— Увольте, ваше превосходительство. Я старик и упрямый! Да и меняться в мои годы мудрено. А я двадцать лет в нынешний день привык утро проводить вдвоём с дочкой.

— Простите, Бога ради... — замахал сенатор руками, и не кланяясь, не подходя, пробрался боком мимо князя и Анюты и чуть не побежал вон из дому.

— Нахал! Питерский пролаз! Ни свет, ни заря... — проговорил князь громко и швырнул свою палку на диван.

Княжна молчала, вся встрепенувшись, и сердце дрожало в ней радостью, которая чудной волной проливалась по всему её существу.

Это ли не подарок в день её рождения. Но что будет! Приведёт ли этот пустой случай к серьёзному результату?

— Наречённый! Знаю... Что ж из того? Нахал этакий, право... Тут бумаги наконец на столе, письма есть. Прочитать всё мог. Мои дела все узнать.

И князь озабоченно осмотрел стол свой. Глаза его искали что-то и не находили на столе. Он поспешно передвинул несколько вещей и бумаг.

— Нету! — воскликнул он в смущении.

Затем, быстро достав из кармана ключи, князь отворил средний ящик стола, глянул в него, и тотчас снова захлопнул ящик. Лицо его просветлело. Он уже добродушно и слегка ухмыляясь пробурчал что-то. Княжне послышалось слово: шут парадный.

— Батюшка, — заговорила Анюта, тонко приступая к намеченной цели. — Он в качестве наречённого мог приехать раньше всех. И вы теперь его очень оскорбили...

— Пустое, — сказал князь. — Чрез час поеду сам за ним, привезу, обласкаю и всё сойдёт с рук.

Анюта не ожидала этого.

— Я погорячился, сглупил... Ну, прощенья попрошу. Простит. Разумеется, я виноват. Разумеется, он, как жених, хотя и не объявленный, мог утром приехать.

Княжна снова грустно опустила голову и вздохнула.

— Вот тебе, Анюта, мой подарок ко дню рожденья. Иди...

Князь прошёл в спальню, ведя дочь за руку, и стал пред киотом с образами. На полке, выступавшей несколько вперёд, княжна увидела новый и ей неизвестный, большой, великолепный образ в золотой ризе, весь осыпанный жемчугом и драгоценными каменьями.

— Помолимся, — шепнул князь и, перекрестившись несколько раз, он с трудом опустился на колени, помогая себе обеими руками. Больная нога заставила его тихо ахнуть.

Княжна, смущённая и встревоженная, тоже стала на колени и крестилась, но молиться не могла... Мысли её путались, бились тревожно в голове.

Ведь это ей образ! Это благословение отца, в первый раз после того образка, который она получила от него же ещё при рожденьи и который всегда висит на постели около её изголовья. Что же это значит? Почему теперь, в этот раз, — ни прежде, ни год назад? Это благословенье, когда речь идёт о насильственном браке... Но ведь она его собирается обмануть.

Князь поднялся с полу. Перекрестившись и приложившись к образу, он взял его в руки. Княжна осталась на коленях.

— Храни тебя и помилуй Господь, Анна. Это моё тебе отцово благословенье на брак. Будь счастлива, люби и почитай супруга, научай детей правде, чести и любви к родителям. Сама люби их и положи живот свой за них, за их счастие, если то нужно будет.

Голос князя оборвался от волненья... Через мгновенье он прибавил:

— Когда умру, поминай меня детям чаще. Я с вами этак по памяти, по имени — жить буду. А то ведь обидно будет... в гробу лежать забытому совсем... Приложися...

Княжна горько заплакала, целуя образ.

— Третий дам, когда умирать буду... Ну, встань... Возьми, — тихо проговорил князь, обливаясь слезами, и его дрожащие руки передали образ поднявшейся дочери.

— Батюшка... Бога ради позвольте мне ни за кого не выходить, остаться при вас.

— Полно! Полно!

— Пока вы живы, — горячо воскликнула Анюта, — мне другой жизни не нужно. А после вас, я в монастырь...

— Замолчи. Пойдём.

И князь двинулся. Анюта бросилась к нему, останавливая его...

— Батюшка, я умоляю вас. Оставьте меня с собой, при себе... Я этого человека видеть не могу, он мне ненавистен. Я поневоле должна от него спасаться... Возьмите назад слово. Ведь вы любите меня. За что же вы хотите всё так запутать. Ведь я не буду его женой. Ведь я...

И Анюта едва не высказалась. Она чувствовала, что готова сейчас признаться во всём, потому что должна признаться отцу!

— Ни слова более. Ни единого! — строго вымолвил князь.

— Но подумайте, что же это будет, если я...

— Замолчи! — вне себя произнёс князь. — Я тебе, я, отец твой, приказываю замолчать!

И князь, отклонив объятья дочери, быстро вышел из спальни...

Анюта пошла за ним, рыдая судорожно.

"Нет, я скажу ему!.. — думала она. — Я всё скажу..."