В комнате стоял запах благовоний и пота. Пот перешибал благовония.

Ида взглянула на Хейза.

– А это кто такой?

– Детектив Хейз, – ответил Карелла.

– Симпатичный, – равнодушно заметила Ида. – А что у тебя с волосами? Откуда эта белая прядь?

Хейз дотронулся до виска.

– Старею.

– Долго еще она? – спросил Карелла.

– Кто ее знает. Она не привыкла спешить. На нее большой спрос. Ты же знаешь, она – Леди. А леди любят приятное обхождение. С ними надо побеседовать для начала.

– Ты, должно быть, теряешь на ней много денег.

– Я беру за нее втрое дороже.

– И она стоит того?

– Если платят, значит, наверное, стоит. – Она снова взглянула на Хейза. – Могу спорить, тебе никогда не приходилось платить за любовь.

Хейз спокойно встретил ее взгляд. Он понимал, что для нее это всего лишь разговор на профессиональную тему. Все проститутки и бандерши, с которыми ему приходилось сталкиваться, болтали о сексе так же непринужденно, как обычные женщины о тряпках или детях. Он ничего не ответил.

– Как ты думаешь, сколько мне лет? – спросила она его.

– Шестьдесят, – ответил он, не моргнув глазом.

Ида рассмеялась.

– Ах ты, паршивец. Мне только сорок пять. Заходи как-нибудь после обеда.

– Спасибо.

– Шестьдесят, – ухмыльнулась она. – Я покажу тебе шестьдесят.

Наверху открылась и закрылась дверь. Из коридора послышались шаги. Ида посмотрела наверх.

– Она освободилась.

По лестнице спустился мужчина. Он робко заглянул в гостиную и вышел через парадную дверь.

– Пошли, – сказала Ида и поглядела, как встает Хейз.

– Здоровый парень, – заметила она будто про себя и направилась к лестнице впереди детективов. – Надо бы с вас получить за ее время.

– Мы всегда можем отвезти ее в участок, – сказал Карелла.

– Я шучу, Карелла. Ты что, шуток не понимаешь? Как тебя зовут, Хейз?

– Коттон.

– Неужели твой приятель не понимает шуток, Коттон? – Она задержалась на ступеньке и обернулась к Хейзу. – Так этим ножкам шестьдесят лет?

– Семьдесят, – ответил Хейз, и Карелла расхохотался.

– Вот паршивец, – сказала Ида, но не удержалась и тоже хихикнула. Они оказались в коридоре. В одной из комнат девушка в кимоно, сидя на краю кровати, делала себе маникюр. Двери остальных комнат были закрыты. Ида подошла к одной из закрытых дверей и постучала.

– Si? Кто это? – ответил мягкий голос.

– Я, Ида. Открой.

– Одну минуту, per piacere [16] .

Ида недовольно поморщилась, но пришлось подождать. Дверь открылась. Женщине, стоявшей в дверном проеме, было по меньшей мере года тридцать два. Черные волосы обрамляли спокойное лицо с глубоко посаженными карими глазами, в которых таилась грусть. В осанке ее чувствовалось благородство: гордо посаженная голова, отведенные назад плечи, рука, изящно придерживающая кимоно на высокой груди. В ее глазах был страх, словно каждый миг таит в себе опасность.

– Si? – спросила она.

– К тебе два джентльмена, – сказала Ида.

Та с мольбой посмотрела на Иду.

– Опять? Пожалуйста, синьора, не надо. Прошу вас. Я так...

– Кончай спектакль, Марсия. Они из полиции.

Страх улетучился из глаз Марсии. Рука упала с груди, и кимоно распахнулось. В осанке и лице не осталось и тени благородства. Возле глаз и у рта обозначились морщинки.

– Что мне хотят пришить?

– Ничего, – ответил Карелла. – Нам надо поговорить.

– Это все?

– Все.

– Вваливаются какие-то копы и думают...

– Угомонись, – прервал ее Хейз. – Нам надо поговорить.

– Здесь или внизу?

– Где хочешь.

– Здесь. – Она отступила, и Карелла с Хейзом вошли в комнату.

– Я вам нужна? – спросила Ида.

– Нет.

– Я буду внизу. Коттон, выпьешь перед уходом?

– Нет, спасибо.

– В чем дело? Я тебе не нравлюсь? – Она кокетливо склонила голову набок. – Я могла бы тебя кое-чему научить.

– Я от тебя без ума, – сказал Хейз, улыбаясь, и Карелла бросил на него удивленный взгляд. – Просто боюсь, ты умрешь от переутомления.

– Ну паршивец, – рассмеялась мама Ида и вышла. Из коридора донеслось ее добродушное ворчанье: «Это я умру от переутомления!»

Марсия села, скрестив ноги совершенно не подобающим леди образом.

– Ну что у вас? – спросила она.

– Ты давно здесь работаешь? – начал Карелла.

– Около полугода.

– Прижилась?

– Прижилась.

– Никаких неприятностей за это время не было?

– Что вы имеете в виду?

– Размолвки? Ссоры?

– Как обычно. Здесь двенадцать девушек. Кто-нибудь всегда вопит, что у нее стянули заколку. Вы же знаете.