– По делу, – поторопил ее Триан.

– А по делу вот что: когда представитель научного отдела докатился до своего аргумента-джокера, я сразу поняла, что дело нечисто. Прежде у меня не было шансов найти родителей Альды – не хватало номеров. Но если этот тип знал про код Омега, номера у него наверняка были!

– В том письме, которое он разослал всем, никакого номера не указано, – заметил Стерлинг.

– Это понятно – и не должно быть. Но когда у тебя повышенный доступ к внутренним базам данных, за такое письмо можно ухватиться, как за ниточку, и натаскать очень много интересного.

Киган понятия не имел, почему она получила повышенный доступ – из-за своего второго номера или за шпионские заслуги. Это было не так важно сейчас. Он только теперь понял, насколько сильно она рисковала… Вроде как ради Альды и всей команды, но смотрела она в этот момент только на электрокинетика.

– Мне удалось добыть номер, – продолжила Римильда. – Я по наивности решила, что это прорыв, вот сейчас выдам вам полную биографию… Да куда там! За этим номером ничего нет. Ни имени, ни фото, ни даже указания, какими способностями обладал этот солдат.

– Это вполне логично, – кивнул Триан. – Научный отдел не врал про Омега-513. Когда появляется солдат, доставляющий специальному корпусу такие неприятности, его удаляют отовсюду, делая вид, что его вообще не было.

– Как будто я не знала… Но дело тут в другом: самого солдата нельзя удалить компьютерной командой. Его либо убивают, либо отправляют в дурку. Был бы послабее, убили бы, конечно. Но то, что он уничтожил столько человек, в сочетании с тем, что его отобрали как донора для бридинг-программы, намекает, что это обладатель исключительных способностей. Таких специальный корпус предпочитает придержать в кармашке просто на всякий случай, даже если они проблемные.

Киган кивнул на изображение газового гиганта:

– И вот это, я так понимаю, кармашек?

– Нет, я просто решила показать красивые картинки, которые нашла в Общей Сети! Времени мало, давайте по сути… Того, на что вы смотрите, не существует. Не Темпеста, а станции возле него. В файлах, которые я вскрыла, возле личного номера этого загадочного родителя-маньяка стояли лишь координаты, которые вели к планете. Кто-то другой решил бы, что это ошибка, а вот хилеры высших номеров знают, что там находится «Метида» – психиатрическая лечебница закрытого типа.

– Насколько закрытого? – жалобно уточнил Стерлинг. – Наверняка из тех, к которым и на пять световых лет подлетать не стоит?

– В точку. В этой лечебнице содержатся только солдаты специального корпуса, успевшие совершить серьезные преступления. Атмосфера соответствующая – и уровень охраны, и дисциплина. И вот там, судя по всему, давно уже обустроился неведомый прародитель вашей Альды. Собственно, это и есть хорошая новость. Шансы найти его вроде как равнялись нулю – а вот сюрприз!

Римильда не стала пояснять, на что намекает, это и так понимали все. Неведомый родитель с генетическим дефектом на суде станет главным аргументом против Альды, других-то нет! И пока он остается безымянным монстром, просто так убивавшим людей, он и правда будет портить репутацию дочери. А вот если они проберутся на «Метиду», узнают, что это за человек, почему он поступил так… Возможно, получат от него некое послание, которое поможет Альде… Тогда многое может измениться, к такому научный отдел точно не готов!

Хотя и они не готовы, это Киган признавал, наблюдая, как исходит грозовыми фронтами Темпест.

– Я с вами отправиться не смогу, это и так понятно. Если научный отдел займется проверкой доступа, может, мы вообще больше не встретимся, – невесело усмехнулась Римильда. – Поэтому не нужно мне говорить, какое решение вы примете, от этого никому не будет пользы. Только… Если вы все-таки отправитесь на «Метиду», вы постарайтесь, пожалуйста, не остаться там навсегда!

Альда отказалась от обезболивающих сразу. Сначала это было не так уж сложно – наркоз после операции еще держал. Но чем больше проходило времени, тем большую власть обретала боль. Тупая, пульсирующая, то и дело оборачивающаяся приливами жара, которые отступали лишь затем, чтобы вернуться в самый неожиданный момент. Голова кружилась, мышцы ныли, двигаться вообще было страшно… В какой-то момент Альда почти сорвалась, почти попросила, чтобы ей принесли какие-нибудь уколы, или таблетки, или что там выдают потенциальным военным преступникам в акте милосердия.

Но она сдержалась. Она слишком хорошо понимала, насколько зыбким стало ее положение. Ее обвинили не в том, что она совершила, а в том, что может совершить. Поэтому теперь ее будущее во многом зависело от того, что она говорит и делает сейчас. Вместо обезболивающих препаратов ей вполне могли подсунуть наркотики, под влиянием которых она бы радостно наболтала на камеру, как мечтает пожирать детишек по утрам.

Она должна была вытерпеть все – включая проклятый блок-имплант.

А ведь раньше блокатор-ошейник казался ей проблемой! Правду все-таки говорят – о том, что многое познается в сравнении. От ошейника у Альды просто болела голова, от этого можно было отстраниться, да еще успокаивать себя мыслью о контроле. Она ведь могла снять с шеи эту штуковину в любой момент! С блок-имплантом так уже не выйдет, но в этом и суть.