Убийца открыл дверь. Комната для аудиенций была пуста, внутренние двери не охранялись. Он втащил труп внутрь и опять закрыл дверь. Без колебаний он пересек комнату и выбрал левую внутреннюю дверь. Она была сделана из дерева и хорошо укреплена. В его правую руку скользнул изогнутый нож. Он мягко, тихонько постучал.

– «…В дни императора Ширакавы…» – сказал он первую часть пароля.

С другой стороны двери донесся лязг стали, вынимаемой из ножен, и ответ:

– «…Жил мудрец по имени Инракуджи…»

– «…Который написал тридцать пятую сутру». У меня срочные послания для господина Торанаги.

Дверь распахнулась, и убийца нанес удар. Нож взметнулся вверх, вонзился в горло первого самурая точно ниже подбородка, так же быстро был вынут и молниеносно поразил в горло второго часового. Слабый поворот – и нож тут же вынимается снова. Оба человека умерли еще на ногах. Убийца подхватил одного и дал ему мягко опуститься на землю. Другой упал, но бесшумно. Кровь хлынула на пол, их тела забились в предсмертных конвульсиях.

Человек заторопился вниз по этому внутреннему переходу. Он был плохо освещен. В это время открылись седзи. Он замер, медленно оглядываясь кругом.

Кири удивленно смотрела на него, стоя в десяти шагах. В ее руках был поднос.

Он заметил, что две чашки на подносе были чистые, пища в них не тронута. Из чайника шел пар. Сбоку потрескивала свеча. Тут поднос упал, рука скользнула из-под оби и появилась с кинжалом, рот у нее открывался, но не издавал ни звука, и он сразу бросился в угол. Открылась дальняя дверь, и выглянул заспанный самурай.

Убийца бросился к нему и прорвал седзи справа, куда он и стремился. Кири закричала, поднялась тревога, и он уверенно побежал в темноте, через эту переднюю, мимо просыпающихся женщин и их служанок, во внутренний коридор в дальнем конце дома.

Здесь была тьма кромешная, но он ощупью двигался вперед, безошибочно находя нужную дверь в начинающейся суматохе. Он открыл дверь и прыгнул на человека, лежавшего на футоне. Но его рука, державшая нож, была зажата, словно тисками, и теперь он был вынужден схватиться врукопашную на полу. Он дрался очень умело, вырвался, опять ударил ножом, но промахнулся, запутавшись в одеяле. Убийца откинул одеяло и бросился на человека, держа нож для смертельного удара. Но человек повернулся с неожиданной ловкостью и сильно пнул его в пах ногой. Боль взорвалась в убийце, в то время как его жертва отскочила на безопасное расстояние.

К этому времени в дверях уже столпились самураи, некоторые из них были с фонарями, и Нага, в одной только набедренной повязке, с взъерошенными волосами, прыгнул между ним и Блэксорном, высоко подняв меч.

– Сдавайся!

Убийца отскочил назад, крикнул: «Наму Амида Бутсу – во имя Будды Амида!» – повернул нож к себе и обеими руками ткнул его себе ниже подбородка. Хлынула кровь, и он опустился на колени. Нага сразу нанес удар. Его меч вихрем описал дугу, и голова свободно покатилась по полу.

В молчании Нага поднял голову и сорвал маску. Лицо было обычным, глаза еще мигали. Он подержал голову: волосы были уложены как у самурая, с узелком на макушке.

– Кто-нибудь знает его?

Никто не ответил. Нага плюнул в лицо, сердито бросил голову одному из своих самураев, сорвал с убийцы одежду, поднял его правую руку и нашел то, что искал. Маленькая татуировка – китайское изображение Амиды, особого Будды, было вытравлено под мышкой.

– Кто командир стражи?

– Я, господин, – человек был смертельно бледен.

Нага прыгнул на него, остальные расступились. Командир часовых не сделал попытки уклониться от яростного удара меча, который отрубил ему голову, часть плеча и одну руку…

– Хайябуса-сан, прикажи всем самураям этого караула спуститься во двор, – сказал Нага одному из начальников. – Удвой караулы для новой страхи. Убери отсюда тела. Все остальные… – Он остановился, так как к двери подошла Кири, все еще с кинжалом в руке. Она взглянула на труп, потом на Блэксорна.

– Анджин-сан не пострадал? – спросила она. Нага взглянул на человека, который возвышался над ним, тяжело дыша. На нем не было видно ни ран, ни крови. Просто заспанный человек, который едва не был убит. Белое лицо, но без внешних признаков страха.

– Ты не пострадал, кормчий?

– Я не понимаю.

Нага подошел и стянул с него ночное кимоно, чтобы посмотреть, не ранен ли кормчий.

– А, теперь понял. Нет. Не ранен, – услышал он слова гиганта и увидел, как он качает головой.

– Хорошо, – сказал он. – Кажется, он не пострадал, Киритсубо-сан.

Он увидел, как Анджин-сан показывает на труп и что-то говорит.

– Я не понимаю вас, – ответил Нага. – Анджин-сан, вы останетесь здесь, – и сказал одному из своих людей: – Принеси ему пищи и воды, если он захочет.