– Я уже устал. Как думаешь, это чертово письмо – липа?

– Не знаю. Даже если и липа, этого мерзавца надо засадить под замок.

– Это точно, – воодушевился Мейер, проявив необычный для такой жары энтузиазм.

– Может, что-то дадут отпечатки пальцев, – предположил Карелла.

– Может, – согласился Мейер. – А может, пойдет дождь.

– Может.

Они вошли в следующую лавку. За прилавком стояли двое. Завидев Мейера и Кареллу, они расплылись в улыбке.

– Добрый день, – произнес один, улыбаясь.

– Чудесная погода, – произнес второй, улыбаясь.

– Джейсон Блум, – представился первый.

– Джейкоб Блум, – эхом отозвался второй.

– Здравствуйте, – ответил Карелла. – Мы детективы Мейер и Карелла из восемьдесят седьмого участка.

– Рады познакомиться, джентльмены, – поклонился Джейсон.

– Добро пожаловать к нам, – пригласил Джейкоб.

– Мы ищем владельца этого бинокля, – Карелла положил бинокль на прилавок. – Узнаете его?

– "Питер-Вондигер", – объявил Джейсон.

– Прекрасный бинокль, – похвалил Джейкоб.

– Исключительный.

– Великолепный.

Карелла безжалостно прервал эту хвалебную песнь.

– Вы его узнаете?

– "Питер-Вондигер", – протянул Джейсон. – Уж не тот ли...

– Именно, – подтвердил Джейкоб.

– Тот человек с...

И братья одновременно захохотали. Карелла и Мейер выжидающе смотрели на них, но не было никаких признаков, что смех идет на убыль. Наоборот, он стремился к апогею, к истерии, достигал высот ураганного веселья и безудержной радости. Детективы ждали. Наконец смех утих.

– Ох, боже мой, – еле вымолвил Джейсон.

– Они еще спрашивают, помним ли мы этот бинокль, – отозвался Джейкоб.

– Помним ли мы?

– Ох, боже мой, – квакнул Джейкоб.

– Так помните вы или нет? – спросил Карелла. Ему было нестерпимо жарко.

Джейсон мгновенно посерьезнел.

– Это тот самый бинокль, Джейкоб? – спросил он.

– Разумеется, – ответил Джейкоб.

– А ты уверен?

– Помнишь царапину сбоку? Так вот она, эта царапина. Помнишь, он еще на нее обратил внимание? Мы из-за этой царапины скинули ему доллар с четвертью. А он-то всю дорогу... – и Джейкоб снова захохотал.

Мейер взглянул на Кареллу. Карелла взглянул на Мейера. Надо полагать, температура воздуха в лавке оказалась для братьев чересчур высокой.

Карелла покашлял. Смех снова затих.

– Вы этот бинокль кому-то продали? – спросил Карелла.

– Да, – сказал Джейсон.

– Безусловно, – подтвердил Джейкоб.

– Кому?

– Человеку с леденцом! – выкрикнул Джейсон и тут же задохнулся в новом приступе истерического смеха.

– Человеку с леденцом! – в унисон повторил Джейкоб, не в состоянии сдержать рвущийся из горла смех.

– У этого человека был леденец? – спросил Карелла, сохраняя на лице каменное выражение.

– Да, да! Ох, боже мой!

– Он сосал его все время, пока мы препирались насчет... насчет...

– Бинокля, – докончил за него Джейсон. – Ох, боже мой! Ох, господи, боже мой! Сколько мы еще смеялись, когда он вышел от нас! Ты помнишь, Джейкоб?

– Еще бы, разве можно такое забыть? Красный леденец! А с каким наслаждением он его сосал! Да ни один ребенок в мире так не наслаждался леденцом! Это было прекрасно! Прекрасно!

– Великолепно! – просиял Джейсон.

– Фантастически...

– Как его звали? – спросил Карелла.

– Кого? – спросил Джейсон, пытаясь успокоиться.

– Человека с леденцом.

– А-а, его, как его звали, Джейкоб?

– Не знаю, Джейсон.

Карелла взглянул на Мейера. Мейер взглянул на Кареллу.

– А счет разве у нас не остался, Джейкоб?

– Разумеется, Джейсон.

– Когда он был у нас?

– Думаю, недели две назад.

– В пятницу?

– Нет, в субботу. Или... нет, все-таки в пятницу.

– Когда это было? Какого числа?

– Не помню. Где у нас календарь?

Братья бросились к висевшему на стене календарю.

– Вот, – указал Джейкоб.

– Правильно, – согласился Джейсон.

– Пятница.

– Двенадцатое июля.

– Проверьте, пожалуйста, свои счета, – попросил Карелла.

– Разумеется.

– Конечно, конечно.

И братья удалились в комнату за прилавком.

– Очень мило, – сказал Мейер.

– Что?

– Братская любовь.

В ответ Карелла хмыкнул.