Когда она начала отходить и вспоминать подробности, рассказала адвокату про подарок от Соболевой.

— Ида Евгеньевна отрицает ваши показания, она утверждает, что ничего не дарила вам.

— Мы встретились с ней в салоне, спросите у администратора, она нас видела.

— Факт встречи — был, но подарка не было. — Диана подняла круглые от негодования глаза, она еще в своем уме, и помнит, как та зажала коробочку в ее руках. — Мы для верности проверили камеры в салоне, не было никакой передачи вам некоего предмета, на которой вы настаиваете.

Диана тогда испытала всю гамму чувств от ненависти к этой Соболевой, до ярости от своей беспомощности. Ее обвинили в убийстве собственного мужа, которого она любила всей душой, а они вменяли ей, что она совершила расправу на почве ревности.

Розова лежала на нарах, благо отец нанял самых лучших адвокатов, и они устроили ее в одиночную камеру, говорить ни с кем не хотелось. Только думать, прокручивать снова и снова события того дня, чтобы понять, кто виновен в смерти ее любимого. И она доберется до правды, и тогда преступнику несдобровать.

Полгода! Столько времени она винит себя в смерти мужчины, которому отдала свое сердце, и от которого ждет ребенка. Ида теперь сомнамбула, простая амеба, ничего ей не надо от жизни. Забросила все, что когда — то интересовало, даже свой свадебный салон, в который вложила всю душу, много денег и времени. Живот ходит ходуном, там плод Розова, а ей плевать, нахрена ей ребенок без Кости!

Ее волновало только одно, почему погиб он, когда должна была сдохнуть эта тварь белобрысая, Диана!

Слез уже нет, полная апатия, равнодушие, нет больше в жизни смысла! Через неделю новое заседание по делу Розовой, скорее всего последнее, всю свою причастность к событиям того дня, она быстро стерла. Администраторше салона, которая и слила ей информацию о том, что жена Кости там, уплачены хорошие деньги, прикрепленные угрозами, и та давно работает в другом городе. Видеозаписи подчищены профессионалами, никто не доберется до истинны. Это не она виновата в смерти Константина, это его долбанная жена виновна, сказано же было, чтобы открывала подарок в одиночестве, почему она отдала его Розову? Сука, Ненавидит она ее, и всегда ненавидела. Вот и пусть гниет теперь за решеткой, там таким место!

— Десять лет! — возмущалась Соболева. — Этой суке дали всего десять лет, за убийство! — Она хотела, чтобы эту тварь посадили на пожизненный срок.

Внутри бушевала ярость, она со злостью начала сметать все стоявшее на столе в ее комнате, дорогие духи, помады, которые она покупала, экономя на своих нуждах, все по боку, она не довольна приговором! Раз стукнула своим круглым животом об стол, два, ребенок замер и тупая боль пронзила чрево, отдаваясь во всем теле.

— Мамочки — спохватившись, что внутри у нее ребенок, схватилась за живот. Боль еще усилилась, и резала изнутри. — Мамочки — не на шутку испугалась Ида, схватила телефон и долго искала номер, на который не звонила уже долгие четыре года.

На том конце не брали трубку, Ида уже думала, что придется сдаваться врачам скорой, как, наконец, услышала голос самого родного человека на этой земле.

— Ида? — женщина, ответившая, явно не ожидала, что ей позвонят с этого номера.

— Мама — стонет в трубку Соболева, — мне нужна твоя помощь.

— Конечно — в голосе сарказм, — по другому случаю, ты бы и не вспомнила, что у тебя есть мать.

— Срочно — уже еле сдерживая крики боли, взвывала, прося о помощи девушка, — я по — моему рожаю.

— Что?????

Две женщины вошли в здание роддома со служебного входа, одна буквально тащила на себе вторую, державшую двумя руками живот.

— Алла Николаевна — подбежала к ним медсестра, — что происходит?

— Катерина — строгим начальственным тоном отвечает та, которая старше — срочно организуй мне аппарат УЗИ, ищи Матвея Романовича, пусть бросает всех пациенток и ко мне. Живо! — кричала она уже в спину бежавшей вдоль длинного коридора девушки.

Ида лежала в пустом зале, где то дальше по коридору слышались стоны рожениц, и она тоже страдала, ее ребенку еще рано рождаться, она сама виновата, перенервничала. Соболева и не знала, что там вообще с ним происходит, не хотела, не собиралась его оставлять. Думала отказаться сразу после родов, отдать на усыновление. Поэтому на учет не вставала, и не следила за развитием плода. Он ей не нужен!

Когда мать с коллегой, осматривали ее, ничего не нашли. Все в норме. Ида узнала — у нее будет мальчик. Зачем они ей вообще все это говорили!? Не хотела она слышать про свой плод ничего. Вот только, мальчик не готов рождаться, ее нервный срыв спровоцировал преждевременные роды. И вот девушка лежит, ждет, когда все будет готово. Боль то тупая, то расползающаяся по всему животу, то остро бьющая в поясницу, не дает ни минуты расслабиться, забирая силы. Когда уже все соберутся вытаскивать это из ее живота?

— Ты почему не встала на учет? — ругала ее мать — Почему мне не сказала? Я же акушер — гинеколог, помогла бы тебе, осмотрела.

— Не хотела я его рожать.

— Как не хотела? — возмутилась женщина, — а аборт, почему не делала?

— Некогда было — сквозь стон боли, сжав зубы, выдыхала девушка.

— Как так? — не понимала Алла Николаевна дочь.

— Ни хочу я его — выкрикнула Ида, — неужели не понятно?

— Придется рожать. — Прикрикнула на нее акушер.

Наконец послышались голоса и в ее помещении,