Шрифт:
Славка не реагировал.
– Слав, заканчивай давай себя жалеть. Хочется-не хочется, а занимайся, к экзаменам готовься. Понял? Чем ты Эмме поможешь, если сам закопаешь себя сейчас? Елена, мать её, кстати, вернулась, нагулялась… – Славка аж дёрнулся и с удивлением посмотрел на меня. О, хоть на что-то отреагировал. Продолжаем… – Да-да. Хочет Германа опеки лишить. Вскоре следом за ней и её новый Кабан в дом подтянется. Эмму выпишут, и что её дома будет ждать?.. Вместо реабилитации и занятий с логопедом? Кто ее защитит, кто ее поддержит?
На лице Славки впервые за весь разговор появилось осмысленное выражение. Он заметно ожил. Видно было, как хочется ему из больницы выйти и как злится на свою нынешнюю беспомощность. Отлично. Прекрасный стимул, чтобы поправляться.
– Ладно, твое дело сейчас за ум браться и выздоравливать. А об Эмме не волнуйся раньше времени. Ей помощь нужна будет очень, когда очнется и из больницы выпишут. А сейчас пока за ней сестра моя присмотрит.
– Сестра? – Славка изумленно посмотрел на меня. – Она же в Перми вроде.
– Она в Брянскую больницу в интернатуру переводится. Уже скоро совсем. Так что у нас с тобой теперь там свой человек возле Эммы будет, – подмигнул я другу.
Славка впервые за весь разговор улыбнулся. Пожелал ему скорее выздоравливать и заставил пообещать, что он будет готовиться к экзаменам.
– Всё, Слав, мне на работу надо. И так опоздал уже. Побежал. Дурака не валяй, выздоравливай. Ты нам нужен!
Славка кивнул, и я с чувством исполненного долга вернул друга в палату и понёсся на работу.
Отсидев в бухгалтерии с час и разобравшись со своими прямыми обязанностями, пошёл в комитет комсомола. По дороге через открытую дверь кабинета заметил взбешенного, кипящего негодованием Ахмада. Он ходил по кабинету, нервно меряя его шагами. Что опять случилось?
– Привет, – зашёл я в отдел и вопросительно уставился на него.
– Привет, – протянул он мне руку. – Мне выговор влепили с занесением в личное дело! Представляешь?! Из министерства указание пришло.
– Как так? За что?
– За эти кражи металла!
– Вот те раз. Благодаря тебе же всё и обнаружилось… А Шанцев что? Не заступился?
– Ему тоже выговор влепили, – с досадой махнул рукой Ахмад.
– Се ля ви, – развёл руками я. – Но, не расстраивайся. Если разобраться, то ваше с Шанцевым участие в этом деле оценено министерством положительно. Им же надо было как-то отреагировать на случившееся? Не поощрять же вас за то, что хищения на заводе допущены. Но не уволили, не понизили, даже тринадцатой зарплаты не лишили. Так что, всё нормально. Министерские красиво выкрутились: и волки сыты, и овцы целы.
Ахмад хмыкнул, выслушав меня, и сел за свой стол, став заметно спокойнее. Эмоции схлынули, и возмущение несправедливым решением начальства начало уступать место обычному прагматизму и расчетливости.
– И в любом случае не забывай, что крепостное право отменили сто с лишним лет назад, – усмехнулся я, – здесь не нравится, можешь всегда на другое предприятие пойти работать, с чистого листа. Я в Москву поеду учиться, могу там поспрашивать.
Теперь уже Ахмад усмехнулся – ни слова не сказал, но я понял, о чем он подумал. Мол, и кто с тобой со студентом на большом московском заводе разговаривать будет о серьезных вакансиях? Только из вежливости вслух это не сказал, не захотел меня обидеть.
– Ты не забывай, я рассчитываю и в Москве с обществом «Знание» продолжить работать, – напомнил я ему, – а лектора от «Знания» перед лекцией принимает лично минимум замдиректора, да еще и по кадрам. Он же отвечает за идеологию и просвещение. А может и сам директор принять.
– Точно, нам же бабушка твоих кур из колхоза притаскивала… – вспомнил Ахмад и сразу настроился на серьезный лад.
– Так что мне без проблем, что спросить про работу, что порекомендовать человека на вакансию, – сказал я.
Поговорив с ним еще несколько минут, пошел по своим делам.
В комитете комсомола Галия была одна. Воспользовался ситуацией и завёл разговор про её учёбу. Давно хотел детали обсудить, но всё более важные дела находились.
– Дорогая. Надо подумать, куда тебя переводить учиться в Москву. Ты же второй курс сейчас заканчиваешь? – уточнил я. Подруга кивнула. – А институт какой?
– БИТМ – Брянский институт транспортного машиностроения.
– Ох, ничего себе! Как ты туда попала?