Мы приступили к репетиции. Любовь Степановна решила оставить эту хореографию, слегка подкорректировав ее и добавив немного своей.

После репетиции, Любочка сказала:

– Остановимся на этом. Вы уже танцуете как профессионалы. Александра, ты точно не занималась до этого профессионально? У тебя хорошо поставлен классический шаг.

– Занималась в своем городе в школе танцев, - соврала я.

– Хорошо.

***

На протяжении недели мы с Сашей занимались нашей хореографией к конкурсу. Отец отнеся к этому положительно. Сказал, что наконец-то за ум взялся.

С помощью этих репетицией, мы с ней стали сближаться. Она перестала вздрагивать каждый раз при виде меня. Каюсь, я сам виноват, что начал грубить в первый же день. Но ничего не мог поделать. Я просто пытался избегать ее.

Чем же она меня зацепила, я так понять и не смог. С виду обычная, простая. Не одевается в дорогие шмотки. Но этот ее пронзительный взгляд сломал что-то внутри меня.

Я как придурок стал бегать в столовую за кофе для себя и нее. Еще прихватывал печенья, ведь обед закончился давно, а до ужина еще далеко. Я переживал, что ей не хватит сил заниматься.

Она так мило каждый раз удивлялась, и мне это нравилось. Влад сказал мне, что у меня крыша поехала на ее фоне.

Я не забуду, как он будил меня в панике, когда увидел, что я сплю с ней в обнимку. Потом допрашивал, не напоил ли я ее и не обесчестил. Хорошего же он обо мне мнения. Лучший друг, называется.

И вот, сегодня пятница, я должен уехать домой, а Саша остается здесь, из-за того что Таня и Коля заболели гриппом. Все бы ничего, но тут еще зачем-то остается Альберт. И мне это не нравится.

Я просил Влада остаться и приглядеть за ней, но он не может. После прошлых выходных, дядя Игорь его взял под контроль.

А мне придется уехать, ибо сегодня семейный ужин, знакомство с новой семьей. А в следующие выходные уже помолвка.

Перед тем, как уехать, я зашел к Саше в комнату.

– Ты точно остаешься?
– тупой вопрос.

– Да, мне не стоит заражаться.

– Понятно. Будь, пожалуйста, осторожна.

– Буду, - она улыбнулась мне широкой улыбкой.

Я уже было пошел к выходу, как резко вернулся.

– Продиктуй мне свой номер телефона, я переживаю за свою партнершу, - соврал я.

– Партнершу?
– удивилась она.
– Хорошо.

Я записал ее номер телефона и набрал сразу же, чтобы она сохранила мой.

– Буду спрашивать каждый час, как ты, - улыбнулся я и вышел.

Хоть у меня и есть теперь ее телефон, на душе все равно не спокойно.

Я подъехал к нашему дому. Водитель остановил машину прямо перед входом. Хлопнув задней дверью автомобиля, я поднялся и, хотел было уже позвонить в дверь, как она открылась сама.

– Добро пожаловать домой, Александр Борисович, - в проходе стоял наш дворецкий, Леонид.

– Спасибо, - он отошел, пропуская меня внутрь.
– Отец у себя?

– Да, Борис Сергеевич у себя в кабинете, он ожидает вас у себя через час, сейчас у него гость, - сообщил мне Леонид.

– Кто у него?
– удивился я.

– Не могу пока вам сообщить, скоро сами все узнаете, - он закрыл дверь за мной и удалился на кухню.

Я поднялся по длинной лестнице, которая расширялась к верху, и свернул в левую сторону, где была моя комната, мамина студия и несколько пустых. В правой части была спальня отца и его кабинет.

В кабинет была приоткрыта дверь. Я поборол желание подслушать и пошел в сторону своей комнаты. Проходя мимо маминой студии, я остановился, с минуту подумал и зашел туда.

Здесь все, как и было при ней. Ее картины весели на стенах, некоторые стояли по углам. Ровно по-середине стоял большой мольберт, на котором рисовала мама, а рядом детский — мой.

Запах старой маслянистой краски вернул ко мне воспоминания о тех днях, когда мы сидели с мамой в ее студии и рисовали вместе. Я подошел к маминому мольберту и затронул его рукой. Потом резко взял один из чистых холстов, которые стояли у окна. С полки взял карандаш, сел и погрузился в свои мысли.

Когда пришел в себя, за мной стоял Леонид:

– Александр Борисович, вас ожидает Борис Сергеевич.

– Понятно, сейчас приду, - я встал и пошел к выходу.

Перед тем как выйти, я оглянулся на холст и вздохнул. На нем был портрет Александры выполненный карандашом.

– Мне тоже его сжечь?
– спросил Леонид.

– Нет, - вздрогнул я.
– Этот оставь здесь.

– Вас понял, - ответил седоволосый, высокий мужчина.
– Можно вопрос?

– Задавай.

– Кто она? Вы рисовали раньше только пейзажи и сжигали их, я никогда не задавал вопросы, а тут вдруг нарисовали портрет и просите оставить его.