Когда я повернул голову, то увидел, что Элиан стоит в проеме двери. Возможно, она видела мою задумчивую позу возле стального гиганта, хранящего ее ценности, а это крайне нехорошо — может зародить в ней скверные мысли.

Мы пили кофе по очереди из одной большой чашки. Потому как прислуга не догадалась, что в покоях Элиан есть еще кто-то кроме нее.

— Серж, я, наверное, приду сегодня поздно. Нужно отлучиться по делам миссии, — сказала эльфийка, передавая мне чашку с рисунком лебедей на фарфоре.

— Да, конечно, дела не должны страдать, — согласился я, подумав, что ее исчезновение допоздна как нельзя кстати. Ведь неизвестно, насколько я задержусь в княжеском дворце.

— Ты будешь скучать? — она прижалась ко мне.

— Навещу Агашимаю. Ей очень одиноко без меня, — я уже рассказывал Элиан о кеошерийке: всю нашу историю, как я ее спас, как мы подружились. Утаил лишь то, чем мы зарабатывали себе на жизнь.

— Ты правда не трахаешься с ней? — эльфийка грустно улыбаясь.

— Правда. Клянусь перед богами. Это так важно для тебя? — я отпил несколько глотков по-прежнему горячего кофе и взял булочку с фруктовой начинкой.

— Да. Важно… Я начинаю ревновать. А значит, в моем сердце распустилась любовь, — она прижалась ко мне левой грудью, словно давая послушать стук ее сердца.

— Разве у эльфов может случиться такое так быстро? Элиан, это лишь увлечение, — попытался оспорить я.

Она не ответила.

Ставров оказался в своем репертуаре. Предупредил через Агату, что сам во дворец не пойдет, а проведет нас туда купец Игнат Коробов. В общем, снова в сторонке хитрый старичок. В моем воображении он все более походил на этакого серого кардинала, вершащего большие дела, при этом оставаясь незаметным. Ну, Коробов, так Коробов. Встретились мы с ним возле Железненского моста. Узнал он нас легко. И как не узнать такую пару: молодой мужчина с тростью и с темно-коричневой штукой на глазах — именно так обрисовал меня в солнцезащитных очках Илья Васильевич — и молодая красивая кеошерийка.

— Вы, никак, сам господин Орлов Серж? — поинтересовался подошедший к нам мужчина лет сорока, с бородкой, местами седоватой, пузатый, красноносый, лицом веселый.

— Именно так, — согласился я, отвешивая поклон. — А вы, никак, сам господин Коробов Игнат?

На что он утвердительно кивнул, покосился с улыбкой на Агашимаю и сказал:

— Так идемте. Пропускные бумаги у меня. Чего тут стоять, когда нас ждет дворец?!

Он двинулся через мост к воротам, в которые уже заходили люди. Немного, но на моих глазах десяток знатных господ туда подались, показывая пропуска стражам, чья броня сияла в лучах опускавшегося солнца. Дворец возвышался на широком холме, белея каменными стенами, окруженный роскошным садом, о котором я знал пока лишь со слов Ставрова. Старичок иногда любил поболтать и часто баловал нас с Агатой историями из своей непростой жизни.

— Прием сегодня знатный, — поделился ожиданиями Коробов. — Говорят и столы будут обильные и выпивки от души. А я, господин Орлов, люблю пожрать. Тем более если в хорошей кампании, чего ж не сходить к княгине. Кстати, — уже на подходе к воротам, он меня прихватил за рукав и шепнул, покосившись на Агату. — Ух, хороша, ваша чертовка! Везет вам, Орлов!

Я был готов засмеяться, и пояснил ему тоже шепотом:

— Мне она просто подруга. Свободна для теплых отношений. Можете приударить.

— О!.. — он скруглил рот и чуть вытаращил глаза. Но дале говорить ничего не стал, видимо приятно потрясенный моими словами. Поковырявшись, отыскал три пропускных бумаги где-то в складках одежды и протянул десятнику — того выделяла узкая красная лента поверх кирасы.

Не задерживаясь в саду, мы вошли во дворец и сразу поднялись по широкой беломраморной лестнице в зал приемов. Я сюда никогда не заглядывал даже в игре. Надо признать, дворец впечатлял. В разы богаче и просторнее, хорошо известного мне китежского, в котором заседал князь Дубров. По обе стороны зала вставало два ряда колонн, поддерживавших террасы. Между колонн справа располагались столы, полные еды и всевозможных напитков. Возле столов ни стульев, ни табуретов не имелось. Такой подход на Гае назвали бы «шведским», но здесь вошла в моду традиция эльфийская, вернее леадорская, по которой долго сидеть за столом и уплетать за обе щеки, считалось предосудительным. По другую сторону зала имелось в достатке диванов и кресел: если кого не держат ноги, мог прислонить тяжелый зад там. И цветы: в зале было довольно много цветов, от чего в просторном зале казалось нарядно, а воздух полнили приятные ароматы.

— Ну, господин Орлов, как пожелаете: на время здесь расстанемся или вас представить княгине? Только вижу, она занята вроде, — Коробов стал справа от огромной цветочной вазы, пропуская дальше подошедших гостей.

— Я бы и сам представился, только бы знать кто здесь княгиня, — сказал ему я почти на ухо. — Знаете, будет нехорошо, если за княгиню сочту какую-то иную красивую госпожу.

— Ох вы шалун! — он отвел меня к соседней колонне, где четверо купцов уже пробовали вино и наклонившись ко мне сообщил: — Очень нравится мне подруга ваша. Если вы правду говорите, будто она не более чем подруга, я бы с ней поболтал о всяком.

— Так болтайте. Агата это любит, — рассмеялся я. — Только главное покажите мне княгиню.

— Как же вы не видите? Вот же ее светлость, сама Славина, во всей славе и красоте! Я же вас на нее вывел, — Коробов кивнул, указывая как бы бородой в сторону от меня.

Я повернул голову и увидел ее. Ну да, вывел он на нее меня так, что княгиня оказалась справа, едва ли не сзади. Ее окружало несколько богато одетых женщин и трое мужчин, ведущих с Ольгой Васильевной довольно громкую беседу. Говорили что-то о кораблях и доках. Но боги с ними, кораблями и доками! Княгиня Ольга была прекрасна. И я почувствовал, как в моем пылком воображении она уже отодвигает в сторонку красавицу Элиан Олли Уэсси.