Шрифт:
Стресс и напряжение угасали, вместо них приходило опустошение.
Глаза закрывались, веки налились тяжестью. Прасковье Богдановне вдруг показалось, что она услышала щелчок замка, но даже не подняла голову. Полная апатия к происходящему. И только в тот момент, когда почувствовала, что у нее из руки забрали сложенный лист бумаги, она встрепенулась. Подняв взгляд, едва не закричала от испуга неожиданности: рядом стоял худой темнокожий мужчина со звериными желтыми глазами.
Прасковья Богдановна, выходя из состояния сонной заторможенности, все же открыла было рот для крика, но чернокожий незваный гость неожиданно приветливо улыбнулся, почти не размыкая губ, после чего приложил ко рту палец в жесте молчания и показал на дверь. Которая как раз в этот момент открылась, и в помещение зашел Новицкий.
Прасковья Богдановна первым делом — щурясь в полумраке, вгляделась в его лицо. Обычное, с живыми эмоциями; глаза пусть и с едва заметным голубым отсветом, но привычные — человеческие. Следом за Новицким в комнату даже не зашла, а ввалилась сразу целая толпа — весь ее класс. И, кроме них, среброволосая сестра Новицкого — Наоми. Прасковья Богдановна напряглась было — она хорошо запомнила эту мелкую дрянь, но сейчас Новицкая даже внимания не нее обратила, пройдя мимо и не удостоив даже взглядом.
Двери за прибывшими закрылись, сразу после этого кто-то включил верхний свет. Пока Прасковья Богдановна жмурилась, привыкая к яркому освещению, все разошлись по ставшей вдруг тесной комнате. Когда Прасковья Богдановна вновь открыла глаза и смогла рассмотреть прибывших, увидела, что они все взъерошенные, настороженные, напряженные. И потрепанные.
— Здесь мы в безопасности? — посмотрел Новицкий на чернокожего мужчину.
Не отвечая вслух, странный незнакомец с желтыми глазами просто кивнул.
— Хорошо, — протянул Новицкий. — Теперь надо попробовать понять, что происходит…
Сразу после этой фразы взгляды всех, кто находился в комнате — в том числе и взгляд Прасковьи Богдановны, обратились к нему.
— А что вы на меня так смотрите? — негромко поинтересовался Новицкий.
— Может быть это ты расскажешь нам, что происходит? — произнесла Бертезен с выражением. — А еще расскажешь, почему тебя было два?
Новицкий прикусил губу, серьезно задумавшись, после чего снова посмотрел на чернокожего незнакомца.
— Сколько у нас времени?
Снова странный желтоглазый мужчина не ответил вслух. Просто выставил открытую ладонь в успокаивающем жесте, словно показывая, что беспокоиться не нужно и время есть сколько угодно.
— Тогда давайте попробуем разобраться, — пожал плечами Новицкий.
Только сейчас Прасковья Богдановна обратила внимание, что на Новицком школьный парадный мундир, а совсем не та одежда, в которой он уходил отсюда недавно.
Прасковья Богдановна вздохнула, и, преодолевая возвращающуюся боль, потерла ладонями лицо. Она уже не понимала, где грани реальности.
Вокруг нее происходило что-то, что просто не должно и не может происходить. Даже несмотря на затуманенное приготовленным по домашнему рецепту обезболивающим сознание, Прасковья Богдановна это понимала.
Глава 5
В себя после падения я пришел практически сразу. Меня уже поднимали на ноги — с одной стороны Наоми, с другой да Сильва.
В беспамятстве, судя по ощущениям, я находился всего несколько секунд — вокруг ничего не изменилось. Что Ангелина на прежнем месте — закрыв голову руками, сидит прислонившись спиной к стене, что Бертезен с Магнуссоном там, где я запомнил их местонахождение.
«Четыре секунды вас не было, шеф», — проявилась Альбина.
Ее слова просто как патока по душе — во время нахождения в загробном мире мне ее очень, очень не хватало. Как часть души оторвало.
«Мне вас тоже не хватало, шеф»
«С тобой что было, ты где все это время…»
Осекся я на середине мысли, сразу и напрочь забыв вообще о том, что хотел спросить. Было отчего — рядом происходило что-то просто невероятное. Да Сильва и Наоми тоже замерли — они стояли рядом, но на меня не смотрели. Вдруг я почувствовал, как да Сильва сильно, до боли, сжимает мое предплечье, но сам внимания на это практически не обратил.
Все находящиеся рядом, даже встрепенувшаяся Ангелина, смотрели сейчас в сторону тысячелетних деревьев святилища, рядом с которыми материализовался аватар стихии. Он сиял сочным зеленым светом и возник прямо перед Гарсией. После появления в этом мире, уходя от сверкающих рядом со мной молний, она откатилась в сторону — так что оказалась в стороне от общей группы, и сейчас стояла перед горящим аватаром с другой его стороны от нас.
Только сейчас я обратил внимание, какой истощенной Гарсия выглядит — яркие зеленые отсветы сияния на ее лице еще более подчеркивали внешность исхудавшей девушки. Там, в загробном мире, она похоже вместо силы жизни отдала мне силу своей души. Иначе я никак не могу объяснить факт того, что выглядит она сейчас — после перемещения в мир реальный, как только что освобожденный узник концлагеря.