Внезапно ей подумалось, что она не хочет, чтобы он уходил. В минуту она успела почувствовать, что теряет его.

— С машиной все будет в порядке, — сказала она, чувствуя, как в ее голос закрадываются молящие нотки. — Оставайся в ванне. Я намылю тебе шею.

Мэтт бросил ей улыбку — ее внезапность заставила Фиону задуматься, не была ли она искусственной.

— Не волнуйся, любимая. Я выясню, что им нужно. И если это та женщина со счетом за шампанское, она у меня получит по заслугам. От этой коровы у кого угодно мурашки по коже пойдут.

Он обернул живот и бедра полотенцем. Фиона смотрела, как он выходит из ванной в комнату с развороченной кроватью и разбросанной по столу и стульям одеждой.

Ей нравилось смотреть на его широкую мокрую спину, блестящую от воды в свете лампы на столике. Вот если бы найти способ удержать его таким же любящим и теплым; ей совсем не понравилась внезапная вспышка — отблеск управленческой жестокости в глазах.

Мэтт отодвинул задвижку на двери. Внезапно она сообразила, что стоит голая в дверях ванной. Быстро сделав шаг назад в ванную, она закрыла дверь.

Закрыться на задвижку было делом привычки.

Ну и ладно, подумала она, через пару минут он вернется. Вероятнее всего, просто хозяйка гостиницы пришла спросить, что они желают на завтрак или другую какую ерунду. Она надеялась, что Мэтт на нее не рассердится. Ей не хотелось слышать, как голос его становится таким холодным и резким. Ей хотелось, чтобы он был мягким, теплым, любящим. Подобрав бокал с шампанским, она осталась стоять посреди ванной, потягивая холодную жидкость и желая, чтобы Мэтт вернулся и обнял ее.

За дверью в комнату она услышала звяканье и щелчки: это Мэтт поворачивал ключ в замке, а потом опускал дверную ручку.

Фиона вообразила себе капли воды, сбегающие у него по спине.

Она перевела взгляд на матовое стекло в окне над дверью в ванную. Через стекло лился мягкий желтый свет настольной лампы.

Встрепенулись тени; без сомнения, это Мэтт открывает дверь.

— Да? — услышала она его голос.

Потом...

Внезапная тишина.

Короткая, но поразительная в своей... своей полноте.

Теперь она взглянула на матовое стекло с чувством внезапного необъяснимого ужаса.

Одновременно из щели между дверью ванной и ковром потянуло холодным сквозняком.

Раздраженный — или удивленный? — голос Мэтта:

— Что вам, черт побери, нужно? Это что, какая-то шутка? Какого...

Несмотря на парной жар в ванной, кровь застыла у Фионы в жилах. Она поежилась. Что-то не так. Что-то ужасно не так.

Поставив бокал на край ванны, она бросилась к двери.

Послышался звук глухого удара. Мэтт начал было что-то говорить, а потом издал странный сдавленный крик, прозвучавший как нечто среднее между недоверчивым смехом и возгласом ужаса.

Бабах!

Что-то ударилось в дверь ванной — по звуку бетонный блок. Или... или...

...тело.

Тут она поняла, что на Мэтта напали.

— Хватит! Остановитесь! — заорала она. — Оставьте его! Я вызову полицию. Полиция едет! — Глупо было это орать, но посреди внезапно охватившей ее паники это было единственное, что пришло в голову.

Вновь грохот падений. Как будто Мэтта, как тряпичную куклу, швыряли по комнате.

Тело с грохотом ударилось в дверь ванной, заставив затрястись задвижку.

— Пожалуйста... — Голос Мэтта казался высоким и испуганным. — Пожалуйста, Фиона. Впусти меня. Пожалуйста, во имя господа, впусти меня... Впусти меня!

Резкие удары — это он колотится в дверь. Она подбежала к двери, потянулась отодвинуть задвижку.

Потом остановилась. Она голая. Безоружная. Что она может сделать?

Если это грабители, они заберут его бумажник и уйдут. Голос рассудка звучал ясно, как колокол. Если ты выйдешь отсюда голая, ему это не поможет. Как же, возможно, им хватит одного взгляда, чтобы решить...

— О Боже, Фиона... Фиона!

Мэтт, всхлипывая, повторял ее имя за толстыми досками двери.

— Фиона... Фиона. Не дай им... — Потом послышались скомканные слова. Дверь раз за разом сотрясалась, когда Мэтт бил по ней... или (ее затошнило от одной этой мысли) кто-то бил в дверь его головой.

Она упала на колени. Ей надо было видеть. Незнание, что там происходит, было невыразимо; ей казалось, она вот-вот разорвется.

Что они с ним делают?

Как может кто-то за каких-то пару минут заставить плакать сильного мужчину, вроде Мэтта, как ребенка?