– Но, милорд… Я должен сражаться!

– Вот что я тебе скажу, я хочу увидеть обоих мальчишек живыми после боя. Найдешь их – возьму тебя к себе на службу, хоть у тебя еще и борода не растет. Мое тебе слово.

– У меня мало времени, – с первым боем набата он взобрался на крепостную стену, и уже знал, где находится враг. Руалийцы шли, освещая свой путь десятками факелов, и зарево от их света разрезала ночную тьму.

Преградив дорогу всаднику, Кейрон заставил его спешиться и подвел заупрямившегося жеребца к юноше.

– Так поспеши! – скомандовал он.

Сын кузнеца ловко забрался в седло. Ради обещанного лордом, он готов был пойти на риск. Он был вспыльчивым и часто даже грубым, но неизменно оставался человеком чести.

– Дорогу! – вдруг выкрикнул Бранд и ударил по крупу рысака, еще не успевшего привыкнуть к новому всаднику. Тот дернулся, но Стейн сумел удержаться в седле.

Слыша тяжелый и стремительный стук подкованных копыт о мощеную улицу, люди расступались, освобождая юноше путь. Он встречал недоумевающие взгляды – все оглядывались на него, любопытствуя, кто мог мчаться за Серебряные Врата навстречу врагу.

Он видел, как около домов с соломенными крышами выставляют бочки с водой, на случай если руалийцы пустят горящие стрелы, как дети бегут в сторону замка, в укрытие. Встревоженно подумав об отце, Стейн попробовал убедить себя в том, что леди Эдина непременно отыщет его и даст ему знать куда исчез сын, который должен был сражаться рядом с ним.

Тревога тяжелой ношей легла на грудь юноши, едва за ним закрылись деревенские ворота. Он больше не мог повернуть назад, никогда ранее и не помышляя, что ему доведется служить лорду Бранду с мечом в руках, а не на наковальне. Он любил оружие трепетной любовью, восхищался им, ведь никогда не видел ни одного дрянного меча в кузнице своего отца. Он рос среди ножей, щитов и доспехов, и жаждал доблестных сражений. Ему уже доводилось защищать стены замка дважды, и эти бои занимали все его мысли. Он хотел продолжить дело отца, стать таким же мастером, как и он, впитывал все, чему его учили. Так было до тех пор, пока ему не дозволили впервые выступить против врага. Так он потерял покой. Стейн представлял себе сражение в авангарде, но его участью оставалась оборона в крестьянском ополчении. Теперь он мог сам все изменить.

Промчавшись по широкому полю, он врезался в самые дебри темного леса. Он знал ту тропинку, что вела к озеру – зеленые заросли будто бы обнимали ее. Жесткие ветки больно царапали лицо, но Стейн и не думал спешиваться до тех пор, пока рысак не заупрямился, не желая продвигаться вперед сквозь колючие кусты ежевики. Юноша спешился, и привязал его к дереву подальше от тропинки, думая, что руалийцы не заберутся в такую чащу.

Зарево, уходящее высоко в темное небо, медленно подступало со стороны границы. Он еще не слышал звуков, сопутствующих движущемуся войску у – него еще оставалось время. Упрямо пробираясь вперед, Стейн молился только о том, чтобы братья не изменили своей привычке. Морган рассказывал ему, как они ныряют с тяжелого выступа, нависающего над водой. Сын кузнеца готов был идти в бой под знаменем своего лорда, но ни за что бы не повторил их безумства. Вода в Темном озере была невыносимо ледяной даже в самый жаркий день. Люди в деревне говорили, что она холодна из-за душ утопленников, нашедших в ней свою смерть.

Чем ближе Стейн подбирался к воде, тем отчетливее слышал приглушенные голоса. Стараясь избежать лишнего шума, он подкрадывался к ним все ближе. Он почти не дышал. Это были руалийцы. Их особый выговор не оставлял в этом никаких сомнений. Двое мужчин, два голоса – один молодой и резкий, второй сиплый и спокойный. Стейн вслушивался все внимательнее, двигался все осторожнее. Он хотел знать наверняка, о чем они говорят.

– Послушай, это Брандовский выродок. Верно тебе говорю, – пробубнил сиплый.

Юноша предпочел бы обойти их стороной и продолжить свои поиски, но услышав эти слова, вытащил клинок из ножен. Где-то в зарослях с другой стороны поляны резко хрустнула ветка. Стейн замер, почувствовав, что руалийцы насторожились.

– Там кто-то есть, – послышался молодой голос.

– Утопленники выбрались полюбоваться полной луной, – грубым хохотом отозвался второй. – Мы поймали отродье колдуна! Скоро у нас будет много золотых монет.

Стейн подобрался к поляне и теперь мог разглядеть двух мужчин в лохмотьях, один из которых, хорошо сложенный и высокий, стоял к нему так близко, что можно было почувствовать, как сильно от него разит крепким элем. Второй, с косматой темной бородой, склонился над мальчиком, стоящим на коленях, и внимательно вглядывался в его лицо. Это был Аарон. Его руки были связаны за спиной.

Моргана не было видно. Он улизнул от руалийцев, или же был мертв. Он был из тех, кто скорее ударит, чем побежит, поджав хвост.

– Ты так и будешь молчать, паршивец? – прошипел бородатый.

– Отрежь ему ухо. Быстрее разговорится.

Мужчина выпрямился и оглянулся на человека с резким голосом. Этот взгляд был долгим и Стейн подумал, что бородач смотрит не на своего спутника, а прямо на него.

– Что? – изумился высокий руалиец. – Тебе жаль этого мальчишку? Ты ведь и в правду Бранд, мелкий слюнтяй?

Темная фигура выскользнула из тени. Бородатый обернулся и успел занести меч, потом закричал. Но это был не разъяренный вопль воина, рвущегося в бой, а крик боли.

Молодой руалиец ринулся вперед, но Стейн был уже за его спиной. Одной рукой он схватил его за волосы и резко запрокинул ему голову, во второй он крепко сжал рукоять ножа, и быстро полоснул свою жертву по горлу. Лезвие легко разрезало податливую плоть.

Стейн посмотрел на бородача, корчившегося на земле. Он пытался вытянуть остро обломанную ветку, воткнутую в его брюхо. Юноша понадеялся, что тот умрет сам и ему не придется облегчать его мучения.