирише, — говорит мальчик, обращаясь к Роману. — До свидания. Было приятно познакомиться, — лучезарно улыбается он отцу. — Мы еще увидимся, Егор. И очень скоро, — заверяет его Чаровский, улыбаясь в ответ ребенку. — Хорошо. Я буду ждать, — смотрит малыш на отца, как будто старается запомнить каждую его черточку. Как же Егор похож на Рому. Он словно маленькая копия Чаровского. Черные волосы, темные глаза, прямой нос и лучезарная улыбка, которую я так и не смогла забыть за эти годы. В сердце появляется тяжесть. Что мне принесет разговор с Романом? — Поговорим? — жестко спрашивает Чаровский. — Предлагаю пройти в дальнюю беседку. Не хочется, чтобы наш разговор стал достоянием общественности, — говорит он и направляется по тропинке вправо. Мы идем недалеко, и я не сразу замечаю, что Рома хромает. — С тобой все в порядке? Что с твоей ногой? — спрашиваю я, на мгновение забывая о нашей вражде. — Все хорошо, — резко выдает Роман и, видимо, делает усилие, чтобы не хромать. Но я вижу нахмуренный лоб, бисер пота на нем, сжатые в тонкую полоску губы и плотно сжатые кулаки. Да что с ним такое? Я с трудом сдерживаю порыв помочь мужчине. Понимаю, что сейчас он не примет от меня помощь. Когда мы заходим в беседку, Рома устало опускается на скамью, на пару минут закрывая глаза. Но он быстро берет себя в руки и смотрит на меня холодным взглядом. — Почему ты не сказала мне о сыне, Кира? — мрачно произносит Чаровский. — Когда мне это нужно было делать? Когда ты почти что обманом женился на мне, а наутро бросил? — в тон мужу говорю я. — Хотя нет, о чем это я? Ты же написал мне единственное сообщение: “Прости. Забудь обо всем. Это была ошибка”. — Ты утрируешь, Кира. Да, я тогда был не прав. Натворил много ошибок. Но ты же понимаешь. Когда Кати меня бросила, я был сам не свой, — начинает оправдываться Роман. — И поэтому ты решил испоганить мою жизнь? А что такого? Ну захотел по пьяни жениться — женился. Захотел взять мою девственность — взял. Захотел бросить меня наутро — бросил. Тебе же все можно, Чаровский! — горько произношу я слова. — Кира, я знаю, что виноват. И сильно. После той ночи я еще больше корил себя. Я не должен был так поступать, пользоваться твоей влюбленностью в меня. — Моей влюбленностью?! Чаровский, ты гад, — взрываюсь я в гневе. — Ты знал о моих чувствах и специально воспользовался мною? — Малыш, — пытается что-то сказать мужчина, но я прерываю его: — Не смей меня так называть! Ты потерял это право четыре с половиной года назад. — Прости, — в который раз говорит Роман. — Я и сам себя гадом чувствую. Но когда я пришел в себя, то искал тебя. Только безуспешно. Ты как в воду канула. — Не смеши меня. Неужели всемогущей семье Чаровских сложно найти одну девчонку? — Я не хотел, чтобы о нашем браке узнал отец. Поэтому искал тебя сам, как мог, — глухо признается муж. — А почему не развелся за эти годы? — опять закидываю вопрос я. — Тебе наверняка был выгоден наш брак. Хотя бы затем, чтобы отнекиваться от невест, что навязывала тебе мать. — Что за чушь, с чего ты это взяла? — с недоумением спрашивает Роман. — Я собственными ушами слышала, как ты об этом говорил своим дружкам: “Я позаботился об этом! Теперь маман не определит меня к какой-нибудь аристократической стерве. У меня все под контролем”. Так что не лги мне. — Но я не говорил такого. Нет, не может быть, — качает головой Чаровский. — И еще лапал какую-то девицу на моих глазах, — зло выдаю я, почти добивая противника. — “Извини, я не знаю тебя”, – вот твои слова, когда я пришла к тебе беременная с большим животом. Ты был настолько пьян, что не узнал меня? Или не желал видеть ненужную жену? — Но я не помню такого, — глухо произносит бледный до синевы Роман. — И не смей мне говорить, что я не сказала тебе о сыне. Я пыталась. Но ты в очередной раз просто выкинул меня из своей жизни. — Ты приходила беременная ко мне? — с трудом спрашивает Чаровский. — Да. Папа привез меня к вашему особняку. В доме громыхала музыка, резвились парочки, вечеринка была в самом разгаре. Наверное, я зря решила искать тебя на том празднике жизни. Но я пошла искать. И нашла. Я надолго запомню, как отец моего ребенка смотрел на меня как на чужую. Запомню ту боль, те разрушающие чувства. Мне тогда было так плохо, что я с трудом соображала. — Прости, — опять выдает Роман и смотрит на меня глазами полными боли. Но сейчас меня сложно остановить. Мне нужно высказать все, что накопилось в моей душе. — Если бы не некий Юрий Калинин, то, возможно, и не было бы Егорки, — делаю я еще больнее мужу. — Он помог мне тогда. Вывел из вашего громыхающего музыкой сада. Проводил до машины, где ждал меня папа. Тем вечером мы сразу поехали в больницу. Врачи сказали, что была угроза выкидыша. И не факт, что за ребенком не последовала бы и я. — Что мне сделать, чтобы ты простила меня? — пытается остановить меня Чаровский. — Пока об этом не может быть и речи. Я тебе не верю, Чаровский. И не факт, что когда-нибудь поверю, — все еще в гневе выдаю я. — Ты разрешишь мне видеть сына? — глухо произносит Роман. — Скорее да, чем нет. Егор в последнее время часто спрашивает о тебе. Ему нужен отец. Только прошу, не делай ему больно, не предавай, как когда-то меня, — на одном дыхании говорю я и встаю со скамьи. — Я все сделаю для вас, Кира. Все, — последнее, что я слышу, выходя из беседки. *** Не знаю, как я дошла комнаты, которую мы занимали с Егором в санатории. Перед глазами все плывет. Боль клокочет в моей груди, не давая мне спокойно дышать. Волю слезам я даю лишь тогда, когда скрываюсь за дверью комнаты. Я падаю на постель и реву в подушку. Почему мне так больно? Почему? Ведь я выплеснула накопившийся гнев на Романа, только почему-то от этого мне не стало легче. Наконец слезы заканчиваются. Я с трудом поднимаюсь, умываюсь и сажусь на небольшой балкончик, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Кажется, слезы лишили меня последних сил. Я тупо сижу и смотрю невидящим взглядом в сторону беседки. Как мне общаться с Романом после всего того, что я наговорила? А общаться придется. Егору нужен отец. Он наверняка просто так не забудет эту встречу. Сквозь туман в голове я вижу машину скорой помощи, которая проезжает от той самой беседки, где мы разговаривали с Ромой. Не может же быть, что это с ним что-то случилось? «Нет. Это наверняка не так», — убеждаю я себя. Роман давно уже ушел. Я зря переживаю. А вдруг это и правда он? Ведь до беседки мужчина дошел с трудом. Что же с ним случилось? Я даже встаю к перилам балкончика, пытаясь понять, кого везет скорая. Но, конечно же, ничего не вижу. Нужно брать себя в руки. Буду надеяться, что с Чаровским все хорошо. О нем есть кому позаботиться. Я еще раз умываюсь холодной водой, кажется, мне становится полегче. По крайней мере, я могу спокойно дышать. А это уже прогресс. Егор встречает меня пристальным взглядом. — Мама, с тобой все хорошо? — спрашивает мальчик, подходя ко мне. — Конечно, родной. Разве может что-то быть плохо, если у меня есть ты, — улыбаюсь я сынишке. — Вы поговорили? — тихо интересуется Таша, когда Егорка опять занялся игрой с Иришей. — Скорее поругались, — так же негромко отвечаю я. — Но давай не будем про Чаровского. Не хочу о нем ничего слышать. Не сейчас... Мне нужно многое решить для себя. — Хорошо, как скажешь, подруга, — кивает Наташа. — Кстати, я не говорила Роме ничего о вас. Не звала в санаторий. Он сам приехал к нам. Прости. Ой, — закрывает девушка ладонью рот. — Ты же не хочешь разговаривать о нем. Мы еще немного сидим у Таши в гостях — Егор с Иришей не закончили какую-то игру. Сейчас, зная, что они брат и сестра, я иначе смотрю на этих двоих. Они тянутся друг к другу. Похожи не только внешне, но и по характеру. — Как двое из ларца, — шепчет мне Таша, глядя на играющих малышей. — Согласна с тобой, — улыбаюсь я в ответ. Лишь через полчаса мы возвращаемся в свою комнату. — Мама, скажи, там, на детской площадке, был мой папа? — спрашивает сын, как только я закрываю дверь. И что мне отвечать? Лгать я не хочу, но и как сказать сыну правду? — Да, это твой папа – Роман Чаровский, — с трудом произношу я. — Вы помирились? — опять удивляет меня вопросом Егорка. — Нет, Егор. Не помирились, — глухо отвечаю я. — Плохо, — грустно выдает малыш. — Я бы хотел познакомиться с папой. Почти у всех моих друзей есть отцы. И я хочу. Ты подумай, пожалуйста, мамочка, может, вы помиритесь? — еще больше вгоняет в ступор меня сын. В этот день я стараюсь занять мысли ребенка увлекательной книгой. Но в последующие мне это уже удается с трудом. Любимая тема Егора: “А когда я увижу папу?” Успокаивается сын лишь тогда, когда я обещаю, что сразу после возвращения из санатория я напишу Роме и договорюсь о встрече. Сам виновник наших споров первые дни словно забыл обо мне. Лишь через три дня я получаю от Чаровского сообщение: “Я все сделаю, чтобы ты простила меня”. Я с недоумением смотрю на короткую фразу. И все же решаюсь ответить: “Зачем мы тебе, Чаровский?” “Вы моя семья. Другой мне не надо. Да и не хочу я другую”. “Другую семью?” — уточняю я. “Не только. Другая женщина мне также не нужна”. “Можно подумать, у тебя никого не было все эти годы”, — фыркаю я. “Извини. Я же все-таки мужчина. И не буду лгать тебе, говоря, что жил все эти годы без секса. Но все это пустое, мимолетное. Я давно уже вспоминаю тебя. Хотел даже признаться отцу, что женат, чтобы он помог мне найти тебя. А тут такой подарок судьбы. Я захожу в отделение ЧарКомБанка и встречаю тебя, моя маленькая жена”. “Ты хочешь, чтобы я поверила, что нужна тебе сама по себе. А не из-за того, что я мать твоего сына”, — с недоверием набираю я текст. “А почему нет? Ты моя жена. Я был идиотом, когда сбежал от тебя. И хочу попробовать построить с тобой отношения. В прошлом мы неплохо дружили. Давай сначала попытаемся вернуть ту дружбу. А потом будет видно. Возможно, из этого получится что-то стоящее”. “Четыре года назад ты предал мою дружбу. И сейчас предлагаешь ее вернуть? Считаешь меня такой наивной?” “Нет. Наивной ты никогда не была. Тогда ты была влюбленной… в гада, каким я был”. “Я просто запуталась, что ты мне предлагаешь?” “Совместный быт, жизнь бок о бок… Я бы много отдал за возможность видеть сына каждый день”. “Давай поговорим об это чуть позже. Сейчас я пока не готова к подобным решениям”. “Вынужден согласиться. Меня опять заперли в больнице… Чтобы ее…” “Так это к тебе приезжала скорая?” — волнуюсь я. “Со мной все хорошо, Кира. Не переживай. Но ближайшую неделю я точно проведу в клинике. И все-таки я не жалею, что сбежал. Иначе я бы нескоро узнал, что у меня есть сын”. “Рома, что с твоей ногой?” — все же спрашиваю я. Телефон долго молчал. Я уже думаю, что Чаровский так и не ответит мне на вопрос. Но все же экран светится от сообщения: “Недавно мы с Ванькой попали в аварию. В него стекло воткнулось рядом с сердцем, другое угодило мне в бедро. Две недели нас продержали в больнице. Я знал, что рано решил устроить вояж в санаторий. Но мне все так надоело, что я сбежал и как дурак превысил свои силы. Сейчас я на строгом контроле врачей. Выпишут меня не раньше следующей недели. Как раз когда закончится ваша смена в санатории”. Вот же черт. Значит, скорая все же за Ромкой приезжала. “Ты и правда дурак, Чаровский, — быстро набираю я текст. — Не смей больше рисковать собой. Сейчас ты знаешь, что от тебя зависит маленький человечек. Думай о Егорке. Он, кстати, хочет встретиться с тобой”. “А жена со мной хочет увидеться?” — тут же приходит еще одно сообщение. “Я подумаю об этом, Чаровский”, — пишу я в ответ. Я уже собираюсь ложиться спать, как телефон вновь пиликает от входящего сообщения: “Что это ты, мышка, не держишь слово. Стоило мне уехать, как ты опять общаешься с Чаровским. Я же просил тебе забыть о нем! Ты никогда не будешь с ним! Запомни, НИКОГДА! Твой будущий муж”. *** Спала я плохо, мне снилось, что за мной гонится огромная тень и кричит: — Не смей смотреть на Чаровского! Я – твой будущий муж! Среди ночи я подскакиваю на постели с криком: — Нет! Не надо! Конечно же, я разбудила Егорку. — Мамочка, что случилось? — сонно спрашивает малыш. — Все хорошо, родной. Просто сон плохой приснился, — говорю я почти правду. — Давай я тебя защитю от плохого сна, — произносит Егор и перебирается ко мне на кровать. Тепло детского тела прогоняет тревоги, и я спокойно засыпаю до рассвета. Утром я решаю позвонить Василию Кузьмичу. Только мужчина почему-то не берет трубку. Я понимаю, что у него есть какая-то работа, что я лишь одна из его тревог. Нужно подождать. Успокоиться. Впереди у меня полдня хлопот. Веселый детский гомон за завтраком позволяет мне немного забыться. Сегодня у нас лечебная физкультура, массаж и бассейн. Лишь после обеда я замечаю пропущенные звонки от Василия Кузьмича. Сначала я укладываю Егорку спать. Тот хоть и сопротивляется, как обычно, но уже через несколько минут сопит в подушку. Чтобы не будить сына, я решаю написать Василию Кузьмичу и рассказать всю ситуацию со странными сообщениями. После я пересылаю ему парочку последних страшилок от “моего будущего мужа”. “Почему вы раньше не рассказали об этом, Кира Дмитриевна?” — почти сразу отвечает мужчина. “Сначала я не придала этому значения. Хотела рассказать вам, когда перед санаторием мне пришло особенно неприятное сообщение. Но закрутилась и забыла, — признаюсь я. — А потом сообщения пропали. И у меня из головы вылетел этот сумасшедший. Я решила, что он про меня забыл”. “Такие люди ничего не забывают. Он болен. Я не пугаю вас, но нужно поскорее найти вашего воздыхателя. Я приеду после ужина. Привезу вам новый телефон. Ваш заберу на пару дней. Может, и меньше. Нужно, чтобы специалисты проверили его”, — категорично пишет мужчина. “Хорошо”, — вынуждена я согласиться, проглатывая слова о дороговизне нового гаджета. После ужина Василий Кузьмич звонит мне: — Добрый вечер, Кира Дмитриевна. Я около главного корпуса. Жду вас. — Сейчас буду, — отвечаю я. — Мамочка, что-то случилось? — подскакивает ко мне Егорка. — Все в порядке, родной. Я ненадолго отойду. Ты пока поиграй с Иришей, — как можно спокойнее говорю я сыну и поворачиваюсь к подруге: — Таша, я постараюсь быстро. Наташа кивает, она в курсе того, куда я иду. И уже успела отругать меня за беспечность. Я и сама понимаю, что давно нужно было рассказать кому-то про странные сообщения. Василий Кузьмич ждет меня у машины. — Я вынужден был все рассказать Ивану Борисовичу, — говорит мужчина, когда я подхожу. — Я понимаю это, — киваю, иного я и не ожидала. — Вот телефон, — подает он мне коробку с гаджетом. — Можете оставить его себе. Это подарок Романа Борисовича. Его люди установили все необходимые программы, забили номера телефонов ваших знакомых и личные номера Ивана Борисовича и Натальи Захаровны. — Спасибо, — тяну я, тяжело вздыхая. — А СИМ-карта? Будем менять? — Нет. Пару дней попользуетесь другой симкой. Доктора в клинике и ваша бабушка в курсе. Новый номер мы объяснили тем, что вы потеряли телефон и восстановите старый номер чуть позже. — Спасибо, — повторяю я. — Роман Борисович обещал позвонить вам вечером, — добавляет мужчина. — Отчитывать будет? — невесело выдаю я. — Думаю, да. Ваш муж был очень недоволен, когда узнал, что вы рассказали о поклоннике мне, а не ему, — сообщает Василий Кузьмич. — Тоже мне поклонник, — фыркаю я. — Не было у меня их и не надо. — Не кипятись, девочка, — по-отечески говорит мужчина. — Кстати, извини, что лезу с нравоучениями. И все же скажу: Роман неплохой парень. Не знаю, что у вас произошло. Похоже, все случилось в тот период, когда у младшего Чаровского отказали тормоза в голове. Причем напрочь. Борис из него не сразу смог дурь выбить. — Наркотики? — ужасаюсь я. — Слава богу, нет. Но проблем отцу Роман принес немало. Мы недолго молчим, и я все же произношу: — Не могу я просто так простить Роме все, что он сделал. Тяжело это для меня. — Тебе нужно время. А пока прими помощь Романа, — советует Василий Кузьмич. — Для него это сейчас важно. Машина давно уехала, а я все сижу на скамейке у центрального корпуса и думаю. Может, и правда дать Роме шанс? Дать ему возможность узнать не только сына, но и меня. А что, если это шанс и для меня? Когда-то я мечтала завоевать сердце Чаровского. Так почему я отказываюсь от возможности быть счастливой в будущем? Нет. Сейчас я не хочу думать об этом. Все позже... Наконец я открываю коробку и смотрю на новый гаджет. Удивительно, но телефон внешне похож на мой собственный. Наверное, это сделали специально, чтобы никто не заметил у меня замены. Но зачем? Почему? Что-то мне опять тревожно… Неужели за мной следят? Я осторожно смотрю по сторонам. Кажется, никто за мной не наблюдает. И все же пора идти к Егорке. Наверняка он заждался меня. — Мама, ты долго. Все хорошо? — серьезно спрашивает сын. — Ты виделась с папой? — в который раз он ставит меня в тупик своим вопросом. — Почему ты так решил? — удивляюсь я. — Не знаю, — тушуется мальчик и опускает взгляд в пол. — Просто я хочу его увидеть. — Ёма в бойисе, — выдает Иришка, коверкая слова. Только вот Егор все понимает. — Папа в больнице? Мама, что случилось? Прошу, расскажи, — взволнованно говорит он. — Родной, с папой все уже хорошо. Вы скоро увидитесь, — обещаю я. — А я навесяла соего па, — опять произносит малышка. — Ириша, идем-ка мы в комнату. Пора готовиться ко сну, — качает головой Таша. — Оешо, ма, — улыбается егоза и еще раз выдает: — Ты споси у добого доктоа. Он мне разесил и тебе разесит. Ох, Ириша, Ириша… — Мам, а давай и правда узнаем, вдруг и меня пропустят к папе? — спрашивает сын, когда я укладываю его в постель. — Хорошо, Егор, я спрошу у папы. Но это зависит не от нас. Возможно, врачи не разрешат посещения. — Я уверен, что разрешат. Если с папой уже все хорошо, как ты говоришь, значит, я могу его увидеть, — возбужденно произносит малыш. Конечно, после всех переживаний Егор засыпает лишь через полтора часа. Вскоре после этого Рома пишет: “Кира, добрый вечер. Мы можем поговорить?” Вместо ответа я сама звоню Роме. — Привет, Егор спрашивает о тебе. Хочет увидеться, — тихо говорю я, стараясь не разбудить сына. — Так мы увидимся после окончания смены в санатории. Осталась уже пара дней. Ты не подумай, что не хочу видеть сына. Просто меня из больницы пока не выпускают. Уже сбежал один раз. Больше не получится, — хмыкает Роман. — Дело в том, что Ириша выдала тебя. Сказала, что ты в больнице. А Егор ее очень хорошо понимает. Так что он почти требует посещения больного родителя, — иронизирую я, не замечая, как губы расплываются в улыбке. — Даже так, — смеется мужчина. — Хорошо, я спрошу у Егора Викторовича. — Тот самый добрый доктор, что разрешил Ирише посещение Ивана? — смеюсь и я в трубку. — Думаю, что да. Ладно, хватит мне зубы заговаривать, Кира Дмитриевна. Ты почему не рассказал мне о сумасшедшем, что третирует тебя и пишет сообщения? — Ром, я и правда не сразу поняла, насколько все серьезно. А потом он пропал, я и забыла о нем. Пока вчера он опять не написал. — Кира, Кира… Нельзя быть такой беспечной. Хорошо, что хотя бы сегодня все рассказала Тимишеву. И я не ругаю, что сообщила все ему, а не мне. Главное, что вообще рассказала. Возможно, у тебя в телефоне жучок. Мои ребята все узнают. — Спасибо, Рома. Я и правда сильно напугана, — признаюсь я. — Не переживай. Ложись спать. Сладких снов, малыш, — мягко произносит Чаровский и отключается. Глава 5 На следующий день Егор возбужден сверх меры. Он постоянно спрашивает, не прислал ли папа сообщение и не пора ли ехать в клинику. Успокаивается малыш лишь ближе к обеду, когда Рома пишет, что ждет нас после трех часов. На дневной сон сын ложится с неохотой, но, что удивительно, быстро засыпает. Видимо, организм все же требует отдыха. В клинику нас вновь отвозит Василий Кузьмич. Мужчина здоровается с нами и улыбается Егору. Сын радуется знакомому и доверительно начинает рассказывать о том, что он едет к папе. — Как вы думаете, папа уже поправился? — интересуется Егорка. — Я беспокоюсь за него. — Насколько я знаю, завтра Романа Борисовича выписывают. Значит, с твоим папой все в порядке. Думаю, скоро он забудет, что когда-то лежал в больнице, — с шуткой отвечает Василий Кузьмич. — Это было бы хорошо, — серьезно произносит мальчик и замолкает, видимо, задумавшись о чем-то. Остаток пути мы не произносим ни слова. Егор сосредоточенно смотрит в окно, и даже когда машина останавливается, он не реагирует. — Сынок, все хорошо? — спрашиваю я, легко прикасаясь к плечу малыша. — Да, мамочка. Я просто думал, — говорит мой слишком серьезный сын. У дверей палаты Егор застывает. Он словно решается на что-то. — Если ты не хочешь, то мы не пойдем, — еле слышно предлагаю я. — Нет, мам, всё хорошо, — качает головой малыш и открывает дверь. Рома ждет нас, сидя в кресле. Рядом я замечаю черную трость. Скорее всего, Чаровскому нельзя нагружать ногу. При виде нас Роман начинает подниматься. — Ты сиди, папа, — вырывается у Егорки. — Как скажешь, сын, — хриплым голосом отвечает мужчина. — Я рад, что вы пришли навестить меня. — Тебе и правда уже лучше? — тревожно спрашивает мальчик. — Намного. Хотя на ближайшие недели мне запретили расставаться с тростью. Но это я сам виноват. Все же стоит слушать врачей, — хмыкает Роман. — А ты не слушал? — с удивлением произносит малыш. — Есть такое дело. Но хватит обо мне. Расскажи лучше, чем ты интересуешься, что любишь, — просит Рома, вглядываясь в лицо сына. — Мне нравится читать с мамой книжки, рисовать, играть машинками, люблю строить дома. Мама мне подарила большой конструктор “Школа будущего строителя”. Из него можно собрать несколько домов. Получается все довольно точно, — делится Егор с горящими от восторга глазами. — А ты подаришь мне четвертую часть “Школы строителя”? Роман озадаченно смотрит на меня, я лишь киваю и говорю: — Мы покажем тебе, какая именно часть игры нужна Егору. — Тогда хорошо. — Бабуля говорит, что когда я вырасту, то буду строителем, как дедушка, — с гордостью сообщает малыш. — Почему бы и нет, строитель – хорошая специальность, — улыбается Рома. — Кстати, я сегодня ходил к Ульяне Васильевне, — неожиданно заявляет он. — Зачем? — озадаченно спрашиваю я. — Хотел познакомиться. Все же она твоя ближайшая родственница. И мне было нужно ее благословение. Я опять в недоумении смотрю на мужчину. — Я же предлагал тебе жить вместе. Попробовать создать семью. Пусть пока и без… — запинается Чаровский, но тут же находит нужное определение: — Без общей спальни. Я должен был сначала переговорить с Ульяной Васильевной и твоим отцом, заручиться их поддержкой в этом вопросе. — Ты и с папой говорил? — спрашиваю я, продолжая удивляться переменам в мужчине. — Пока только по телефону. Дмитрий Леонидович не сильно был рад слышать меня. И я понимаю его. Накосячил я… — тянет Роман. — Давай не при ребенке, — прерываю я его. — Да, я оплатил остаток денег за операцию Ульяны Васильевны и вернул Ивану часть потраченных им средств. Полностью этот жук не желает забирать. Сказал, что эти деньги он расценивает как помощь ЧарКомБанка сотруднице банка. — Кажется, он так всем не помогает? Если честно, меня тревожит сумма, которую я должна твоему брату, — вношу я свою лепту в вопрос о деньгах. — Не ты должна, а я. Не путай эти два понятия, — категорично говорит Чаровский. — Ты моя жена, и я обязан содержать тебя и сына. — Но операция бабушки… — начинаю я, но на этот раз прерывают уже меня: — Она часть моей семьи. Так что я оплатил все расходы. Да, Егор Викторович сказал, что для Ульяны Васильевны уже приготовили место в санатории. Как раз в отделении, где восстанавливаются сердечники после операций. — Ром, но это же опять деньги, — тяжело вздыхаю я, уже прикидывая, как можно выкрутиться. Еще больше быть в долгу я бы не хотела. — Кира, пожалуйста, перестань отстраняться от меня. Я тебе не предлагаю помощь, я просто оплачиваю счета своей семьи. Чувствуешь разницу? — довольно властно интересуется Чаровский. — Рома… — опять попытаюсь я сопротивляться, но мне не дают этого сделать. — Дорогая, давай не будем о деньгах. Сейчас это не настолько важный момент нашей жизни. — И что же важнее? — хмыкаю я, ожидая, что Роман скажет о грядущем переезде. — Важнее наш сын. Его интересы и желания. Все остальное второстепенно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Да, я пропустил несколько лет из жизни Егора. Но больше так не будет. Я не хочу, чтобы мой сын, когда вырастет, считал, что он нелюбимый, ненужный ребенок в семье… Чтобы он ненавидел меня… — Папа, я никогда так не буду думать, — выпаливает Егор, про присутствие которого мы забыли. — Я для этого все сделаю, сын, — грустно улыбается Чаровский. Неужели за эти годы отношения в семье Романа настолько испортились? Ведь сейчас он явно говорил о себе. Вот только кого имел в виду Рома? Отца или мать? *** После мы с Егором идем к бабушке. Нельзя не проведать и ее. Старушка чувствует себя уже получше и сначала отказывается от путевки в санаторий. — Зачем тратить столько денег на меня? Старая я уже по санаториям ездить. — Бабуля, никуда ездить не нужно. Санаторный комплекс находится недалеко от клиники, — попытаюсь вразумить я родственницу. — И все оплатил Рома. — Ох уж этот Рома, — качает головой старушка. — Навещал меня ваш Чаровский. С палочкой, правда. Видно, что нога еще болит, но пришел ко мне, старой. — Я не поняла, ты против Романа или за, — хмыкаю я. — Бабуля, папа хороший. Он поможет тебе, — встревает во взрослый разговор Егор, что позволяет себе крайне редко. Но тема папы для него очень важна. — Не знаю, что и сказать вам. Роман просил благословения на отношения с тобой, внучка. Поздновато он, конечно, об этом вспомнил, но лучше так, чем никак, — поджимает губы Ульяна Васильевна. — Да и Диме он звонил. Тоже спрашивал разрешения и приглашал приехать в Москву. Сказал, что предложил тебе жить вместе, пока в разных комнатах. — И что вы решили с папой? — тревожно интересуюсь я. — Не будем мы вставлять палки в колёса ваших отношений, Кира, — загибает фразу бабушка. — Что вы не будете делать, бабуля? — переспрашивает Егор, с изумлением смотря на старушку. — Вмешиваться мы не будем, милый, — улыбается внуку женщина. — Не маленькие вы с Романом. Надеюсь, сами поймете, нужны ли вы друг другу. А вот если ты скажешь: “Нет. Не нужен мне Чаровский”, тогда другой разговор будет. — Спасибо, бабуля, — с облегчением выдыхаю я. — Я и в отношения сына с его молодухой не вмешиваюсь. Хотя там бы надо. Но я пока терплю, — опять поджимает губы Ульяна Васильевна. — Папа не маленький, как ты только что сказала. Ему просто нужно понять, кто рядом с ним. — Как бы деньги все Димины не профукала эта профурсетка, — озабоченно выдает бабушка. — Кто? Профу-сетка? Это кто? — опять возникает Егор с очередным вопросом. — Не слушай бабулю, милый, — смущается старушка, поняв, что при внуке говорит не то, что нужно. Наутро Василий Кузьмич привозит бабушку в санаторий. Я устраиваю ее в уютной комнате, чем-то напоминающей нашу с Егором. Раскладываю ее вещи и оставляю на попечение медсестер. Сами мы с Егором отправляемся домой. Квартира встречает нас спертым воздухом и жарой. И поскорее открываю форточки, чтобы проветрить помещение. Делаю влажную уборку, запускаю машину — нужно перестирать вещи, что мы привезли из санатория. Иду в магазин, холодильник-то совсем пустой, а есть нам с Егором уже хочется. Варю суп с фрикадельками, быстро и сытно. На ужин планирую сварить пельмени. На большее сегодня я не способна. К вечеру я устало сажусь на диван и включаю телевизор. «И кто меня заставлял еще и окна помыть да шторы перестирать?» — хмыкаю я, глядя на результат моих трудов. — Мама, папа уже беспокоится. Ты целый день не отвечаешь на его звонки, — говорит сын, заходя в мою комнату. — Я и не слышала звонков, — удивляюсь я, ища гаджет, который благополучно лежит в моей сумочке. И правда, десять непринятых вызовов от Романа. Надо перезвонить Чаровскому, а то еще придумает то, чего нет. Уже заношу палец, чтобы набрать номер Ромы, и застываю. Только сейчас до меня доходит весь смысл сказанной сыном фразы. — Егор Романович, а скажи-ка мне, как с тобой связался папа? — спрашиваю я, сверля малыша серьезным взглядом. — Сегодня утром мне Василий Кузьмич передал от папы телефон, — тихо признается мальчик. — И когда это он успел сделать? — Пока ты бабулю отводила, — шепчет Егорка, опустив голову. — Мне нельзя было брать телефон? Василий Кузьмич сказал, что он недорогой, как раз для таких малышей, как я, — оправдывается мальчик, протягивая мне простенький гаджет. — Нет, Егор. Я не против того, что папа подарил тебе телефон. Просто надо было мне сказать. А то получается, вы за моей спиной что-то решаете. Это нехорошо. — Я думал, ты не разрешить, — растирая слезы по лицу и всхлипывая, говорит Егорка. — Ну чего ты плачешь? — обнимаю я сынишку и целую в мокрые от слез щеки. — Я разве монстр, чтобы лишать тебя простого телефона. Как оказалось, он выручил нас. — Ты точно не против? — с надеждой спрашивает мальчик. — Точно. — Мам, знаешь, я не буду брать в садик телефон, — внезапно сообщает Егорка. — Ни у кого из наших нет телефонов. Зачем мне выделяться? — Егор, скажи, как ты смотришь на то, чтобы сменить садик? — решаю задать важный для сына вопрос. — А зачем? — удивляется он. — Честно говоря, я не знаю, где находится квартира папы. И если мы переедем к нему, то, возможно, тебе придется поменять детский сад. — Не знаю, мама, — опять хлюпает носом малыш. — Как вы решите с папой, так я и будет. — Но у тебя же друзья в группе, — вспоминаю я, и ответом мне служит тяжелый вздох. — Да, Слава Беркутов. — Не переживай раньше времени. Я поговорю с папой. Возможно, мы что-то и решим, — договорить я не успеваю, телефон вибрирует в моей руке. Отлично, он еще и на беззвучном стоит. Еще бы я услышала звонок. — Добрый вечер, Рома, — говорю я. — Наконец-то, Кира. Заставила ты меня понервничать. Почему ты весь день не отвечаешь на звонки? — тараторит Чаровский, и одновременно с этим кто-то звонит в дверь. — Рома, подожди, пожалуйста, ко мне кто-то пришел, — говорю я и откладываю гаджет на столик в прихожей. Чисто машинально открываю дверь и застываю в изумлении. — Ты что тут делаешь, Чаровский? — спрашиваю я, в изумлении глядя на неожиданного визитера. — А что мне было делать? Ты не отвечаешь на звонки. Игнорируешь меня. Что-то случилось? Казалось бы, вчера все было хорошо, ты даже согласилась переехать ко мне, — выдает Роман, сверля меня пристальным взглядом. — Разрешишь войти? — спрашивает он. Только сейчас я обращаю внимание на трость в руке Ромы. Вот же черт... — И как ты вообще доехал до нас с больной ногой? — возмущенно ругаюсь я. — Я на машине, да и недалеко ехать. Я живу в паре кварталов от вас, — отмахивается мужчина. — Проходи в гостиную, — показываю рукой, куда нужно идти, и застываю в изумлении. — Ты живешь так близко? Я и не знала. Думала, твоя квартира в каком-нибудь респектабельном районе. — А зачем мне респектабельный район? — фыркает Чаровский и устало садится на диван. Видимо, и правда нога у него болит еще. А тут вдобавок я почти что вынудила его приехать к нам с Егором. — Ты забываешь, что я, можно сказать, с детства рос среди простых людей, — продолжает Роман. — Учился в обычной школе. Универ закончил самый ненавороченный. Мне в первую очередь нужны были знания, а не знаковое имя учебного заведения. — Я к чему спрашиваю, просто не хотелось бы переводить Егора в другой детский садик. — У Егора хороший сад? Ему там нравится? — серьезно интересуется Чаровский. — Нравится. И друзья у него есть, — начинаю говорить я, но меня прерывает радостный возглас Егора: — Папа! Ты пришел к нам в гости? — Как видишь, — улыбается сыну Роман. — Ты, наверное, переживал из-за того, что мама не отвечала тебе. Так она целый день уборку свою делала, — выдает меня малыш. — Да, она еще кушать варила. Ты голодный, пап? Давай мы тебя покормим? — неожиданно приглашает его Егор. Рома удивляется не меньше меня. — Спасибо, сынок. Если честно, то я не обедал. Как выписали, я на работу рванул. И сейчас бы в офисе сидел, если бы не вы. — Значит, идем, мы накормим тебя, — решаюсь я пригласить Чаровского к столу. — Ты точно не против, Кира? — спрашивает Роман. — Идем, — зову его я. — Кстати, а где находится твой офис? — На… Так, ты решила подловить меня? — смеется мужчина. — Поймала, что уж сказать. Да, офис у меня не в двух кварталах от твоего дома. Немного дальше, — хмыкает он. — И насколько подальше? — интересуюсь я, наливаю в тарелку суп и ставлю ее в микроволновку. — Четыре остановки на метро. Согласись, недалеко для Москвы? — И как ты будешь добираться до офиса, если нога еще болит? — продолжаю я допрос. — Кира, я не каждый день появляюсь в офисе. Например, завтра я планировал работать дома. Поверь, я собираюсь выполнять требования врачей. Это и в моих интересах тоже. Для меня много значит то, что ты переживаешь за меня, Кира, — глухо говорит Роман и не спускает с меня внимательного взгляда. Только сейчас я осознаю, что и правда беспокоюсь за Чаровского. И почему, зачем я это делаю? — Ты же отец Егора, я не могу не волноваться за тебя, — нахожу я, чем оправдать свое беспокойство. — Хорошо, как скажешь, — хитро улыбается Рома. Положение спасает микроволновка, она звонко сигналит о завершении работы. Я с облегчением выдыхаю и поворачиваюсь спиной к мужчине, чтобы достать тарелку с супом. — Может быть, сметану дать? — спрашиваю я и ставлю перед Чаровским суп и блюдо с хлебом. — Не откажусь, — кивает Роман. — Егор тоже в любой суп просит положить сметану, — говорю я, достаю из холодильника сметану, ставлю ее перед Чаровским. И опять поворачиваюсь спиной к гостю, чтобы налить себе чаю. — Чай или кофе? — спрашиваю я. — Лучше чай. Кофе я сегодня, наверное, ведро выпил, — хмыкает мужчина и начинает есть. — Вкусно. Спасибо, малыш. — Приятного аппетита, — улыбаюсь я и сажусь напротив Романа — Мама, а мне можно чай с печеньем? — вбегает в кухню Егор — Скоро ужин, какое печенье, — пытаюсь отказать я, но меня прерывает Чаровский: — Черт, а сколько времени? — Скоро шесть. А что? — Забыл про долбанный прием матери, — почти выплевывает он фразу. — Не ругайся при ребенке, — строго произношу я. — Да что такого, бабуля вон тоже про каких-то профу-сеток говорила, — с наигранным безразличием выдает малыш. — Извини, — отвечает Роман и достает телефон, набирает номер. — Вань, я забыл про прием… Да понимаю я, что должен уже быть в особняке. Но дела, закрутился я... Да... Ты пойдешь со мной? — неожиданно спрашивает у меня Чаровской. — Однозначно нет, — тут же отказываюсь я. — Мне и не в чем, и нечего мне там делать. — Ты моя жена, — говорит Рома, сверля меня серьезным взглядом. — Только на бумаге, — фыркаю я. — Не сказал бы я так, — показывает он глазами на сына. — Ты уезжаешь? — спрашивает погрустневший мальчик. — К сожалению. Если бы не Ванька, не пошел бы на этот прием. — Так прием в честь Ивана? — Нет, но мы хотим сегодня провернуть один фокус и вывести неких особ на чистую воду. Хватит портить Ивану жизнь. Но для этого мне придется оставить вас. Хорошо, что хоть суп успел доесть. Спасибо, было очень вкусно. И жаль, что ты не хочешь идти со мной. Опять я один буду отдуваться, — тараторит Чаровский. — Хотя, может быть, ты и права. Незачем тебе раньше времени знакомиться с моей матерью… — У тебя есть мама? — останавливает его вопросом Егорка. — Значит, у меня есть еще одна бабушка? — Есть. Но лучше бы… — начинает что-то говорить Роман, но я его прерываю: — Чаровский, ты опять? Незачем ребенку знать твое отношение к родительнице. — И снова извини, — кивает мужчина и смотрит на сына. — А вот дедушка у тебя точно замечательный. Я организую вам встречу в ближайшее время. Думаю, он будет рад такому внуку, как ты. Хотя и влетит мне от отца. Но что уж тут сделаешь… Телефон Романа звонит, воспроизводя мелодию из кинофильма. — Да, Вань. Куда мне подойти?.. Спасибо… Скоро буду, — быстро говорит Чаровский, встает и направляется в прихожую. — Извините, что мой визит к вам был так кратковременно. Я бы хотел остаться подольше. Но… Я и правда сегодня должен помочь брату. — А ты меня с братом познакомишь? — опять возникает рядом сын. — Это тот, что папа Ириши? — У меня два брата, Егор. И я познакомлю тебя с обоими, — удивляет меня Чаровский. Откуда взялся второй брат у Романа? — Я после все расскажу, — хмыкает Рома, видя мое изумление. Наш неожиданный гость подходит к двери, разворачивается и говорит: — Кстати, ты почему открыла дверь, даже не посмотрев в глазок? — Что? — Ты забыла о безопасности, Кира. Не открывай никому дверь. Или ты забыла про… сообщения в своем телефоне? — не сразу подбирает слова Чаровский. — А что-то случилось? — тут же спрашивает Егор, который стоит рядом и ловит каждое слово. — Все хорошо, сын. У нашей мамы лучшие защитники. Мы с тобой, — говорит Роман, подмигивает малышу. — Я позвоню или напишу тебе завтра, Кира. Пожалуйста, ответь мне. Иначе… я опять приеду к вам обедать, — улыбается мне Чаровский и выходит из квартиры, прикрывая за собой дверь. Глава 6 Поздно вечером телефон светится от сообщения: “Прием прошел удачно… Для Ваньки… Преступников поймали. Кажется, в семье моего брата теперь все хорошо”. “Рада за Ивана и Ташу”, — отвечаю я. И не сразу решаюсь добавить: “Но что прошло не очень удачно?” “Для нас. Вернее, для меня. Похоже, сейчас моя глубоко любимая матушка решила переключить свое внимание на меня. Прости”. “Не скажу, что меня радует данная информация”, — быстро набираю я текст. “И меня. Столько лет спокойно жил без ее гнета. А тут…” — пара грустных смайликов дополняет сообщение. “Так что случилось?” Телефон долго молчит, пока через пять минут все-таки не звякает вновь. “Надеюсь, что ничего страшного. Ты лучше мне скажи, что ты решила насчет переезда?” “Не знаю, Рома. Мне нужно время. Хотя бы неделя. Необходимо собрать вещи, решить, что делать с квартирой. Да и не радует меня возможный визит Светланы Дмитриевны в твой дом. Твоя мать и раньше на меня смотрела как на существо третьего сорта. А сейчас…” “Я смогу защитить тебя и Егора”, — слишком уверенно пишет Чаровский. “Хорошо, я подумаю, Ром. Но все же дай мне время”, — прошу я. “Неделя пошла, жена”. “Тоже мне жена”, — хмыкаю я. Не чувствую я себя женой Чаровского. Ни на капельку. *** — Мама, а мы когда к папе переедем? — спрашивает у меня Егор после завтрака. — Не знаю, сынок, наверное, через неделю, — отвечаю я, занимаясь посудой. — Ты со мной в магазин пойдешь? — пытаюсь отвлечь ребенка от темы об отце. — Пойду. Ты мне купишь мороженое? Разворачиваюсь и смотрю на сынишку. Конечно, ему хочется сладкого лакомства. Но оно же холодное… А мы только месяц без простуд. Страшновато. — Егор, — начинаю я, но останавливаюсь, видя блеск в глазах моего крохи. — Но, мам, хотя бы подтаявшее мороженое мне же можно? — спрашивает сынишка, а по его щеке катится слезинка. — Ну ты что, — приседаю к малышу, обнимаю его, прижимая к себе. — Не плачь. — Хочу… мороженое, — всхлипывает ребенок. — Хорошо, купим мы мороженое, — обещаю я, гладя любимое чадо по волосам. — Идем одеваться. И не забудь кепку, на улице опять жара. — Хорошо, мамочка, — с восторгом кричит малыш, убегая в нашу комнату переодеваться. У витрины с мороженым Егор стоит долго и выбирает шоколадный пломбир. Домой он бежит вприпрыжку, наверное, в мыслях уже уплетает желанное лакомство. У подъезда на лавочке сидит приятельница бабушки. — Кира, как там Ульяна Васильевна? — спрашивает она. Я останавливаюсь и обстоятельно рассказываю об операции и санатории. — Так где же вы столько денег-то взяли? — сокрушается пожилая женщина. — За все заплатил мой папа, — гордо выдает Егор, за что тут же получает мой строгий взгляд. Малыш тяжело вздыхает и опускает голову, понимая, что сказал что-то не то. — Кирочка, ты помирилась с мужем? — изумляется старушка. — Помирилась, — раздается сухой мужской голос за моей спиной. — Рома? — оборачиваюсь я к неожиданному гостю. — Папа! — взвизгивает от радости Егорка, кидаясь к отцу. — Егор, — пытаюсь я остановить непоседу, вспомнив о больной ноге Чаровского. — Все хорошо, Кира, — тихо говорит мужчина, обнимая сына одной рукой, второй — опираясь на трость. — Ой, у вас что-то с ногой? — взволнованно интересуется старушка. — Уже почти все хорошо, — заверяет ее Роман. — Но поднимать тебя на руки, Егор, я пока не могу. — Ничего. Я подожду, — машет рукой сынишка. — Я так долго ждал тебя, папа. Подожду еще немного. Да что сегодня такое с Егором? Опять смотрю строго на малыша. Но он уже не понимает, что слетело с его губ. Для него сейчас важнее отец, что опять пришел к нему в гости. Рома и Егор вызывают лифт, я же подхожу к почтовым ящикам, чтобы забрать накопившиеся платежки и несколько газет, что выписывает бабуля. Странно, среди общей кучи я замечаю желтый конверт. Интересно, что это такое? Но пока мне не до этого. Дома Егор достает из пакета мороженое, открывает его и выкладывает в тарелку. — Теперь буду ждать, — довольно говорит мальчик, садясь напротив и гипнотизируя сладкое лакомство. — Это у вас игра такая? — хмыкает Чаровский, передавая мне два пакета из супермаркета. — Рома, ну зачем ты все это купил? — спрашиваю я, заглядывая в сумку. — Чтобы есть. Вы же меня вчера накормили, сегодня я решил ответить вам тем же, — выдает он загадочную фразу. — Только не говори, что ты сам будешь готовить? — улыбаюсь я. — Очень даже буду. Сегодня у нас на обед свинина по-Романски и картофельное пюре, — с хитрой улыбкой сообщает Чаровский, но ненадолго застывает в раздумье. — Надеюсь, сковородка у тебя хорошая. Что-то я не подумал, на чем буду жарить мясо. — Кажется, неплохая. Купила ее три месяца назад. — Сейчас проверим, — серьезно кивает мужчина, надевая мой фартук с красными рюшами внизу. Я еле сдерживаю смех, глядя на Чаровского. Таким я его еще не видела. — Отставить смех, госпожа Новикова. Вы садитесь рядом с сыном. Будете развлекать меня. — Папа, ты умеешь готовить? — наконец отходит от удивления Егор. — Совершенно верно. Правда, чаще всего я это делаю для себя. Хотя Иришке нравились мои кулинарные потуги, — усмехается Роман. Через четверть часа кухня наполняется удивительными ароматами. — Пахнет вкусно, — говорит сынишка, тяжело вздыхая, поглядывая на пустую тарелку из-под мороженого. — Так что у вас с мороженым? Почему Егор гипнотизирует тарелку с надеждой, что в ней появится еще одна порция? — спрашивает Чаровский, продолжая готовить. — Я боюсь давать Егору много холодного. Он и так часто болеет, — объясняю я. — Но я давно уже не простывал, — поднимает голову малыш в надежде, что ему перепадет еще порция лакомства. — Егор, хорошо, я дам тебе еще одно мороженое, но только после полдника, — внезапно для самой себя соглашаюсь я. — Пап, — переводит взгляд Егорка на отца. — Я согласен с мамой, сынок. Тут она больше меня понимает, — неожиданно поддерживает меня Чаровский. — Хорошо, — тяжело вздыхает малыш, но тут же опять улыбается. — Но зато скоро я попробую то, что готовит папа, — радостно выдает он, не спуская с отца вопросительного взгляда. — Конечно, Егор Романович, уже почти все готово. Предлагаю вам накрывать на стол, леди, — улыбается мне Чаровский. Все получилось и правда очень вкусно. Мясо прямо тает во рту. Пюре мягкое, совсем без комочков. Через час общими усилиями посуда перемыта, Егор сладко сопит в своей постели, а я разбираю почту. — Что там? — спрашивает Роман, подходя ко мне со спины. Я вздрагиваю от невольной близости с мужчиной. Сердце жалобно стучит. А стопка корреспонденции выпадает из моих рук. — Кира, это что? — странный холодный тон Чаровского приводит меня в чувство. Я опускаю взгляд и смотрю на желтый конверт, видимо, это он взволновал мужчину. — Не знаю. Вытащила из почтового ящика, — бледнея, говорю я. — Не трогай это письмо, — приказывает Роман и набирает кого-то в своем телефоне. *** Через полчаса к нам приходят Василий Кузьмич и высокий худощавый незнакомец. Молодой человек одет в светло-голубые джинсы с модными прорехами на коленях и белую футболку с нарисованной на ней мордой тигра. — Кира, это Леонид Павловский — мой бывший компьютерный гений. Пришлось отдать его в надежные руки брата. Ну а капитана Тимишева ты знаешь. Они оба из отдела безопасности ЧарКомБанка, — говорит Рома, жестом приглашая мужчин зайти в гостиную. — Добрый день, — кивает парень, достает ноутбук, включает его и углубляется в дебри интернета. — Покажите конверт, — просит капитан Тимишев. — Вон он лежит, — кивает Чаровский на столик. — К нему прикасалась только Кира. — Похож на тот, что мы обнаружили неделю назад. Нравится вашему недругу желтый цвет, — произносит Василий Кузьмич, надевая прозрачные резиновые перчатки. — Это не первый конверт? — удивляюсь я. — Все так, Кира Дмитриевна, не первый. — Но почему мне о нем ничего не сказали? — И стоило вам еще и из-за этого беспокоиться? — говорит мужчина, сканируя письмо каким-то прибором. — У вас и так было много проблем. Мы хотели избавить вас хотя бы от одной. — И все же почему мне не сказали? — недовольно выдаю я, поджав губы. — Не кипятись, Кира. Так было правильнее, — останавливает меня Роман. — Это наверняка все ты, Чаровский, — фыркаю я. — Что ни случись, кругом я виноват? — хмыкает мой почти немуж, не спуская с меня пристального взгляда. — Это был приказ Ивана Борисовича, — завершает наш спор Василий Кузьмич и спрашивает у молодого человека: — Леня, что у тебя? — Кажется, я нашел того, кто принес конверт, — сообщает компьютерщик, показывая на экран ноутбука. Судя по всему, в моем подъезде поставили скрытую камеру. И сейчас она показывает худого мужчину в капюшоне, натянутом почти на пол-лица так, что его глаза надежно скрыты от постороннего взгляда. Нос и губы незнакомца спрятаны под медицинской маской. А в руках пресловутый желтый конверт. — Хорошо гад замаскировался, — говорит Чаровский и ругается вполголоса. — А на спине приметный рисунок, — оживляется Леонид, показывая на видео. — Где-то я такую ветровку видела, — тяну я, пытаясь уловить мысль, но она ускользает. — Не знаю. Но, скорее всего, я видела такую куртку у кого-то из сотрудников нашего отделения. — Сейчас проверим, — кивает программист и опять уходит в недра интернета. Мы сосредоточенно наблюдаем за его действиями. А парень не замечает нас, заходит на сайт ЧарКомБанка, выходит в закрытую часть администрирования, вводит еще один пароль. И через пару минут мы видим папку с видео нашего офиса. — Да, Лень, не зря тебя Ванька у меня забрал. Если бы я тогда не согласился… — тянет Чаровский. — То не получил бы ты нужную информацию так быстро, — завершает его фразу компьютерщик. — Хотя тут ничего сложного нет. Фишка лишь в том, что раньше видеонаблюдение в отделениях банков велось только в общем зале, в кабинетах, где принимали клиентов банка. А сейчас мы поставили намного больше камер, и о них знают лишь начальники отделений. — А нам нужны именно простые служащие банка, — понимает его мысль Василий Кузьмич. — Что же, ищем нашего доброжелателя. Через четверть часа я вижу мужскую фигуру в знакомой ветровке. Только что-то мне не дает покоя. — Кажется, это он, — говорю я. — Почему такая неуверенность в голосе? — спрашивает Роман. — Не знаю. Но что-то мне не нравится. Как-то просто мы нашли этого парня, — пожимаю плечами я, сверля взглядом экран. — Согласен, как будто нам кто-то преподнес этого молодого человека на блюдечке, — поддерживает меня Тимишев. — Давайте попробуем иначе, — говорит Леонид и открывает какую-то программу в ноутбуке, колдует над ней и над видео. — Смотрите, вот несколько кадров с подобным рисунком на ветровке. И это явно не один и тот же человек на экране. — Этих я знаю, — показываю я на экран ноутбука. — Это операционист Самир Кортнев, это курьер Николай Смолков, а это вообще девушка Яна Варскова, она из кредитного отдела. — Что же, проверим всех, — кивает Василий Кузьмич. — Но и вам расслабляться не стоит. Может, нам подкинули ложный вариант. — Кстати, что в письме? — вспоминаю я. — Пришлю вам его фото вечером. Письмо вскроют в специальном помещении и проверят на нужном оборудовании. У нас такого нет, ни к чему такие траты. Так что я сейчас наведаюсь в охранное агентство Юрия Калинина. Уже созванивался с их детективами. Меня ждут. — Юрий Калинин? — слышу знакомое имя. — Это не один из твоих друзей Рома? — Да, а что? — напряженно спрашивает Чаровский. — Если это тот, о ком я думаю, то стоит поблагодарить его за помощь. Если бы не он четыре с половиной года назад, то… — не договариваю я фразу, прикрывая на мгновение глаза, вспоминая один из самых тяжелых моментов в своей жизни. Если бы не помощь Юрия Калинина, то не было бы Егорки, да и я не факт что выжила бы. — Прости, — шепчет Чаровский мне в макушку, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Если бы ты знала, как я себя корю за то, что был тогда нетрезв… И обидел тебя так сильно. Только сделанного не вернешь. Но ты права, необходимо поблагодарить Юру. Вдох… Выдох… Хватит думать о плохом… Нужно забыть тот момент. Та боль давно притупилась. Лишь обида грызла мою душу все эти годы. Нужно оставить все плохое в прошлом и жить дальше. — Роман Борисович, мы пошли, — прихожу в себя от голоса Тимишева. — Время не терпит. Меня ждут. Хочу сегодня еще многое сделать. Я разворачиваюсь в кольце рук Чаровского. Почему-то не делаю попытки отстраниться. Странно, но мне уютно в объятиях почти что мужа. Впервые за долгие годы меня не гнетет близкое присутствие Романа. — Спасибо вам за помощь, Василий Кузьмич, — с улыбкой говорю я. — И простите, что потревожили вас в выходной день. — Это моя работа, Кира… Дмитриевна, — не сразу добавляет мужчина мое отчество. За эти дни Тимишев стал мне хорошим другом, старшим товарищем. Мне было приятно его обращение просто по имени. Это звучало как-то по-отечески. — Хочется скорее найти этого гада, что не дает вам покоя. Леонид продолжит шерстить интернет. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам. — Спасибо, — повторяю я. — И если позволите, дам вам совет, — уже в дверях оборачивается Василий Кузьмич. — Слушаем, — довольно сухо произносит Чаровский. — Вам, Кира Дмитриевна, нужно переехать к Роману Борисовичу, — неожиданно говорит мужчина. — В его доме охрана лучше. — Я планировала переезд через неделю, — расстроено произношу я, понимая, что Тимишев опять прав. — Не стоит затягивать с переездом… И еще… Вам Егора бы отправить куда-то. Мы, конечно, приставим охрану и к вашему сыну. Но в детском садике это будет сделать проблематично. — Возможно, вы и правы, — озабоченно соглашается Роман. — Или нам всем стоит куда-то переехать, — добавляет он, вопросительно глядя на меня. — Только не в особняк Чаровских! — категорично выдаю я, выворачиваясь из рук мужчины. — Как скажешь, малыш… — начинает говорить Рома, но спотыкается на фразе. — Извини, Кира, больше не буду тебя так называть. — Спасибо за одолжение, — фыркаю я, отступая от Чаровского на шаг. — Кира, прости дурака. Только не отдаляйся от меня. Давай не будем возводить между нами стен? — просит внезапно помрачневший мужчина. — Я попытаюсь. Так что ты придумал? Куда мы переедем? — Есть одна идея. Надеюсь, Алекс нас всех потерпит в своем доме, — озабоченно выдает Роман, крутя в руках телефон. — Алекс — это кто? — Наш с Ванькой старший брат, — сообщает мужчина как само собой разумеющееся. — Кто? — в изумлении спрашиваю я. — С каких это пор у вас есть старший брат? — С недавних, — хмыкает Рома. — Отец вчера назвал его сыном перед всей верхушкой аристократического сброда. — И?.. Ты пояснить не хочешь? — Алекс, Алексей Чернов. Наша любимая матушка, — с сарказмом говорит Чаровский, — в свое время сделала все, чтобы разлучить мать Алекса и нашего отца. Папа совсем недавно узнал, что у него есть еще один сын. — Вот это история, — выдыхаю я, с трудом укладывая в голове сказанное Ромой. — Слушай, а это не тот самый Чернов, владелец ЧерновКомБанка? — Он самый, — кивает Роман. — Но он же конкурент ЧарКомБанка. Или я ошибаюсь? — Был конкурентом. Пока не узнал правду о себе и не переосмыслил взгляд на жизнь. Там непростая история. — Похоже, у тебя “золото”, а не матушка, — качаю я головой. — И что мне от нее ждать? — сверлю я вопросительным взглядом Чаровского. — Мамочка, что случилось? — слышим мы сонный голос сынишки. Егорка стоит на пороге комнаты и сладко зевает. — Все хорошо, родной, — спешу я заверить ребенка. — Просто мы скоро поедем в гости. — Гости? — интересуется мальчик. — Все так, сейчас там живет Ириша. Ты же, кажется, подружился с ней? — спрашивает Роман. — Да, — встрепенувшись, малыш мгновенно просыпается. — Я иду собирать свои игрушки! — направляется он в свою комнату, но вскоре опять застывает. — А еще там есть дети? — У хозяина дома есть сын, Максим. Ему пять лет, если не ошибаюсь. Он тоже твой двоюродный брат, как и Ириша тебе сестренка. — У меня есть еще один брат? — расплывается в счастливой улыбке Егор. — Это же замечательно! Я собираться! — кричит он, убегая в свою комнату. — Теперь тебе нужно уговорить брата принять нас, — говорю я, кивая на гаджет в руках Романа. — Надеюсь, нас приютят на несколько дней. — И я надеюсь. Ты собирайся пока. Я позвоню брату, — произносит Чаровский, набирая в телефоне нужный номер. — Привет, Алекс. У меня к тебе непростая просьба… Да… Конечно, брат… Ты не против, если мы с Кирой и Егором поживем у тебя недолго?.. Да, все так. Ты верно понял. Дело в том самом таинственном поклоннике моей жены, — жестко говорит Роман. — Спасибо, Алекс. Ты мне очень поможешь… Да. Привет, Иван, — неожиданно обращается он к другому брату. — Конечно, я все расскажу, когда мы приедем… Машина с водителем ждет нас у подъезда… Вань, хватит промывать мне мозги. Уж я сам как-нибудь разберусь, как правильно перевозить свою семью, — почти рычит в трубку он и отключает вызов. — Что случилось? — спрашиваю я, глядя на недовольного мужа. — А ты машину с водителем заказал? А ты приказал поставить детское кресло? — передразнивает Роман старшего брата. — Я идиот, что ли, рисковать вашими жизнями? — Ты такой плохой водитель? — тихо интересуюсь я. — Нет. Нормальный я водитель. Просто после аварии я не садился за руль. Нога еще не полностью зажила, — объясняет Чаровский. — И, конечно, у меня хватило ума сказать водителю о детском кресле. — Ты планировал нас перевезти уже сегодня? — внезапно понимаю я. — Да. Не нравится мне твой неизвестный воздыхатель. Уж прости, дорогая жена, но я не намерен отдавать тебя не пойми кому, — выдает на одном дыхании мужчина. — А пойми кому отдашь? — спрашиваю я, не скрывая улыбки. — Нет, птичка, не отдам, — смеется Рома, подходит ко мне и обнимает за талию. — Считай, ты попала в капкан… Прости, опять я несу всякую чушь, — хрипло говорит он, прижимаясь лоб к моему виску. — Нет, в капкане не хочу. Давай просто строить наши отношения с чистого листа. Без обмана, лжи и капканов, — шепчу я, проводя рукой по щеке мужа. — Я докажу тебе, что достоин прощения. Ты для меня много значишь, — выдыхает Роман, глядя мне в глаза. — Вы с Егором много значите для меня. Вы моя жизнь… Его глаза притягивают меня как магнитом. Я тону в этих омутах, забывая обо всем. — Кира… — слышу я шепот мужа и чувствую, как его губы накрывают мои. Я только успеваю ощутить вкус губ любимого, как наш первый настоящий поцелуй прерывается. — Мамочка, я все собрал, — раздается крик Егорки из другой комнаты. Рома с сожалением отрывается от меня. В его глазах я вижу отблеск какого-то чувства. Но это же не может быть правдой?.. Я даже в мыслях боюсь произносить это вслух. — Прости. Кажется, не найти большего идиота, чем я. Но я все исправлю, обещаю, — тихо произносит Роман, еще раз быстро поцеловав меня в губы и отстранился. — Ты уже собралась? Или тебе помочь? — Почти все уже положила. Осталось немного, — хриплым голосом говорю я, нехотя отступая от мужа. — Папа, помоги мне, пожалуйста, — опять раздается из другой комнаты. — Иди, — смеюсь я. — Хотя стоит проверить, что упаковал наш самостоятельный сын. — Мне понравилось, птичка, как ты назвала Егора нашим сыном, — улыбается в ответ Чаровский. Малыш не выдерживает и возникает на пороге комнаты. — Папа, идем. Подскажи, пожалуйста, какую игру мне взять. Игру? До меня начинает доходить смысл просьбы сына. — Егор, ты приготовил все свои строительные игры? — интересуюсь я. — Нет, мам. Я не могу решить, какую игру взять, а какую оставить. Или может сразу отправить все к папе? — с надеждой спрашивает мальчик. Роман, как и я, понимает подоплеку вопроса и смотрит на меня не менее ожидающе, чем Егор. Но я же уже раньше дала свое согласие. Или им нужно мое подтверждение? — Давай ты возьмешь с собой в гости пару комплектов игры. А остальные мы перевезем к папе, когда полностью переедем к нему. Согласен? — произношу я и вижу, как светятся улыбками лица сынишки и его отца. — Ура! — раздается довольный крик Егора. — Спасибо, — улыбается мне муж. — Идите уже, делайте свои мужские дела, — смеюсь я. — Я пока закончу собирать свои вещи и приду посмотреть, что собрал наш сын. Глава 7 До особняка Алексея Чернова мы добираемся около двух часов. И это нам удается миновать пробки, почти все время едем в спокойном ритме. Егор успевает еще раз уснуть. Да и что делать ребенку в дороге? Я тоже задремала, устав смотреть на мелькающие улицы за окном автомобиля. — Кира, просыпайся, мы подъезжаем к дому Алекса, — будит меня Рома. — Ты Егора сама разбудишь? — спрашивает он, поворачиваясь к нам с переднего сиденья. — Я уже не сплю, — раздается хриплый голос сынишки. Малыш открывает сонные глаза и сладко зевает, но тут же расплывается в радостной улыбке: — Скорее бы уже. Ириша, наверное, ждет меня. Взгляд Ромы не отрывается от лица сына. Кажется, он хочет запечатлеть каждый момент жизни Егорки. Дом Алексея Чернова совсем не похож на особняк Чаровских. Он не громоздкий и внушительный, в этом трехэтажном здании чувствуется жизнь. — Добрый день, Кира, Егор. Рад познакомиться с вами, — встречает нас в дверях хозяин дома — высокий брюнет, неуловимо похожий на Рому. — Заходите. Я — Алексей Чернов, как недавно оказалось, брат Романа и Ивана. Это мой сын — Максим. — Здравствуйте, — серьезно произносит мальчик лет пяти. — Думаю, вы подружитесь, Егор. Что скажешь, племянник? — улыбается Алекс Егорке. — Новые друзья — это всегда хорошо, — глубокомысленно выдает сын. — А если это родственники, то еще лучше. А ведь недавно я не знал, что у меня есть сестра. А тут такая замечательная новость. У меня есть брат. Сегодня хороший день! — Еор! — налетает на нашего важного мыслителя маленький черноглазый вихрь. — Я сду тебя! Это Мас, нас блат. Ием иать! — скороговоркой выдает Иришка, успевая тянуть Егора на второй этаж. — Папа, мы будем в игровой. Не волнуйтесь, тетя Кира, дядя Рома. Я все покажу Егору и расскажу, — с важным видом говорит мальчик лет пяти. Раньше я считала сына слишком серьезным для своего возраста. Сейчас же я вижу похожее поведение другого ребенка. Может, это в генах Чаровских такая ранняя взрослость? — Не переживайте. С Егором все будет хорошо. К тому же в детской няня Ириши. Она присмотрит за детьми, — сообщает Алекс, жестом приглашая нас пройти в гостиную. — Идемте, расскажете, что у вас случилось. В комнате нас ждет еще одна встреча с родственниками Ромы. На диване в обнимке сидят Иван Чаровский и Таша. — Вань, пусти, — шепчет девушка, смущенно отодвигаясь от мужа. — Как скажешь, солнце. Но ночью… — делает многозначительную фразу Иван. — Привет, Кира, — улыбается мне Таша и показывает на место рядом с собой. — Иди ко мне. Пошепчемся, пока мужчины обсуждают важные вопросы. Я улыбаюсь в ответ подруге. Кажется, жизнь в новом доме будет для меня несложной. — А со мной поздороваться, систер? — выдает Роман свою коронную фразу. — И тебе здравствуй, братец, — хихикает Таша, с улыбкой глядя на младшего Чаровского. — Кстати, босс. Я тебе скинула недавно почти завершенный дизайн сайта. Ты посмотрел? — Прости, Наташ, я лишь мельком глянул на твою работу. Времени было в обрез. Мне нужно было забрать Киру и Егора к себе. Только все изменилось, и я привез их к Алексу. — Рассказывай, Ромыч, — почти приказывает Иван. — Если в двух словах, то случилось вот что, — начинает рассказ Роман. Мужчины сосредоточенно слушают его, что-то спрашивают, кивают в ответ. — Так что там было за сообщение в первом письме? — интересуется Чернов. — Текст сложенный из вырезанных слов. Использовались разные журналы: от женских до вестника по квантовой физике, — говорит Рома, ища что-то в телефоне. — Кто-то начитался старых детективов, — делает вывод Иван. — Такое чувство, что кто-то пытается нас запутать, — соглашается мой Чаровский. — Что там за текст был? — нерешительно спрашиваю я. — Что-то типа “Ты будешь моей. Не общайся с Чаровским. Он гад. Не отдам тебя сыночку олигарха”. И подпись: “Твой будущий муж”, — мрачно рассказывает Рома. — Но я не отдам тебя никому. Так и запомни, Кира. Не будет у тебя никакого будущего мужа. Только один, настоящий. И, кстати, скоро ты станешь Чаровской. Как и полагается. Готовься, птичка, к смене фамилии, — тараторит он. — Ром, перестань. Давай не сейчас про фамилию. Поговорим после, — прошу я, вспоминая сказанное мужем. — Дай мне прочитать письмо. Что-то цепляет меня в его тексте. Не могу понять что. Роман нехотя передает мне телефон. Я вглядываюсь в неровные строки. Кажется, это шутка. Чья-то детская выходка. Если бы не тяжесть в груди от нехорошего предчувствия. Это письмо писалось явно не с добрыми намерениями. — А второе? Тебе уж скинули текст второго письма? — спрашиваю я. — Сейчас покажу, — еще больше мрачнеет Чаровский, прихрамывая, идет ко мне, садится рядом и показывает в гаджете другое фото. Слова почти те же: “Ты что сделала с телефоном, мышка? Как посмела задумать что-то против меня? Ты никогда не будешь с Чаровским. Я позабочусь об этом. Твой будущий муж”. — Нет, что-то другое, — перелистываю я сообщение до первого письма с вырезанными фразами. — “Не отдам тебя сыночку олигарха”, — читаю ярко-розовые слова, явно взятые из какого-то женского журнала. — Ты что-то вспомнила, Кира? — настороженно спрашивает Роман. — Почти. Я точно слышала эту фразу. Но где? Не помню, — качаю я головой. — Кажется, так тебя называл один из сокурсников, кто-то из нашей бывшей тусовки. — Да так меня звала почти половина курса, — фыркает мужчина, отмахиваясь от моей фразы. — Все так, Ром. Но кто-то из них называл тебя с такой злостью. Я тогда мельком обратила на это внимание. В памяти больше осталась интонация, полная зависти и злобы. *** К вечеру я почти осваиваюсь в новом доме и чувствую себя частью большой семьи. Мы собираемся ужинать, когда к дому подъезжает большой внедорожник, а через некоторое время раздается звонок. — Кто бы это мог быть? — удивляется Алекс, сверля спину горничной, которая идет открывать дверь. — Де! — с радостным криком проносится мимо Иришка и кидается на шею к Чаровскому-старшему, который заходит в дом. — Ты дойго. Я скусала, — щебечет малышка, обнимая деда и целуя его в щеку. — Я как знал, что ты скучаешь. Поэтому и пришел, — улыбается мужчина внучке и окидывает серьезным взглядом собравшуюся толпу. Довольно быстро он находит младшего сына. — Всем добрый вечер, — говорит Борис Иванович, не отрывая взгляда от Ромы. — Здравствуй, папа, — смело отвечает муж, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Мы поговорим, Роман Борисович, но чуть позже, — мрачно обещает мужчина и тут же меняется в лице, переводя взгляд на внуков. — Мне тут сказали, что в моей семье пополнение. Подарки будем принимать от деда? — спрашивает он, вглядываясь в лицо Егорки. — Здравствуйте, — без страха выходит вперед сынишка, не спуская с новоявленного родственника тревожного взгляда. — Я — Егор Романович Чаровский, — представился он полным именем. — Рад познакомиться, Егор Романович, — мужчина ставит на ноги Иришку и пожимает протянутую руку внука. — А я твой дедушка, Чаровский Борис Иванович. — Здравствуй, дедушка, — возникает рядом с Егоркой Максим. — И тебе здравствуй, внучек. Защищаешь брата? — хмыкает мужчина. — Нет. Не думаю, что в этом есть необходимость. Вы хороший человек. Я рад иметь такого дедушку, — серьезно отвечает Макс, при этом не отходя от брата ни на шаг. — Де? — удивленно выдает Иришка, становясь с другой стороны от Егора. — Все хорошо, мои родные. Я очень рад, что у меня такие замечательные внуки, — улыбается мужчина. — Ну что, подарки разбираем? — Да! — раздается дружный хор голосов. Ириша и Максим кидаются к пакету с подарками. Лишь Егор остается стоять передо мной. — А ты что как неродной, Егор Романович? — спрашивает Чаровский-старший и достает из пакета большую коробку. — Кажется, это должно тебе понравиться, внук. — Это же последняя серия! — малыш даже подпрыгивает от нетерпения, но все же оборачивается ко мне и произносит: — Мама, можно? — Конечно, дорогой, — одобрительно улыбаюсь я сыну. Только после этого Егор подходит к деду. — Спасибо, дедушка. Я очень рад такому подарку, — говорит он, прижимая к груди коробку. — Покажешь потом, что получилось? — интересуется Борис Иванович. — Покажу, — с серьезным видом кивает мальчик. — Сибо, де, — вырывается вперед Иришка. — Мне осень понаилось, — старательно произносит она, с восторгом глядя на большую куклу. — Спасибо, дедушка. И мне понравился твой подарок, — в свою очередь говорит Максим. — Я давно мечтал об этой энциклопедии. — Рад, что у меня получилось угодить вам, внуки, — улыбается Борис Иванович, глядя на малышей. — Предлагаю всем перейти в столовую. Ужин ждет. А разбор полетов с Романом можно оставить на потом. Что скажешь… папа, — спрашивает Алекс, слегка запнувшись. Похоже, он впервые назвал так Бориса Ивановича. — Я только за, — хриплым голосом отвечает Чаровский-старший. — Если я не помешаю вам. — Разве может помешать дедушка моего сына? — улыбается Чернов, жестом приглашая гостей в столовую. Да уж, заковырка вышла в семье Чаровских. Кто бы мог подумать, что старший сын Бориса Ивановича будет носить чужую фамилию. Роман почти не ест, он все тревожно смотрит на отца, но тот делает вид, что все нормально. Нервозность мужа передается и мне. Я осторожно прикасаюсь к руке Ромы и смотрю в его темные глаза. — Не переживай, дочка. Больше положенного я не накажу твоего благоверного, — неожиданно произносит свекор, видимо, заметив наши переглядывания с Ромой. — Но и оставить все безнаказанно я не могу. — Я понимаю все, Борис Иванович, — тихо отвечаю я, так и не отпуская руку мужа. — И это еще наверняка мне рассказали урезанную версию ваших… взаимоотношений, — не сразу подбирает слово свекор. — Хотя теперь мне понятно, почему мой младший сын четыре с половиной года назад пустился во все тяжкие. Мало мы тебя пороли в детстве. Мало… — Если быть точным, то никогда, — вклинивается в диалог Иван. — Как, впрочем, и меня. И не скажу, что вы были не правы. Да, мы с Ромой наворотили дел, но это послужит нам уроком. И мы будем ценить то, что получено с таким трудом. — Согласен с тобой, брат, — глухо произносит Роман, неотрывно смотря на отца, взгляд которого не предвещает ничего хорошего. — Так где, говоришь, Алексей, у тебя можно переговорить с глазу на глаз? — наконец интересуется Борис Иванович. — Пойдемте в мой кабинет, — предлагает Чернов, вставая из-за стола. Вслед за ним поднимается и Иван. — Поглядите-ка, у нас еще есть команда поддержки, — с иронией говорит Чаровский-старший. — Да не съем я вашего младшенького… — Только покусаешь… — заканчивает его фразу Рома. — Папа, — раздается встревоженный голос Егорки, а следом громкий рев Иришки: — Ёма! — А это что такое? — разворачивается Борис Иванович в дверях. — Милые мои, ничего вашему папе и любимому дяде не будет. Мы только поговорим, — обещает он внукам. — Точно? Дедушка, ты не обманываешь нас? — спрашивает Егор, смотря на деда снизу вверх. И когда успел подбежать к мужчинам? — Де, Ёма ооший! — вслед за братом настаивает Ириша. — Точно. Мы просто поговорим, — в который раз обещает мужчина. — С вами же об ошибках и проступках разговаривают родители? Малыши дружно кивают деду. — Мама наказывает меня, — грустно выдает Егор. — Но ты, деда, сильно не наказывай папу. Я только нашел его, — опять голос моего сынишки дрожит. — Вот об этом я и хочу поговорить с твоим папой, Егор. Мой сын был не прав, обидел твою маму. Не делал попыток найти тебя. Я должен… наказать его за это, — с трудом произносит Чаровский-старший. — Борис Иванович, мы все понимаем, — внезапно поддерживает свекра Таша и обращается к детям: — Ириша, Егор, Максим, я приглашаю вас на прогулку. Что скажете? Малыши на минуту зависают, смотрят друг на друга, затем дружно кивают и собираются на улицу. — Кира, и ты идешь с нами, — безапелляционно выдает Наташа и с лукавой улыбкой добавляет: — Не будешь же ты стоять под дверьми кабинета? Я удивленно смотрю на подругу, не понимая, о чем она говорит. — Ты еще пару шагов сделай и точно носом в дверь кабинета уткнешься, — хихикает Таша. — Ой, — выскакиваю я из коридора, который вел в святая святых хозяина дома. — Наверное, я слишком близко к себе все принимаю. Спасибо, что ты остановила меня, — улыбаюсь я в ответ подруге. — Все хорошо, Кира. Идем погуляем с малышами. Луизе я вечером выходной обещала, так что сегодня мы сами за нашим детским садом смотрим. Кстати, я придумала несколько подвижных игр, — говорит Наташа и тащит меня к собравшимся у входных дверей детям. Через полчаса активного отдыха я забываю про серьезный разговор мужчин. Лишь когда вижу недалеко от нас стоявшего Ивана, я вспоминаю о муже. Я тут же подхожу к деверю и спрашиваю: — А где Рома? Все хорошо? — Он отправился поплавать в бассейне. Пусть выпустит пар. Не трогай его, — советует Иван. — Ромка понимает, что виноват и сильно. Разговор с отцом только усилил его чувство вины. Ему просто нужно переварить все, понять, как дальше жить. — Но он же не?.. — тревожно произношу я, оглядываясь на сына, который безмятежно играет с братом и сестрой. — За это точно не стоит волноваться. Думаю, в отношении вас Роман уже принял решение. — Спасибо, — тяжело вздыхаю я, боясь реакции мужа. Как-то неожиданно я начала воспринимать Рому мужем. Словно что-то изменилось во мне. Старые, казалось бы, забытые чувства проснулись. Только теперь все было совершенно иначе. Раньше я воспринимала Чаровского как чужого мужчину. Сейчас же я хотела, чтобы он был моим. Я не намерена делиться любимым мужем. Роман появляется ближе к ночи. Он осторожно стучит в дверь моей комнаты. — Привет, ты еще не спишь? — спрашивает он, когда я выглядываю в коридор. — Нет. Если честно, то я ждала тебя. Заходи, — говорю я, жестом приглашая зайти в комнату. — Егор уже спит? — интересуется Чаровский, глядя на Егорку, раскинувшегося по постели в позе звезды. — Мы не разбудим его? — Не должны. Обычно Егор крепко спит. Просто нужно говорить чуть потише. Кстати, он спрашивал о тебе. — Виноват, — глухо произносит мужчина. — Нужно было зайти к вам пораньше. Но мне необходимо было подумать. Принять себя таким, как меня видит отец. — Все так плохо? — Не настолько. Как сказал папа, у меня есть шанс все исправить. И я для этого все сделаю, — шепчет Чаровский, делает пару шагов ко мне, встает так близко, что я вижу звезды в его глазах. — Ты удивительная, птичка. И я был дураком, раз не видел дальше своего носа. — Ты придумал мне новое прозвище, — пытаюсь я перевести тему. — Ты против птички? — хмыкает Роман и берет меня за руку, переплетает наши пальцы. Сердце делает кульбит. Дышать становится тяжело. — Нет, не против птички, — хрипло говорю я. Вторая рука Чаровского проводит по моему плечу, легко касается спины, мягко прижимает меня к желанному телу. — Рома, — выдыхаю я и сама неосознанно тянусь к любимому. Его губы совсем рядом. Наше дыхание смешивается, это еще больше заводит меня. Кажется, я даже постанываю от нетерпения. Губы Ромы накрывают мои, осторожно, словно пробуя на вкус. Кончик его языка обводит контур моих губ. Легко, как будто играючи муж осыпает мои губы и щеки мелкими поцелуями. Я не выдерживаю и сама тянусь к губам Чаровского, с наслаждением пью его дыхание. Меня переполняет от счастья близости любимого. — Мамочка, а папа приходил? — резко отрезвляет нас сонный голос Егорки. Роман медленно отстраняет меня от себя и еле слышно произносит: — Запомни, на чем мы остановились, птичка. Мы обязательно продолжим это увлекательное занятие, сладкая моя девочка. — Папа, ты пришел? — все же подскакивает в постели сын. — Ты же не снишься мне? Чаровский подходит к кровати, садится на ее край и с нежностью проводит рукой по волосам малыша. — Нет, Егор. Я пришел пожелать тебе сладких снов, — говорит Роман и целует сына в макушку. — Спасибо, папочка, — довольно произносит ребенок, ложится опять в постель, зарывается личиком в подушку. — И вам с мамой сладких снов, — добавляет он и вновь засыпает. — Думаю, мне пора, — Роман встает с кровати Егорки и поворачивается ко мне. — Знаешь, я и правда будто прозрел. Я был молодым наивным идиотом. Погнался за красивой оберткой. А внутри оказалась пустышка. Не более того, — глухо говорит он, вглядываясь в темноту за окном. — Рома, ты не обязан объяснять мне все, — останавливаю его я. Хочу оставить Катю в прошлом. И не иначе. — Я понимаю, тебе неприятно слышать о Кати. Но это будет в последний раз. Кати… Имя-то Катя придумала себе на французский манер. Надо было ей за француза замуж выходить, а не за чеха, — фыркает Чаровский. — Ты так спокойно говоришь об этом? — Да. Все прошло. Я выжег в себе чувства к Кате. Только вместе со мной пострадала и ты. Я не должен был этого допускать. Но… Сделанного не вернешь. К тому же именно в результате того безумства родился наш сын, лучшее, что могло случиться в моей жизни. Глава 8 Рано утром я просыпаюсь от звука входящего сообщения. Телефон вибрирует, привлекая мое внимание. С трудом открываю глаза и смотрю на лежащий на тумбочке гаджет. Кому я там понадобилась? Я уже тянусь посмотреть, от кого пришло сообщение, но меня останавливает голос сына: — Мамочка, а папа уже ушел? Я немного опешиваю от вопроса Егорки. — Конечно, родной. Уже утро. Папа просто заходил пожелать тебе доброй ночи, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — А почему папа не спал с тобой? — еще больше шокирует меня малыш. Что?.. Это о чем сейчас спрашивает мой маленький сын? “Так, Кира, успокойся. Егор думает совершенно не о том, о чем представила ты, — внушаю я себе. — Нужно подобрать правильные слова. Объяснить ребенку”. — Егор… Но ты же знаешь, что мы не жили с твоим папой… — Но сейчас-то вы вместе, — даже не спрашивает ребенок, а словно констатирует факт. — Почему ты так решил? — Но я же вижу. Папа любит тебя, ты любишь папу. Значит, вы вместе, — говорит Егор, запинается, а затем поднимает на меня взгляд полный тоски. — Я так хочу, чтобы у меня все было по-настоящему. Чтобы у меня был папа, мама, в идеале еще бы родного братика, — выдает сынишка, задумчиво продолжая: — Но я и на сестренку согласен. Что скажешь? — Егор, давай поговорим об этом чуть позже, — хочу уйти от неприятной для меня темы, но мне не дают это сделать: — Разве ты не хочешь еще ребеночка? — наивно спрашивает малыш. — Я как-то об этом не думала. — А ты подумай. Ты пойми, что без папы нам не получить братика или сестренку, — в который раз шокирует меня Егор. Не знаю, куда деться от взрослых нравоучений четырехлетнего сына. Сижу красная, как свекла, моргаю и понимаю, что я точно чего-то не понимаю... Возникает вопрос: где малыш этого нахватался? — Все вы взрослые сами не можете сделать. Все нам надо вам помогать, — бурчит сынишка себе под нос, вставая с кровати. — Это ты о чем сейчас? — зависаю, как старый компьютер. — Макс ищет для папы новую жену. Я вот вынужден помогать вам. Нам же нужна семья. И еще ребеночек… — со вздохом объясняет мальчик, направляясь в ванную. Я не понимала, что происходит с Егоркой. Да, он хотел иметь папу. Но сейчас в его голове уже целая семья. Свой собственный план, который он намерен воплотить в жизнь. Откуда все это взялось? И в таком ритме проходит мое утро. Егор все что-то бурчит, поучает меня. Рвется найти папину комнату, чтобы привести его к нам. А я просто не знаю, что делать. За завтраком Ромы почему-то нет. Егор явно этим недоволен и все поглядывает на двери столовой. И даже не сразу соглашается, когда Луиза позвала всех детей на прогулку. — Все хорошо? — тихо спрашивает Таша. — Егор утром странные вещи говорил, — решаю поделиться я с подругой. — Знаешь, а твой сын в чем-то прав. Не стоит зацикливаться на прошлом. Надо жить настоящим, — задумчиво говорит Наташа, выслушав историю моих утренних злоключений. — Мы с Ваней пытаемся восстановить наши отношения, нашу семью. Вам с Ромой нужно построить все заново. А вдруг это твой шанс на счастье? Неужели ты откажешься от него? — Нет. Не откажусь. Но и просто так я не смогу… — запинаюсь я и продолжаю шепотом: — Не могу я спать с ним… Рано для этого. — Тут решать вам с Ромой. Рано оно или нет. Главное, вам нужно узнать друг друга, — так же тихо говорит подруга. — Тебе решать, подпустить Рому поближе к себе или пока еще рано. Если он тебе, конечно, нужен. — Нужен, — выдыхаю я. — Что это вы шепчетесь, девочки? — в столовую заходят братья Чаровские. — А мы о своем, девичьем, — улыбается мужу Таша. — Хорошо поплавали? — Замечательно. Холодная вода бодрит, — Иван садится рядом с женой, берет кружку, наливает себе кофе. — Днем воду в бассейне сделают теплой. Надо и вам поплавать. И для малышей сегодня должны почистить мелкую купальню. — Доброе утро, Кира, — здоровается Рома, садится рядом со мной, притягивает к себе и быстро целует в губы. — Рома, — с неохотой отодвигаю я мужчину. — Как позавтракали дети? — спрашивает он, берет мою руку в свою и подносит к губам. — Хорошо, — застываю я, глядя, как Чаровский целует мои пальчики. — Выпьешь со мной кофе? Или ты предпочитаешь чай? — интересуется Рома, продолжая свою пытку с моей рукой. — Ромыч, угомонись, — хмыкает с другого края стола Иван. — Давай завтракай, и поедем в Москву. У меня встреча. Да и ты, кажется, хотел заехать в свой офис. — Да, хотел, — тяжело вздыхая, муж отпускает мою руку. — Так где дети? Что-то их не слышно. — Они ушли на прогулку с Луизой, — объясняет Таша, с хитрой улыбкой поглядывая на нас. — А ты что сегодня планируешь делать, Кира? — Вообще-то мне нужно на работу, — говорю я и перевожу взгляд на Ивана. Кто бы мог подумать, что я буду завтракать в обществе генерального директора банка, где работаю. — Отдохни еще несколько дней, — неожиданно произносит Рома. — Сейчас тебе не стоит появляться в отделении. Вань, я же прав? — Прав. Когда все разрешится, найдут этого идиота, что писал тебе письма, тогда и выйдешь на работу, — приказывает генеральный. И тут я вспоминаю об утреннем сообщении, которое так и не посмотрела. Я уже потянулась к телефону, когда экран еще раз засветился, и я успеваю прочитать первые строки гневной речи: “Хочешь, я еще раз организую аварию твоему бывшему?..” Телефон падает из моих рук. В голове опять туман. Перед глазами белые пятна. Мне страшно… Как он нашел меня? Это же совсем другой телефон… — Кира, что случилось? — тревожно спрашивает Рома, вглядываясь в мое лицо. — Посмотри сам, — говорю я, трясущимися руками передавая телефон мужу. — Вот же черт, — ругается сквозь зубы Чаровский, читая сообщение. — Что там? — интересуется Иван, не спуская с нас пристального взгляда. — Кто-то решил взять вину Феликса Цизарского на себя. — Феликса? — с неприязнью произносит Таша. — Надеюсь, это не его рук дело. — Это врядли. Бывший охранник Дивы надежно заперт в тюрьме. Но все же стоит проверить, нет ли у него возможности писать смс, — забывчиво говорит Иван. — Или это все же кто-то из нашего бывшего окружения. Что скорее всего. Но кто это? И как достал новый номер Киры? — Да хоть кто, найдите поскорее этого негодяя. Я устала каждый раз вздрагивать от сообщений в телефоне, — нервно выдаю я, смахивая набежавшие слезы. — Малышка, не плачь, — пытается успокоить меня Рома, прижимая к себе. — Мы найдем этого убл… гада, — обещает он, легко проводит по спине и целует в висок. — Хотелось бы верить, — вздрагиваю я в руках мужа. — Тимишев пишет, что они уже почти нашли того парня в куртке. Все отделение банка поставили на уши, — сообщает Иван, откладывая гаджет на стол. — За всеми подозреваемыми следят. — И все же Кире еще пришло одно сообщение с угрозой… — задумчиво говорит Роман. — А если он и правда организует еще одну аварию? — перебила я мужа, тревожно глядя на него. — Это маловероятно. Мы усилили охрану. Наши автомобили и вертолеты ни на минуту не остаются без присмотра. Так что тут не пролезть вашему любителю постращать девушек, — хоть немного успокаивает меня Иван. — И все же где этот недочеловек взял твой новый номер телефона? — Не знаю, — устало отвечаю я. — А ты подумай, Кира, — поддерживает мужа Таша. — Ты кому-нибудь давала этот номер? Я поднимаю взгляд на подругу, на минуту задумываюсь и отвечаю: — Только бабушке. Больше никому. — А могла ли она дать номер кому-то? — продолжает Иван. — Нужно это выяснить. Кира, успокойся и позвони Ульяне Васильевне. Спроси, как она устроилась. И между делом поинтересуйся, не спрашивал ли о тебе кто-нибудь, — предлагает Чаровский. Я понимаю, выбора нет. Кроме бабули, никто новый номер не мог узнать. Я вынуждена согласиться на план Романа. — Хорошо. Сейчас схожу умоюсь, мне нужно прийти в себя. Иначе я и слова не смогу сказать по телефону. — Я с тобой, — встает следом за мной Таша. — Вы пока не поедете на работу, — оборачивается она к мужчинам. — Какая уж тут работа, — машет рукой Иван. — Я уже приказал секретарю отменить все. — Спасибо, — печально говорю я. — Для меня важна ваша помощь. — Разве может быть иначе, сестренка. Я в ответе за тебя уже который год, — улыбается мне генеральный директор ЧарКомБанка. — Спасибо за помощь. Я и не догадывалась, сколько вы сделали для нас с Егором, Иван Борисович. — Не вы, а ты, Кира, — почти сурово произносит Иван. — И просто Иван, Ваня. Ты для меня невестка, жена брата. А в семье принято обращаться на ты. Согласна? — все же улыбается он. — Согласна, Иван, — киваю я. На душе становится легче. Я не одна, мне обязательно помогут. — Я провожу тебя, Кира, — оказывается рядом муж. — Ром, мы сами справимся, — заверяет его Таша, беря меня под руку. — Вы ждите нас в гостиной. Я умываюсь прохладной водой, и мне становится полегче. Правда, от косметики на лице почти ничего не остается. Но что тут сделаешь? — Я принесла косметичку, — заглядывает ко мне Таша. — Нужно привести себя в порядок. Это наверняка поднимет тебе настроение. — Спасибо, что бы я без тебя делала, — улыбаюсь я подруге. — Да все хорошо. Как сказал Ваня, мы одна семья. Сегодня я тебе помогаю, завтра ты мне. Так что предлагаю навести марафет. Давай краситься. Все наверняка будут хорошо. — Иначе просто не может быть, — неожиданно для себя хихикаю я. — Вот, это другой настрой. Молодец. Ты не абы кто. Ты — жена одного из Чаровских. А они своих женщин не отдают глупым воздыхателям, — с хитрой улыбкой заверяет Таша. — Кстати, а что Светлана Дмитриевна? — вспоминаю я о свекрови. — Как она восприняла новость о вашем с Иваном браке? Наташа поджимает губы и фыркает: — А кто бы ее спрашивать стал. Ваня был настроен решительно. Сказал, что только я буду его женой и что никакие невесты ему не нужны, — на минуту замолкает подруга и виновато смотрит на меня. — Хотя, наверное, мы подставили этим вас с Ромой. — Думаешь, она сейчас начнет искать невест для Романа? — осторожно спрашиваю я. — Скорее всего. Но тут опять же ей ничего не светит. Рома решение принял. Я вижу это по нему. Он совсем другим стал. Серьезным. И не отходит от тебя ни на шаг, беспокоится. Надеюсь, и у вас все сложится. — Посмотрим, что время покажет, — отвечаю я, а в сердце трепещет надежда. Конечно, я бы хотела взаимной любви с моим Чаровским. Хотела быть счастливой рядом с ним. Когда мы входим в гостиную, то удивляемся наличию в ней еще и Алекса. — Вовремя я решил вернуться домой, — приветствует нас Чернов. — Звони бабушке, Кира. Отдышавшись, набираю знакомый номер. — Привет, бабуля, как у тебя дела? — ровным голосом спрашиваю я. — Кирочка, здравствуй, дорогая. Все хорошо у меня, — бодро отвечает старушка. — Процедуры всякие прохожу, массаж. Питание здесь замечательное. Воздух просто удивительный. Так что передавай благодарность Роману. Мне в санатории очень нравится. — Рада слышать, ба. Кстати, я хотела к тебе приехать. Что-нибудь привезти? — Ничего не надо, родная. У меня все есть. Приезжай лучше в выходные вместе с Егоркой. Пусть он еще немного воздухом здешним подышит. Ой, Кира, я забыла тебе позвонить. Тебя же искала Катя Зиновьева. — Кто? — с ужасом переспрашиваю я. — Да девочка, с которой ты дружила в школе. Говорит, что недавно вернулась в Россию и хотела бы с тобой встретиться. Ты уж извини, но я дала ей твой номер телефона. Она так просила. Говорила, что не может тебе дозвониться. А увидеться с тобой ей хочется. — Я поняла, бабуля, — с трудом произношу я. — Кира, я же ничего плохого не сделала? Ты уж прости меня старую, если что не так. Но я ничего о тебе не говорила. Ни о Егорке, ни о Романе, — тараторит старушка. — Что ты, ба. Все хорошо, — как можно жизнерадостнее произношу я, хотя на душе кошки скребут. Я быстро заканчиваю разговор и прикрываю глаза. Такой новости я никак не ждала. Вот и рухнули мои воздушные замки. Вернулась любовь всей жизни Чаровского. Его несравненная Кати. — Что случилось, Кира? — тревожно спрашивает Таша, подходя ко мне и прикасаясь к моему плечу. Мне сложно объяснить друзьям, что же произошло. В горле так и стоит ком. — Екатерина Зиновьева вернулась из Чехии. Именно ей и дала бабушка мой номер телефона, — с трудом говорю я. — И кто у нас эта Екатерина? — настороженно интересуется Алекс. — Бывшая пассия Ромыча, — сообщил Иван, сверля пристальным взглядом младшего брата. — Не просто бывшая пассия. Роман любил ее, — выдавливаю я из себя слова. — А когда та его бросила, он пил несколько месяцев. Так что не говорите, что это была легкая интрижка, — не глядя на Чаровского, добавляю я. Как же больно падать с небес на землю. Глупая, глупая Кира. Поверила, что мужчина красотки Кати может стать твоим. Вот все встало на свои места. Сказка закончилась. Мне резко становится холодно. Кажется, это мое сердце замерзает от отчаяния. — Все было не так, Кира, — слышу я за спиной тихий голос Романа. — Я действительно пил. И долго. Но больше всего в тот момент меня терзала вина перед одной маленькой невинной девушкой, которую я сильно обидел, — Чаровский подходит почти вплотную, обнимает меня за плечи и прижимает к себе. — Только я и не понял, что в алкогольном затмении я еще сильнее обидел тебя, птичка. Я виноват. Сильно виноват. И буду каждый день просить у тебя прощения, — шепчет он мне на ухо. — Каждый день буду доказывать, что в моей жизни есть место только для одной женщины. И это ты, Кира Новикова. — Рома, — выдыхаю я имя любимого, разворачиваясь в его руках. — Я просто боюсь тебе поверить. — Понимаю. Но я все сделаю, чтобы ты поверила, — говорит мужчина, вглядываясь в мои глаза. Я просто не знаю, как поступить. Мое израненное сердце просит дать Чаровскому шанс. А разум твердит, что нельзя уступать. Разве может мужчина выбрать меня, а не свою несравненную Кати? Что же мне делать? — Я понимаю, мы вам мешаем, друзья. Но нужно решить, что делать дальше, — прерывает мои мысли голос Чернова. — Придется встретиться с твоей бывшей подругой, Кира, — неутешительно выдает Иван. — Скорее всего, именно она дала твой номер гаду, что изводит тебя сообщениями. — Я понимаю это. Но как же не хочется, — стону я, прижимаясь лбом к плечу Ромы. — Мы будем рядом. Найдем такое кафе, где можно незаметно спрятаться, — пытается обнадежить меня Чаровский, только мне все равно тревожно. — А это идея. Я свяжусь с нашей службой безопасности. Люди Тимишева будут рядом. К тому же выбора у нас нет. Нужно выяснить личность этого гада, — поддерживает брата Иван. — Что же, раз выхода нет, — вынуждена согласиться я, — будем ждать звонка Кати, — морщусь я только от воспоминания о бывшей подруге. — Кира, она не стоит твоих терзаний. Она пустышка, завернутая в красивую оболочку. Она никто, обманка. И проверь мне, второй раз я на такое не клюну, — опять заверяет меня Чаровский, мягко проводя по моим щекам и стирая следы слез. — Знаешь, я даже благодарен Кате, что она оставила меня. Иначе я бы еще некоторое время смотрел на нее сквозь розовые очки. И опять эти терзания. Могу ли я верить Роме? Хотя как бы мне хотелось это сделать… — Кстати, а почему она бросила тебя? — неожиданно интересуется Иван. — Прости, Кира, тебе, наверное, неприятна эта тема. Но меня давно мучает этот вопрос. Ты же, Ромыч, один из наследников богатейшего человека нашей страны. За такими подобные Кати бегают табунами. А тут красотка бросает тебя и выходит замуж за старика. Не думаю, что ей приятнее было спать с престарелым мужем, чем с молодым… — Ваня, — с осуждением останавливает его Таша. — Ты перегибаешь палку. — Ты не против, если я отвечу? — смотрит на меня Чаровский. — Говори уж, — разрешаю я, пытаясь скрыть, что и самой интересно, почему бывшая подруга бросила завидного жениха. — Все довольно просто. Катя подслушала мой разговор с отцом, где папа в очередной раз ругал меня за разгильдяйство и грозил лишить наследства. Тогда мы с ним часто спорили. Я ни за что не хотел идти работать в банк. Не мое это. И как показало время, я был прав. — А это пустышка поверила в гневные речи отца и бросила тебя, — делает вывод Иван. — Совершенно верно, — кивает Роман. — Надо поблагодарить ее за правильное решение, — хмыкает Алекс. — Да и если бы не ее уход, вы бы не поженились так внезапно. Я же прав, Рома? — Все так. — Не наделал бы ты косяков. Не обидел бы Киру. Прости этого идиота, сестренка, — обращается ко мне Чернов и продолжает: — Но и не было бы у вас такого замечательного сынишки. Получается, что ни делается — все к лучшему. Разве я не прав? — Прав, — вынужденно соглашаемся мы с Ромой. — Да, вам пришлось несладко. Много боли вы перенесли оба. Особенно ты, Кира. Но у вас есть шанс на счастливое будущее. Шанс быть вместе. Уверен, у вас все получится. Нужно только приложить усилия. Простить друг другу старые обиды. Хотя нелегко это… — Алекс, а ты сам готов прощать? — неожиданно спрашивает Таша. — Ты о чем, сестренка? — натянуто интересуется хозяин дома. — Ни о чем. Я просто гипотетически, — заверяет его Наташа, вглядываясь в лицо побледневшего Чернова. — Наверняка и у тебя в жизни была ситуация, когда ты кого-то обидел или тебя кто-то обидел. — Было и у меня, — выдавливает из себя Алексей. — Но та девушка не заслуживает моего прощения. Я никогда не прощу ей того, что она сделала. Никогда! — жестко припечатывает он. Глава 9 Остаток дня проходит в ожидании звонка от Зиновьевой, а бывшая подруга так и не звонит. Мужчины уезжают на работу — все же их дела никто не отменял. Иван обещает переговорить с Василием Кузьмичом и дать безопасникам приказ найти Катю. Роман долго не хочет оставлять меня. Но днем ему звонит один из его программистов и сообщает нечто важное. И Чаровский вынужден оккупировать кабинет Алекса. Но прежде, чем заняться работой, он просит нас с Ташей сказать ему, если позвонит Екатерина. — Я беспокоюсь за тебя, Кира, — тихо говорит муж, быстро целует меня в губы и исчезает за дверьми кабинета. Пока мы занимаемся детьми, у меня же все никак не выходит из головы Зиновьева. Я, конечно, и раньше понимала, что моя подруга вертихвостка, каких поискать. Но лишь сегодня поняла насколько. Прав Роман, пустышка эта Кати. Да и дружбой наше общение сложно было назвать. Это была игра в одни ворота. “Смотрите, какая я красотка на фоне этой серой мышки”, — давала она всем понять. Только я этого не видела. Да и смотрела я лишь на Чаровского. Он был моим идеалом. Поэтому и сносила молча все резкие словечки Кати, которыми она осыпала меня. К вечеру я была как на иголках. Зиновьева так и не позвонила. — Так и чего ты нервничаешь? — спрашивает Рома, зайдя к нам в комнату. — Весь день вспоминаю прошлое. А это не добавляет хорошего настроения, — грустно признаюсь я. — Забудь прошлое. Выбрось его из головы. Оно не стоит твоих нервов, — убеждает Чаровский. — Особенно эта пустышка. Вот узнаем, кому она дала твой номер телефона, и вообще про нее забудем. Как страшный сон — Папочка, ты пришел пожелать мне спокойной ночи? — радостно врывается в комнату Егор. — Конечно, родной, — улыбается муж сыну. — А ты почитаешь мне книжку? — звучит просьба, когда малыш улегся в постель. — Какую именно? Надеюсь, не квантовую физику? — хмыкает Чаровский. — А это что такое? — интересуется ребенок. — Надо будет, и эту книгу найти. Мам, ты почитаешь мне ее? — Нет, дорогой, это к папе, — с трудом сдерживаю смех. — Он придумал, ему и отдуваться. — Как скажешь. Дома у меня как раз есть парочка интересных учебников, — на полном серьезе говорит мужчина. Я лишь качаю головой. Не удивлюсь, если эти двое сойдутся на любви к физике. Как же похож мой сынишка на своего программиста-отца. За день я так устала, что ложусь на свою кровать, пока Рома читает Егору сказку. Не замечаю, как засыпаю под ровный голос мужчины. Просыпаюсь лишь тогда, когда чувствую на своей щеке легкое прикосновение мужской ладони. — Ты сегодня вымоталась, птичка, — шепчет муж, нежно целуя меня в уголки губ, и загадочно добавляет: — Тебе просто необходима разрядка. — Это ты о чем, Чаровский? — хрипло интересуюсь я. — О том самом, дорогая жена, — хмыкает Рома. — Ты сошел с ума! Тут же Егор, — пытаюсь отстраниться я, но меня крепко держат сильные руки мужа. — Ну вот, и помечтать не дают, — с наигранной обидой говорит Роман, не давая возможности мне вырваться. — Ром, пусти меня. — Конечно, родная. Но чуть позже, — обещает Чаровский и накрывает мои губы молниеносным поцелуем. — А сейчас давай спать, — неожиданно завершает он фразу. — Спать? — с изумлением спрашиваю я. — А ты хочешь чего-то другого? — с хитрой улыбкой хмыкает мужчина. — Ну тогда можно пойти в мою комнату. Там нам никто не помешает, — шепчет мне в губы Чаровский. — Ром, что за домогательства? — Прошу заметить, я домогаюсь собственную жену, — с такой же иронией говорит Роман. — Иди к себе, Чаровский, — пытаюсь отделаться я от мужчины, но у меня ничего не выходит. — Извини, птичка, сын попросил меня остаться. Он хочет полноценную семью, где мама и папа спят вместе. Так что давай спать, жена, — хрипло выдает Роман. — Ром, ты же обещал не давить на меня, — вспоминаю я. — А кто тут давит, родная? Я всего лишь прошу о совместном сне, не более того. Так что ложись нормально. Заворачивайся в одеяло. И спать. Я думала, что не смогу уснуть рядом с Чаровским. Не было в моей жизни опыта совместных ночевок с мужчиной. Разве что та первая ночь с Романом. Но она не в счет. Но довольно быстро я опять задремала, чтобы проснуться лишь на рассвете. Мне было жарко, хотелось сбросить теплое одеяло, но оно почему-то упорно не желало оставлять меня. — Птичка, ты что дерешься? — раздается недовольный мужской шепот где-то над моим ухом. — Рома? — с изумлением произношу я. — А ты хотела увидеть в своей постели кого-то другого, жена? Извини, никого больше не будет. Только я, — выдает Роман, запуская руки под мою футболку и медленно поглаживая мой живот. — И как ты оказался под моим одеялом, Чаровский? — недовольно выворачиваюсь я из его рук, но у меня, конечно же, ничего не получается. — Так я замерз ночью. Ты же не оставила бы умирать от холода любимого мужа? — хмыкает он, проводя губами по моей шее и все сильнее прижимая меня к себе. Настолько сильно, что я в полной мере ощущаю желание мужчины. — Рома, ты что? — испуганно спрашиваю я, в который раз отстраняясь от Чаровского. — Ничего сверхъестественного, родная. Нормальная мужская реакция на присутствие желанной женщины, — шепчет он, исследуя мой живот, добираясь до груди. Неожиданно для себя я замираю в ожидании продолжения. Тело предает меня, желая ощутить все больше ласк любимого мужчины. Но разум сопротивляется. — Это потому, что я сейчас единственная женщина для тебя? — Нет, родная. Все совсем иначе. Ты единственная женщина для меня на всю оставшуюся жизнь. Другой мне не надо. — Еще скажи, что любишь меня, — не поддаюсь я чарам Романа, хотя и продолжаю таять от наслаждения в его объятиях. Чаровский недолго молчит, замирает, прекращая совращать меня. — Думаешь, я бросаюсь на тебя, потому что ты рядом, а у меня давно не было женщины, — наконец говорит он. — Тут ты права. Давно не было. Точно не скажу сколько, да и не надо тебе это знать. Все это было до тебя. Сейчас же в моей жизни только ты, птичка. Те эмоции, что даришь мне ты, несравнимы ни с чем. Это как войти в жерло вулкана. Ты мой огонь. Я живу тобой, дышу тобой. Ты моя, и я никому не отдам тебя, Кира. Довольно долго лежим с Ромой, прижавшись друг к другу. Видимо, нам двоим необходима эта близость. Простая душевная близость, появившаяся после признания Чаровского. — Мамочка, я проснулся, — вскоре слышим мы сонный голос сынишки и тут же радостный визг: — Папочка, ты и правда ночевал с нами. Ура! У меня настоящая семья. Мама, папа и я… А вы мне подарите братика? Ну, или сестричку? Я и на нее согласен, — заверяет нас малыш, перебираясь к нам на кровать. — А давай у мамы спросим, Егор, — с хитрой улыбкой говорит Чаровский, прижимая к себе сына. — Что скажешь, дорогая, ты подаришь нам малыша? — Рома… — пытаюсь отвертеться я, но у меня ничего не получается. — И все же, Кира. Мужской состав нашей семьи просит о ребеночке. Все вопросы к тебе, родная, — хмыкает Роман, вызывая во мне желание огреть его чем-то тяжелым. — Я все знаю. Дети появляются из животика мамочек, — компетентно выдает Егорка, сидя верхом на отце. — Как они туда попадают, я не знаю. Ребята в садике сказали, что им помогают папы. Так, папа у нас есть. Значит, сейчас все дело в тебе, мамуля. Соглашайся, — с милой мордашкой просит сын. — Хорошо, я подумаю, — вынужденно отвечаю я. Очередной дикий крик следует после моих слов. — Ура! У меня будет брат или сестра! — скандирует Егор, съезжая с Ромы на пол, как с горки. — Я в ванную. А вы пока решайте, что и как. — И что это сейчас было? — тихо спрашиваю я, глядя на закрывшуюся за малышом дверь. — И когда он успел вбить это себе в голову? — А ты подумай, Кира, — уже серьезно говорит муж. — Я бы очень хотел еще одного ребенка. Хочу видеть, как он развивается в тебе, взять на руки маленький пищащий комочек, слышать его первые слова, увидеть первые шаги. Я слишком много пропустил в жизни Егора. Сам виноват в этом. И был бы рад почувствовать радость отцовства во второй раз. Неожиданно за завтраком опять поднимается тема детей: — А мама обещала нам с папой подумать о сестренке или братике, — важно сообщает Егор. — Как интересно у вас, — улыбается мне Таша. — И я очу блата, — тут же выдает Ириша. — Ма, па. Вы сокласны? — Что скажешь, Таша? — с хитринкой в глазах интересуется Иван у жены. — Я подумаю, — слишком быстро отвечает подруга, наверное, уже не раз думала на эту тему. — А мне не у кого спросить, — печально выдает Максим, глядя на пустое место хозяина дома. Алекс рано утром улетел на вертолете в банк. — Да и отсутствие жены у папы не прибавляет мне шансов, — с завистью смотрит он на нас с Ташей. — Но я не сижу сложа руки. У меня уже есть план. Осталось только его воплотить. На этой замечательной ноте мой телефон оживает, и выдает звонок неизвестного номера. «Зиновьева», — понимаю я. Я собираюсь с силами и принимаю вызов: — Слушаю. — Кира, привет, это Кати, — возвышенно поет бывшая подруга. — Конечно же, ты не забыла меня. — Здравствуй, Катя, — спокойно отвечаю я. — Кати, — поправляет меня собеседница. — Я давно уже отвыкла от русской вариации моего имени. “Так оставалась бы в Чехии, Франции, Англии или еще где. Никто тебя тут не ждёт”, — хочется сказать мне, но я сдерживаюсь. Нельзя сейчас проявлять эмоции. Нужно выяснить, кому эта пустышка дала мой новый номер телефона. — Кати Ванкура, — с пафосом сообщает девушка. — Не правда ли, звучит совсем не так, как тут, в России? — Так ты вернулась на родину? — интересуюсь я, обходя тему фамилий. — Да, мой дорогой Даниэль оставил меня. Ушел в лучший мир. Я уверена, ему там лучше, — с наигранной печалью выдает девица. — Значит, ты теперь богатая наследница? — поддеваю я бывшую подругу, догадываясь, что просто так она бы не вернулась в Москву. — Да куда там. Эти гады, дети Даниэля, отобрали у меня почти все. Оставили лишь малую часть акций семейного бизнеса да квартиру в Праге. Но это жалкие крохи по сравнению с тем, что получили они, — с неподдельной обидой высказывается Катя. И как я раньше не видела фальши в ней? Или мне понадобились годы, чтобы понимать таких, как она? — Но что все обо мне да обо мне. Расскажи про себя, — просит собеседница и не дает шанса мне ответить: — У тебя, наверное, уже семеро по лавкам да муж-работяга. Таким, как ты, всегда все дается легко, — жалит меня словами Екатерина. — И зачем ты дружила с такой, как я? — все-таки поддаюсь я на ее подначку. — А что такого? Ты была для меня хорошей подругой. Да и тебе, казалось, в тот момент было выгодно дружить со мной. Так что мы остались при своих интересах, — загадочно выдает она, делая паузу в разговоре. — Да что мы все по телефону говорим? Давай лучше встретимся и поболтаем как в старые времена. Столько лет не виделись. Она думает, что после того, как ее величество опустила меня, я побегу к ней на встречу? Как бы я хотела сейчас высказать Кате все, что о ней думаю. Но я не могу этого позволить. “Договаривайся о встрече в кафе “Алисия”. Адрес я продиктую тебе позже. Скинешь Кате в мессенджере. Примерно на три часа дня”, — читаю я ровный почерк Ромы на листе бумаги, который протягивает мне Чаровский. Я с благодарностью киваю мужу и говорю в трубку: — Я согласна встретиться. Нам есть о чем поговорить. Предлагаю кафе “Алисия”. Адрес сейчас скину тебе. — Замечательно, — радуется бывшая подруга. — Только мне надо пару часов, чтобы привести себя в порядок. Истинная леди не должна выходить на улицу без лица, — пафосно выдает она. Я еле удерживаюсь от смеха. Через столько лет опять услышать эту дурацкую фразу. В прошлом Зиновьева так витиевато превозносила необходимость накраситься и покрыть лицо слоем штукатурки. — Ты знаешь, мой дорогой Даниэль был настоящим графом. Так что я теперь и правда леди, — слышу я очередную чушь. — Рада за тебя, Катя. К трем часам ты успеешь создать соответствующий облик на своем лице? — в тон собеседнице интересуюсь я. — Кати, — тут же исправляет меня она. — Кира, не забывай. Это важно. — Как скажешь. Важно так важно. Так что по времени? — К трем я успею, — не сразу облагодетельствует меня ответом. — Тогда до встречи, Кати Ванкура, — говорю я и отключаю вызов. Глава 10 Мы уже полчаса сидим в кафе, но я не продвинулась ни на шаг в интересующей меня теме. Бывшая подруга все трещит о своем дорогом Даниэле. Каким чудесным мужем он был, ничего не жалел для молодой жены. В итоге мне эта медовая патока надоела. — Я рада за тебя, Кати. Не всем удается так хорошо устроиться в жизни, — с ноткой язвительности говорю я, устало смотря на остатки своего кофе в чашке. Еще, что ли, заказать? Может, мне станет легче слушать этот бред? — Это да. Ты наверняка пашешь день ото дня. Кстати, сколько у тебя уже детей? — внезапно интересуется девушка, окидывая меня снисходительным взглядом. — У меня один сын, но мы с мужем задумались о втором ребенке, — зачем-то добавляю я. — И где работает твой благоверный? — Он программист, — говорю я часть правды. — А, такой же ботаник, как и ты? — зло хихикает девушка. — Кать, может, хватит меня оскорблять? Неужели ты думаешь, мне это нравится? — не выдерживаю я словесного яда, который так и льется из Зиновьевой. — А что такого? — с недоумением спрашивает она. — Я всегда так с тобой говорила. Неужели у тебя прорезались зубки, серая мышка? — от этого обращения я вздрагиваю, нехорошее ощущение опускается на грудь. Это же он называет меня так. Сумасшедший, возомнивший себя моим будущим мужем. Страх опять начинает заполнять мое сердце. Нет. Нельзя сейчас думать об этом гаде. Не время раскисать! Вдох-выдох. Нужно успокоиться. Пары минут мне хватает, и я уже смотрю на бывшую подругу более осознанным взглядом. А ведь она права. И раньше Зиновьева говорила со мной в таком тоне. Но тогда для меня это было нормой. Как я могла такое терпеть? — Да, я изменилась, Катя, — специально называю девушку на русский манер. — Прошло больше пяти лет с нашей последней встречи. — Да, я тогда только встретила своего Дани. И окунулась в чувства с головой. — А до этого чувств не было? — зачем-то спрашиваю я. — Ты про Чаровского? Да. Мне было с ним хорошо, удобно. Но знаешь, отец Романа хотел тогда лишить его наследства. Зачем мне бедный муж? Поэтому я и решила остановить свое внимание на Даниэле. И не прогадала. — А сейчас ты зачем вернулась в Россию? Могла бы остаться в Чехии. Квартира у тебя есть, средства для существования имеются. — Ты не понимаешь! Этого крайне мало. Я и не думала, что муж оставит мне жалкие крохи. А я привыкла жить на широкую ногу. — И что же ты хочешь делать в России? Насколько я понимаю, универ ты не закончила. — Да кому он нужен, этот универ, — с пренебрежением фыркает красотка. — Я и училась тогда только для того, чтобы найти себе состоятельного мужа. И у меня почти получилось. Если бы не дурацкие мечты Чаровского. И почему он не захотел работать в банке? Это же престижно, муж — банкир! — А может, у Ромы были другие планы на жизнь, — хмыкаю я, глядя на несостоявшуюся “жену банкира”. — И что? Ради такой женщины, как я, можно забыть о своих планах, — выдает Зиновьева, поправляя прическу и обращая мое внимание на идеальный макияж. Нет уж, мне такого не надо. Под таким слоем штукатурки не видно саму Катю. Какое-то искусственное лицо. — Хотя, знаешь, надо узнать, как сейчас живет Роман. Может, он все же стал банкиром? Ты ничего не слышала о моем Чаровском? — неожиданно интересуется бывшая подруга. — Твоем Чаровском? — с изумлением переспрашиваю я. — Ромыч навсегда останется моим. И никто не сможет у меня его забрать, — с уверенностью заявляет Зиновьева. — Только бы найти его. Хотя я могу и в банк наведаться. У меня уже была такая мысль. Я озадаченно смотрю на красотку. Мне уже до чертиков надоел этот разговор. А тут еще и такие заявления. Нет уж! Роман Чаровский — мой! И я его точно никому не отдам. — А может, Рома уже женат. Пять лет прошло, — пытаюсь вернуть красотку с небес на землю, но это оказывается безуспешно: — И что? Уведу от жены. Какие могут быть разговоры? — Кать, а ты с чего взяла, что ты звезда и все должны перед тобой преклоняться? — все же не выдерживаю я. — Но так всегда было, — озадаченно говорит Зиновьева. — Нет. Так не должно быть. Ты возомнила себя на вершине славы? Знаешь, больно падать будет, — резко припечатываю я, вставая со стула. — И запомни, Роман Чаровский — мой! Я не намерена делиться им. — Что за чушь, Кира? — фыркает собеседница, поднимаясь вслед за мной. — Ты все витаешь в облаках? Твой порог — это Шлеменцев. Вот и довольствуйся им, — зло выдает она. — С чего это ты вспомнила Шлеменцева? — озадаченно спрашиваю я, опять падая на стул, сверля внимательным взглядом Катю. — Пару дней назад я встретила его, разговорились о прошлом. Он и попросил узнать твой номер телефона. Пришлось звонить твоей бабке, — спокойно рассказывала Зиновьева, садясь на свой стул вслед за мной. — Гера же в тебя еще в универе был влюблен, вот я и решила облагодетельствовать человека. Каждой твари по паре, — язвит она с пренебрежением на лице. Нет… Это не может быть Георгий. Как мог такой хороший парень оказаться тем самым гадом, что третирует меня сообщениями? Нет, я просто не верю в услышанное. — Влюблён? — спрашиваю я, вспоминая однокурсника. — Было дело. Почти все замечали его взгляды. Кроме тебя, конечно. Ты же не спускала глаз с моего Чаровского, — в который раз за встречу язвит моя бывшая подруга. — Кира, все хорошо? — слышу я родной голос и поднимаю взгляд. Я уже открываю рот, чтобы рассказать все Роме, но Катя не дает мне вымолвить ни слова: — Рома, как же я рада нашей встрече. Я как раз хотела найти тебя, — поет Зиновьева, стреляя взглядом в моего мужчину, и, делая театральную паузу, добавляет с наигранной грустью: — Ты же не оставишь в беде любимую девушку? — Ты права, Катя. Я не оставлю в беде любимую женщину, — говорит Рома, опять делая паузу, во время которой красотка расцветает в счастливой улыбке. — Только с чего ты взяла, что это ты? У меня есть жена. Я люблю ее. И не собираюсь даже просто смотреть в сторону других женщин, — припечатывает муж. — Я не твой Чаровский, Катя. Ты ошиблась. — Но как же… — тянет озадаченно девушка. Роман больше не обращает внимания на бывшую пассию. Он ставит рядом со мной стул, садится и обнимает меня за талию, слегка прижимая к себе. — Ты все выяснила, Кира? — спрашивает Рома. — Это Шлеменцев. Мы часто пьем с ним кофе. Он работает на полставки в отделении банка, — глухо говорю я, все еще не веря в происходящее. — Я просто не верю, что это он… — Тише, родная. Все хорошо, — заверяет меня любимый, нежно целуя в висок. — Я не понимаю, что происходит, — визгливый голос Зиновьевой отвлекает нас опять. — Рома, ты зачем обнимаешь Киру? — А почему мне не обнять собственную жену? — бросает Чаровский фразу в бывшую возлюбленную. — Это невозможно. Она же серая мышка, — не успокаивается красотка. — И что? По твоим словам, я — ботаник и работяга, — обдает он холодом собеседницу. — Ты не стал банкиром? — с ужасом спрашивает девушка. — Нет. Я тебе точно не подхожу, — язвит мужчина. — Мне, пожалуй, пора, — встает со своего места Зиновьева, с пренебрежением глядя на нас. — Не так быстро, гражданка Ванкура, — звучит рядом холодный голос Василия Кузьмича. — Расскажите нам в подробностях, кому и зачем вы дали номер телефона Киры Дмитриевны. И тогда можете быть свободны. — Вы не имеете права, — выпаливает Катя, пытаясь уйти от окружающих ее мужчин. — А мы ничего и не делаем. Просто зададим вам несколько вопросов. Вы же не хотите, чтобы вами заинтересовались в полиции? — сухо произносит Тимишев. — Нет. А почему это они мной заинтересуются? — с изумлением на лице спрашивает Зиновьева. — В полиции открыто дело об угрозах в адрес Киры Дмитриевны Чаровской, — Василий Кузьмич зачем-то называет меня по фамилии мужа. — Хотите пойти как соучастница? — Нет, — тянет девица, испуганно глядя на нас с Ромой. — Вот и замечательно. Пройдемте, гражданка Ванкура, — говорит безопасник Чаровского, жестом предлагая девушке следовать за ним. Через пару минут в кафе тихо. К нам подходит официантка. — Желаете еще что-то, господин Чаровский? — спрашивает она, протягивая меню. — Если честно, то я бы поел. После встречи с твоей бывшей подругой, дорогая, у меня разыгрался зверский аппетит, — хмыкает Рома, сияя довольной улыбкой. — Что скажешь, Кира Дмитриевна Чаровская? — И я бы не отказалась поесть, — отвечаю я на улыбку мужа. После кафе мы решаем заехать домой к Роме. Он настойчиво предлагает мне посмотреть, где уже скоро мы будем жить. Как я и предполагаю, муж сообщил мне лишь часть правды. Его квартира находится в закрытом охраняемом комплексе, состоящем из нескольких домов. Да еще и консьерж в холле первого этажа. — Добрый день, Роман Борисович, — приветствует Рому мужчина средних лет. — Добрый, Артем Геннадьевич, — кивает ему муж и представляет меня: — Это моя жена — Кира Дмитриевна Чаровская. Скоро они с сыном переедут ко мне. С Егором я вас познакомлю позже. — Понял, — спокойно отвечает консьерж. Мы уже подходим к лифту, когда Рома разворачивается, видимо, вспомнив что-то важное. — Закажите, пожалуйста, два дополнительных ключа от моей квартиры. — Будет сделано, господин Чаровский. На лифте мы поднимаемся на пятнадцатый этаж. На площадке всего две двери. — У тебя там мини-дом находится? — хихикнула я, пряча нервозность. — Квартира и правда большая. Частью комнат я не пользовался. У тебя будет простор придумать им применение. Проходи, — говорит Роман, открывая дверь и пропуская меня вперед. Перед нами появляется большая светлая прихожая. Справа видна кухня, слева — гостиная, выполненная в сиреневых тонах, впереди — аркообразный проем в стене, которая скрывает широкий коридор и остальные комнаты. — Если тебе что-то не нравится, то можно все переделать, — заверяет меня Чаровский, обнимая со спины. — Я покупал квартиру с отделкой и мебелью. Если честно, то мне был безразличен декор. — Сначала надо все посмотреть. После мы решим, что оставить, а что изменить, — отвечаю я, откидываясь в руках мужа. — Кира, у меня для тебя сюрприз, — загадочно произносит Рома и тянет в сторону кухни. — Тебе нужно приготовить ужин? — хихикаю я, идя за мужем. — Нет, дорогая. Ужин у нас в холодильнике. Потом разогреем. А сейчас просто небольшой романтик, — выводит он меня на полукруглую лоджию, где стоит накрытый на двоих столик. Бутылка вина в ведерке со льдом, бокалы, мясная и сырная нарезки и аппетитные фрукты. — Выглядит привлекательно, — хвалю я Чаровского. — А что у нас за повод? — Не все сразу, родная. Повод я озвучу. А сейчас предлагаю выпить по бокалу вина, — загадочным тоном говорит Роман, открывает шампанское и разливает его в фужеры. — За тебя, птичка. И за наше будущее, — салютует он мне бокалом и отпивает глоток. Я следую его примеру, только больше пить боюсь. — Ром, я не пью. Ты же знаешь, — отставляю я свой бокал. — А с того самого случая я алкоголь в рот не брала. — Это очень легкое вино. Я не настаиваю, но если ты за вечер выпьешь один бокал, ничего же страшного не случится? — Один бокал за вечер? Чаровский, ты искуситель, — улыбаюсь я и сажусь за стол. — Попробуй фрукты, они должны быть свежими и сочными, — опять завлекает муж, садясь напротив меня. За нашими спинами начинает играть тихая музыка. Я смотрю в глаза любимого мужчины и не могу отвести взгляд. — Я люблю тебя, птичка, — тихо говорит Чаровский, взяв меня за руку. — Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня за все, что я сдуру натворил. — Может быть. Я подумаю, — улыбаюсь я, плавясь в лучах счастья. — Я рад хотя бы шансу, — серьезно произносит Рома, встает и… опускается на одно колено передо мной. — Ты выйдешь за меня замуж, Кира? — Но мы же женаты? — озадаченно выдыхаю я. — А мы еще раз поженимся. Позовем друзей и родственников. Что скажешь, любимая? Я даю себе пару минут подумать. Хотя что тут думать? По сути, я давно простила Рому за все. Дураком он был. Вот и все… Но разве это повод отказываться от счастья? — Я согласна, — отвечаю я любимому и тянусь за поцелуем. — Обещаю, ты не пожалеешь, — шепчет мне в губы Чаровский, опаляя своим дыханием. Сильные руки поднимают меня со стула и прижимают к желанному телу. До дрожи в пальцах хочется избавить любимого от рубашки и прикоснуться к его коже. Я и сама не осознаю, когда исполняю свою мечту. — М-м-м… Ты вкусный, — хриплю я, лизнув шикарную грудь любимого. А руки уже принимаются исследовать кубики его пресса. — Кира, я же не железный, — стонет рядом Роман. — А кто тебя сегодня просит быть железным, Чаровский? — призывно улыбаюсь я мужу, потянувшись к подолу своего платья. — Разрешишь, я сам раздену тебя? — тихо спрашивает Роман, прикоснувшись к моим рукам. — Ты точно согласна, родная? Если сегодня мы проведем вместе ночь, то уже никаких раздельных спален. Я люблю тебя, Кира. И я хочу, чтобы ты стала моей настоящей женой. — И я люблю тебя, Рома, — наконец слетает с моих губ признание. — И ты мне нужен навсегда. Ты мой, Чаровский. Только мой… *** Утром я просыпаюсь от лучей солнечного света, которые смело проникают в окно спальни. Вечером нам попросту было не до того, чтобы закрыть шторы. Рома еще спит, прижимая меня к себе и уткнувшись носом мне в затылок. Не сразу, но у меня получается выбраться из кольца его рук. Чаровский что-то бурчит сквозь сон, прижимает к себе вместо меня подушку и засыпает опять. Я счастливо улыбаюсь, глядя на любимого, и направляюсь в ванную. Душ бодрит меня, и я решаю, пока Рома спит, приготовить завтрак. Вчерашнее платье надевать не хочется. И, порывшись в гардеробе мужа, я нахожу одну из его футболок. Чем не платье для маленькой меня. Через полчаса на столе стоит первая партия пышных оладушек. Я и сама удивилась, что у Чаровского нашлись ингредиенты для них. Я уже выпила чашку кофе, съела пару оладий, когда в дверь раздается звонок. Я замираю. Не чувствую я себя пока хозяйкой в доме Романа. Что мне делать? Открывать дверь или нет? Хотя таким перезвоном ранний гость наверняка разбудит Чаровского. Я все-таки решаюсь подойти к двери, чтобы открыть ее, когда с другой стороны в замок вставляют ключ и открывают его. Дверь молниеносно распахивается, являя мне женщину, которую я бы не хотела видеть от слова никогда. — Кто ты такая? — грозно прилетает в меня. — Оладушки готовлю. Не желаете? — как можно спокойнее говорю я. — Я не услышала ответа на свой вопрос, — жестко припечатывает женщина, поджав ярко накрашенные губы. — Кто ты и как оказалась одна в квартире моего сына? — А почему вы решили, что я одна? — не удерживаюсь я от вопроса. — Ты еще кого-то притащила? Наверное, Рома нанял тебя для уборки. А ты решила провести в его квартире ночь, — придумывает на ходу свекровь. — Какая у вас богатая фантазия, Светлана Дмитриевна. Но никого чужого тут нет. — Так вон оно что. Значит, ты одна из любовниц Романа? Что же, мальчик может и развлечься перед женитьбой, — хищно улыбается Чаровская, проходя на кухню прямо в обуви. — Женитьбой? — удивилась я. — А ты думала, у тебя есть шанс, — фыркает женщина и берет с блюда одну оладушку. — Неплохо. Кофе еще приготовь, — приказывает она. — Роме оставьте пару оладий. Он, наверное, уже проснулся. Я пока новые пожарю, — прошу я ровным голосом, делая вид, что мне все равно, что меня принимают за прислугу. — Так ты еще и кухарка? Но учти, когда в квартире появится новая хозяйка, тебе придется уйти. Не думаю, что Евгения потерпит в дому молодую прислугу. Я резко разворачиваюсь к свекрови, смерив ее мрачным взглядом, и говорю: — Светлана Дмитриевна, хватит устраивать спектакль. Вы прекрасно знаете, кто я. Да и консьерж наверняка вам сообщил, что Рома в квартире с женой. — Не придумывай ерунды, девочка, — фыркает Чаровская, уплетая очередную оладушку. — Так кофе будет? — Будет. Кофеварка на столе. Приготовьте такой кофе, как вам нравится, — холодным тоном говорю я, поворачиваясь к плите. — Да как ты смеешь? — начинает опять свекровь, но я останавливаю ее спокойным голосом: — Хватит, Светлана Дмитриевна, если вы не умеете пользоваться кофеваркой, так и скажите. Я запущу для вас нужную программу. Но тогда сначала сварю кофе для Ромы. — Можно латте? — с трудом разбираю я тихий голос свекрови. — А по имени меня назвать сложно? — хмыкаю я, запускаю кофемашину на любимый сорт кофе матери мужа. — Не поверю, что вы не помните меня. — Помню, как забыть маленькую мышку, что смотрела на моего сына щенячьими глазами, — фыркает мне в спину женщина. — Мама, ты с животными разберись. А то мышка, то щенки у тебя, — раздается хриплый голос любимого. Сильные руки обнимают меня за талию и прижимают к себе. — Ты восхитительна в моей футболке. Если бы не наша утренняя гостья, мы бы с большой пользой провели время, — шепчет он мне на ухо. — Рома, — шепотом осаживаю я мужа, стрельнув в него строгим взглядом. — Садись завтракать, — уже громко добавляю я, ставя на стол вторую тарелку с оладьями. — Егор звонил, спрашивал, как мы и когда приедем за ним, — говорит Чаровский, уплетая оладьи. — Вкусно. Спасибо, любимая. Это лучший завтрак в моей жизни, — с довольной улыбкой признается он и тянется ко мне за поцелуем. — Кажется, я много потеряла в жизни сыновей, — глухо выдыхает свекровь, с тоской смотря на нас с Ромой. — Ты действительно любишь Киру? — спрашивает она совершенно другим тоном. — Люблю, мама, — отвечает муж, взяв мою руку в свою. — В юности я сильно обидел Киру. И счастлив, что она простила меня. У тебя есть внук. Если ты захочешь, то я познакомлю вас. Но учти, без твоих выкрутасов. Егор — самый замечательный ребенок и очень похож на меня. — Как Ириша на Ваню? — неожиданно спрашивает женщина. — Верно, они похожи. Сразу видно, что брат и сестра. Сдружились почти с первого взгляда, — тихо говорю я, ставя перед свекровью чашку латте. — Ром, тебе какой кофе сделать? — Я сам, — удивляет меня муж, встает, подходит и включает какую-то программу на кофеварке. — Так что, мама, пора принять действительность, — добавляет он, разворачиваясь. — Твои сыновья счастливы. У нас замечательные жены. Мы любим их и любимы. Разве это не важнее всякой мишуры, которой грезишь ты? — Я не уверена в этом, Рома, — все же выдает Светлана Дмитриевна. — Хорошо. Пусть будет так. Ты так и не желаешь ставить наши интересы выше своих. Но что тогда будет? Думаешь, папа после развода будет так же содержать тебя? — Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спрашивает свекровь. — Слышал от отца. Мам, ты испортила ему жизнь, разлучила с любимой. Считаешь, он это так просто оставит? — сурово печатает слова муж. — Наверное, нет… — Так что, либо ты принимаешь наших с Иваном жен, либо ищи спонсора, чтобы не сокращать свои аппетиты, — довольно жестко выдает Чаровский. — Рома, зачем ты так? — не выдерживаю даже я подоплеки сказанной Ромой фразы. Что уж говорить о Светлане Дмитриевне? Свекровь резко бледнеет, затем краснеет. — Надеюсь, ты меня услышала, мама, — спокойно произносит муж, разворачивается к кофемашине и через минуту ставит передо мной чашку капучино. — Твой кофе, любимая. — Спасибо, мой любимый, — отвечаю я, меняя гнев на милость. — Но как ты узнал мой любимый вид кофе? — Я помню, птичка. Помню. Я многое помню, — загадочно улыбается мой Чаровский. Глава 11 После завтрака неожиданная гостья оставляет нас. Мне интересно, изменила ли свекровь свое мнение обо мне или нет. Скорее нет, чем да. Уж склочный характер матери Ромы я знаю давно. После обеда мы отправляемся за Егоркой с намерением забрать его и вернуться на квартиру Ромы. Но наш переезд приходится отложить. — На завтра намечена операция по задержанию Георгия Шлеменцева, — сообщает мне Чаровский после звонка Василия Кузьмича. — Вам с Егором лучше пока остаться у Алекса, — совсем не радует меня он. — Ром, тут такое дело… — начинаю я, не зная, как убедить мужа в своей правоте. — Не верю я в вину Геры. Не вяжется тут что-то. Роман мрачнеет на глазах и недовольно выдает: — Ты хочешь оставить его безнаказанным? — Я бы сказала иначе, не хочу, чтобы без наказания не остался истинный виновник. А тут явно что-то не то. Можешь назвать это чутьем, не знаю. — Ты кого-то подозреваешь? — перебил меня Чаровский. — Тогда почему не сказала об этом раньше? — Нет, это не подозрение, а интуиция. И мне кажется, что если я завтра не появлюсь в банке, то вы возьмете не того человека. А истинный виновный останется на свободе. Представляешь, что он может тогда натворить? — Кира, даже не уговаривай. Завтра ты не пойдешь в банк, — жестко припечатывает Роман. — Пойду, Рома. Я не хочу и дальше вздрагивать от каждого сообщения в телефоне, — стояла на своем я. Как ни сопротивлялся муж, но утром мы вместе поехали ко мне на работу. Удивительно, но меня поддержал Алекс, сказав, что за мной присмотрят и его люди. Я уже ничему не удивлялась. Я и не знала, что в отделении за дни моего отсутствия произошли большие перестановки. И новые лица не у кого не вызвали вопросов. Казалось, все было хорошо. Пока я не подошла к своему рабочему месту… На мониторе прикреплен желтый стикер. А на нем написано мелким почерком: “Думала от меня избавиться, мышка. Не получится! Скоро мы будем вместе. Твой будущий муж!” Я устало сажусь на стул и смотрю невидящим взором на кусочек бумаги. Почерк-то знакомый… Выходит, я была права? Это он… Но как? Почему? Откуда он столько знает обо мне, о годах моей учебы в универе? Суда по возрасту этот мужчина младше нас года на три. Да и в отделении мы почти не общаемся. Когда он успел так сильно “влюбится” в меня? Сколько вопросов… Но пока не до них. Я с безразличным видом скинула приклеенный к монитору стикер и включила компьютер. Посмотрела новые назначения от начальства. Их было до обидного мало. И все несрочное. Видимо, Татьяна Тимуровна не знает, когда я вернусь к работе. Да, что уж говорить, я и сама этого не знала. С Ромой мы договорились, что я не тороплюсь, чтобы не спугнуть преступника. Значит, у меня есть время выполнить задания начальницы. Даже смешно, я пришла на работу, но основная моя цель другая. Я быстро сделала пару сводок, хоть немного отвлеклась. Отправила все Славиной. Что же, пора выводить гада на чистую воду. Я встала, прошлась по рабочему залу, перекинулась парой фраз с коллегами, узнала последние новости и направилась в кухонный отсек. Ожидаемо там меня уже поджидал он… — Привет, Женя, рада видеть знакомое лицо в отделении, — улыбнулась я мужчине, стараясь делать это как можно непринужденнее. Надеюсь, у меня не получился оскал улыбки. — Привет, Кира, — радостно улыбается мне в ответ мужчина. — Тебе кофе сделать? Я старательно уничтожаю в себе удивление. Мы никогда не были на ты. И Женя не из тех, кто называл меня по имени. — Конечно, буду рада, — киваю я, садясь за барную стойку, что стояла в центре кухни. — Что нового, где пропадала? — спрашивает мужчина, словно мы старые друзья. — Семейные дела, — пространственно ответила я. — Слышал, ты встречаешься с Чаровским? — интересуется он, ставя передо мной чашку эспрессо. Не люблю я этот вид кофе. Судя по моему кислому выражению лица, собеседник понимает мое отношение к этому напитку. — Извини, но молоко закончилось, — тут же сообщает Женя. Я бросаю взгляд в сторону холодильника, где стоит оставленный кем-то пакет молока. — Так что там с Чаровским? — напоминает о вопросе мужчина, сверля меня неприятным взглядом. — А что с этим какие-то проблемы? — как можно непринужденнее спрашиваю я, беру чашку в руки и подношу ко рту, делая вид, что пью кофе. — Ты мало от него натерпелась в юности? — гневно припечатал Евгений. Я с удивлением посмотрела на него. — Откуда ты это знаешь? — Что? — озадаченно тянет собеседник. — Ты пей кофе, пей, — напоминает он. — Так откуда ты знаешь про мою юность, и что я была знакома с Чаровским? — уже давлю я вопросом. — Брат рассказал. Да я и сам не раз был в вашей тусовке. Только вы меня не замечали. Я же младше вас на три года, — с обидой высказал Женя. — Да. В двадцать лет такая разница ощутима, — киваю я, и еще раз подношу кружку ко рту. Мужчина протягивает руку, прикасается ко дну моей чашки и слегка наклоняет ее. — Пей, — говорит он. От неожиданности я делаю пару глотков, закашливаюсь от обилия жидкости. Видимо, кофе попадает и в нос. Меня мучает кашель, затем резкое чихание. В груди тяжело. Я вскакиваю, бегу к раковине и умываюсь. Лишь через пару минут мне становится легче, но дышать все так же сложно. — Зачем ты это сделал, Поликарпов? — хриплю я. — Я хотел как лучше, мышка. Прости, — Женя с испуганным лицом стоит рядом и тревожно смотрит на меня. — Я тебе не мышка, — резко говорю я и чувствую, как меня ведет. Что же такое добавил этот гад мне в кофе? — Все будет хорошо, мышка. Скоро мы будем вместе, — обещает мне мужчина. — Нет, — пытаюсь сказать я попозже, но не получается. Мне плохо… Надо было слушать Рому. И зачем я все это затеяла? — Какого черта тут происходит? — слышу я резкий голос Шлеменцева. — Гера, помоги, — прошу я из последних сил. — Идиот, ты что надумал? Решил в тюрьму сесть? Сколько можно, Женька? — рычит Георгий, подхватывая меня под руку. — Все хорошо, Кира. Сейчас выйдем на воздух, и тебе должно стать лучше, — обещает он. — Зачем ты мешаешь мне, Гера? Я почти достиг своей цели. Скоро Кира будет моей. Я не отдам ее Чаровскому, — не унимался мой кошмарный преследователь. — Заглохни, — вполголоса выругался Шлеменцев. — Мало тебя отец в детстве порол. Пока мы шли, мне становилось лучше. Я уже могла спокойно дышать и почти адекватно оценивала ситуацию. Когда же мы вышли на улицу через служебный выход, действие подмешанного в кофе вещества начало проходить. — Дыши, Кира. Сейчас тебе станет лучше, — обещает бывший сокурсник, и в этот момент все закручивается с новой силой. — Георгий Шлеменцев, вы арестованы, — прогремел рядом чей-то голос, и меня вырывают из рук Геры. — Как ты, Кира? — тихо спрашивает Рома. — Зря я тебя не послушалась, прости, — шепчу я, с удовольствием нежась в объятиях мужа. — И как я пошел у тебя на поводу? — рычит Чаровский, осторожно прижимая меня к себе. — Но уж сейчас я точно так просто не оставлю все Шлеменцеву. — Что? — наконец прихожу в себя я и кричу полицейским, что уже надели на Геру наручники: — Это не он! Меня третировал Евгений Поликарпов. — Вы уверены, гражданка Чаровская? — недовольно смотрит на меня мужчина в погонах. И тут на улицу выбегает Василий Кузьмич и пара шкафообразных безопасников. Несколько секунд и Женю уже скрутили, не успел тот уйти далеко. — Виновный — Евгений Поликарпов. Он подмешал что-то в кофе госпожи Чаровской. Доказательств хватит, — отрывисто говорит безопасник ЧарКомБанка и поднимает мрачный взгляд на меня. — Но, Кира Дмитриевна, зачем же нужно было так рисковать собой? — Извините, я хотела найти виновного, — глухо произношу я. Что же тут сказать. Намудрила я, конечно. Но результат же стоил того. Или нет? — Значит, это был не Гера? — удивленно выдает Роман, глядя на бывшего однокурсника. — Нет, не я, — спокойно отвечает Шлеменцев, пока с него снимают наручники. — Но ты же покрывал Евгения. Зачем? — не удержалась я от вопроса. — Покрывал. Он мой сводный брат. Я как мог, пытался вытащить его из той трясины, в какую он сам так стремился. Но я не углядел, не видел всего масштаба… задницы, где он оказался. Прости, Кира, если бы я знал все, то давно бы уже прекратил эту дикую влюбленность. — Зиновьева сказала, что ты влюблен в Киру. Тебе она дала новый номер телефона. Не верю, что ты не причем, — настаивал Чаровский. — Зиновьева? — озадаченно произнес Гера. — Я не видел Катю с момента, когда она сбежала в Чехию. Не знаю, что эта дура наговорила. — Не стоит обижать плохими словами такую невероятную девушку, — встрял в разговор Евгений. — Она все поняла, поддержала меня, посоветовала, чем напоить тебя, Кира. И если бы не некоторые, — зыркнул он на Шлеменцевого, — мы бы уже были далеко с моей любимой женщиной. — Он болен? — тихо проговорил Роман. — Может быть, и так, — соглашаюсь я, гладя, как полицейские уводит Поликарпова и сажают в машину. За ними следом с потерянным видом идет Георгий. — Все закончилось, родная, — шепчет мне в макушку любимый муж. Эпилог — Мама, а когда Рита вырастет? Уже столько дней прошло, как ты принесла ее домой, а она только кушает и спит, — жалуется мне Егор, держа в руках свою любимую игру. — Скоро вырастет, — с улыбкой говорю я и добавляю: — И ты был такой же крошечный. — Не может быть, — морщит нос ребенок, глядя на новорожденную сестренку. — Бабуля, ну скажи, я же сразу нормальным был? — перевел он свое внимание на бабушку. — Безусловно, милый. Тебя мама принесла уже большого и вместе с последним выпуском строительного конструктора, — смеется та. — Ба, ну что ты. Зачем поощряешь его фантазии, — по-доброму укоряю я старушку. — А ты думаешь, наш Егор не понимает, что неправ? Понимает. Но все равно вредничает. Ему просто сейчас не хватает нашего внимания. Раньше все любили только его, а теперь у нас появилась еще и Ритуля. — Но мы с Ромой уделяем внимание и Егору. Почему же он так? — Нужно время, чтобы привыкнуть. Все будет хорошо. Он и сейчас готов делиться с малышкой своими игрушками. Даже пару выпусков “Строй сам” притащил ей в кроватку, — хмыкает бабуля. — Что? Какие еще “Строй сам”? — резко разворачиваюсь я и вижу умилительную картину, как Егор воркует с Ритулей. А так смотрит на него темными глазками и даже пытается улыбнуться. — Как вы тут? — тихо спрашивает Рома, заходя в детскую. — Хорошо, — улыбаюсь я мужу. — Егор не знает, то ли ему ревновать нас к Рите, то ли подарить ей все свои игрушки. — Понятно. Значит, все, как и всегда, — резюмирует довольный муж. — Папа, как прошел рабочий день? — важно спрашивает сын, решив, что пора ему стать взрослым. — Продуктивно. Многое успел сделать. Проверил работу внештатных программистов, двоих из них пригласил к нам на полную ставку, — так же серьезно отвечает Роман. — Знаешь, я решил, что когда вырасту, стану програ-ммис-том, — с трудом произнес сложное слово сын. — А как же банковское дело? — хмыкаю я. Еще месяц назад Егор заверял Бориса Ивановича, что пойдет по его стезе. — Банкиром? — озадаченно выдает ребенок. — Надо подумать. Деда Боря может обидеться… — задумчиво тянет он. — Или лучше строителем, как деда Дима? — У тебя еще много лет впереди, внучек, — ласково обращается к Егору бабушка. — Есть время подумать. — Наверное, ты права, бабуля, — соглашается Егорка и расцветает в улыбке. — Мама, пап, я в свою комнату. Мне нужно закончить строительство дома, — важно говорит сын и выходит из детской. — И я пойду. Скоро начинается мой любимый сериал, — встает бабушка с кресла и направляется к дверям. — Да, Кира. Забыла тебе сказать, отец завтра приедет. Какие-то дела у него в Москве. — Опять один или с женой? — уточняет Роман. — Не скажу, что я хочу с ней познакомиться, но мы Марину приглашали и не раз. Только она так и не соизволила к нам приехать. — Ей королевишне виднее, — с сарказмом выдает бабуля. — Она никогда не любила нас с Кирой. Так что нечего ей делать в вашем доме. — В нашем доме, — поправляет старушку муж. — Спасибо тебе внучек, и с операцией помог и дальше… Если бы не ты, я бы, наверное, уже на том свете была, — смахивая слезы, произносит она. — Бабуля, ну чего ты расплакалась, — подхожу я и обнимаю старушку, целуя ее в щеку. — Ты для нас с Егором столько сделала… — И все же, будь твой муж подобием Марины, то выбросили бы меня за порог. — Но я не подобие Марины. Я всегда помню хорошее, что делают люди для меня и моих близких. Вы, Ульяна Васильевна, член нашей семьи. И не иначе. Да и нечего вам спешить хоть на тот свет, хоть за порог, — заверил бабулю Чаровский. — Спасибо, Рома, — хрипло отвечает старушка. — Не надо нервничать. Не стоит оно того. Мы обязательно встретим Дмитрия Леонидовича. Он желанный гость в нашем доме. — Спасибо, родной, — шепчу я мужу, когда бабуля выходит. — Я сказал правду. Кстати, мать опять звонила сегодня. Догадайся, что ей нужно? — мрачнеет Рома при воспоминании о Светлане Дмитриевне. Свекровь всего один раз была у нас, равнодушно посмотрела на Егора, отдала подарки. И оставила нас. Надеюсь, на долгий период. — Деньги, что же еще ей нужно, — невесело отмечаю я. — Верно. Мы и так с Иваном пошли ей навстречу, назначили щедрое содержание. Но ей все мало. — И что ты ей сказал? — Чтобы она обратилась к бывшему мужу. Вдруг папа сжалится, — ядовито выдает муж. — Какой ты нехороший, — с улыбкой говорю я, приближаясь к любимому. — А нехорошему положена порция ласки? — хрипло спрашивает Чаровский, притягивает меня к себе и осыпает мое лицо мелкими поцелуями. — Еще как положена, — шепчу я, обвивая руками шею мужа и тая от его прикосновений. Наконец, Рома закрывает мои губы страстным поцелуем. Голова идет кругом, чувства зашкаливают. Мы уже больше года вместе, но каждый раз все как впервые. Его руки уже поднимают подол моего домашнего платья, когда нас останавливает громкий плач Риты. — Кажется, кому-то ты нужна больше, чем мне, — хрипит мне в рот Чаровский, с трудом отстраняя от себя. Я так же тяжело дышу, как и Роман. Но нужно успокоиться. Мы обязательно продолжим с мужем позже. Сейчас же, мне пора заняться дочкой. Подхожу к кроватке и воркую с малышкой, как всегда, мой голос успокаивает кроху. — Мое солнышко, ты проголодалась? — понимает Рома, неотрывно наблюдая за нами. — Все так, папочка, — шучу я, вытаскивая ребенка из кроватки. — Моя хорошая, сладкая девочка, — ласково шепчу я, дав малышке грудь. — Ты и дети лучшее, что случилось в моей жизни, — тихо говорит Чаровский, глядя на нас. — Это какое-то чудо… — Спасибо, что ты у нас есть, — отвечаю я ему с нежностью.