После этого и я, почувствовав затаённую опасность, идущую от самого этого места. Последовав его примеру, я прицепил раскладной приклад автомата, к специальному кольцу под мышкой и принялся водить стволом. А в это время выпущенный на волю теневик разведчик, кружил вокруг, прочесывая ближайшую местность.

И чем дальше мы заходили, тем деревья становились выше, а сама тайга мрачнее. Кроны огромных кедров не пускали внутрь солнечные лучи, и под их сенью начал сгущаться потусторонний сумрачный туман. От этого всего, всё сильнее росло напряжение силы, наполнявшее моё внутреннее хранилище аномальной энергией.

Преодолев расстояние в три-четыре километра, дед Щукарь остановил Шпалу и вытянул из моего рюкзака большой пук колышков, с приделанными красными флажками.

— Руку давай — потребовал он у пленного и когда тот протянул её, выхватил из ножен охотничий нож и быстро провел лезвием по ладони, нанеся длинную, кровоточащую рану.

— Дед, ты чего!? — было возмутился Шпала, но Щукарь, молниеносно упёр в его кадык окровавленный клинок, тем самым прервав поток лишних слов.

— Молчи сопля недоделанная. Иначе мы с лейтенантом просто кровь с тебя сольём, а тебя самого тут по-быстрому прикопаем — пообещал он и деловито обмакнув палец в кровь, скопившейся в ладони замершего старателя, сначала понюхал её, а потом попробовал на вкус. — Ну, всё как я и думал. Шпала, да ты всё больше по лесам шляешься, а с девками так нормально и не погулял, не то что наш лейтенантик — сделав неожиданный вывод, Щукарь подмигнул мне и сплюнув чужую кровь.

Затем он сунул один из флажков в окровавленную руку Шпале, а когда колышек окрасился красным, воткнул его в мох, растущий между деревьями.

Мигом поняв, что это какая-то охотничья хитрость, я взял из его рук связку флажков и принялся передавать их по одному Шпале, чтобы тот окроплял их кровью. А дальше мы вслед за оживившимся Щукарём, шли по извилистому маршруту, оставляя после себя прерывистую цепочку воткнутых флажков.

В какой-то момент мне показалось что за нами следят, но теневик так никого и не обнаружил. Зато дар Ювелира, истинное зрение, проявило себя с неожиданной стороны. Будучи в аномалии, оно начало фиксировать в пространстве местоположение окроплённых кровью флажков. Это дало мне возможность увидеть, что дед Щукарь не просто расставляет флажки, но и вполне осознано, чертит ими настоящий лабиринт, расходящийся широким полукругом от некоего центра.

В тот момент, когда солнце потянулось к горизонту, мы вышли на берег неширокой речушки, скорее всего той самой Золотянки и пройдя по ней, добрались до останков большого хутора, как я понял являющегося центром аномалии.

— А вот здесь мы ребятки с вами и засядем — сказал Щукарь и указал на старое кострище, оставленное невдалеке от берега. — До темноты где-то часа полтора, так что тащите сюда весь валежник что найдёте, да как можно побольше тащите, чтобы хватило и еды приготовить и полную ночь костёр охранный жечь. А потом мы с вами сядем к лесу передом, а к реке задом, и я вам поведаю что за хитрая тварь тут в очередной раз завелась и как мы её будем пытаться изловить, для блага местного люда.

Глава 12

Первый рассказ деда Щукаря, (Твари)

Тайга.

— Павел Лукич, ну и что дальше было, после того как председателя первая тварь загрызла? — спросил я у деда Щукаря, сидевшего за разделявшим нас, пламенем костра.

— Ну ты лейтенант сам понимаешь, если бы кто другой пропал, как это раньше было, то всё замяли и списали на лесного зверя. А тут цельный председатель, да ещё растерзанный и найденный колхозниками прямо на дороге, рядом со своим оставшимся целым конём. Такое под сукно не запрячешь. И скажу тебе так, я до этого за свою жизнь, много трупов повидал, но тот труп председателя, что увидел больше тридцати лет назад, запомнил на всю жизнь.

— И что в нём такого необычного?

— А то что его тварь жрала, когда он живой был. Я кой чего понимаю в этом и заметил, что тварь, когда его мясо с костей обгладывала, старалась не задеть важных органов и не рвать кровяные сосуды.

— Так это невозможно. Человек будет чувствовать страшные боли и вырываться, а значит сам себе повредит — сказал я, представив себе кровавый процесс.

— В том то и дело, что председатель во время процедуры ничего такого не ощущал и когда его нашли, ещё минут пять был жив, весел и даже пытался разговаривать.

— Сильный транквилизатор — догадался я.

— Он самый, в слюне твари, а ещё эта слизь ранам кровоточить не давала.

— Наверняка после председателя милицию на уши поставили.

— Да. Тогда и толпу милиционеров из райцентра нагнали и две роты военных из округа прислали. Ну и наши мужики дружину собрали. Охотники промысловики, колхозники и работники лесоохраны. Пять дней за паровозом лес чесали, до Золотянки дошли и все берега да буераки на пузе проползли. Следов много находили, и ещё два старых трупа обнаружили с такими же повреждениями.

— И что, пристрелили в тот раз тварь?

— Ага, конечно, пристрелишь её. Конечно некоторые рассказывали, что видели большую рысь в кронах деревьев. Несколько раз в неё даже палили в сумерках. Но вот только в тварь никто из тех, кто лес чесал так и не попал. Засады и капканы, тоже результата не дали. Бестия, умной до жути оказалась.

— Значит без толка тогда походили — сделал я поспешные выводы.

— Ну почему же без толку? Фёдор, егерь из деревни Марьинка, что на сороковом километре до сих пор стоит, обнаружил цельных три плохих места. Мелкие прорывы потустороннего сам с сыновьями закрыть смог, а самое темное место я со своей роднёй из тогдашней Прыгательной, помог зачищать и запечатывать.