В тёмном помещении мелькали вспышки фотокамер, блестели осколки зеркал на плиточном полу, всюду валялись разбросанные флакончики, машинки, подлокотники и спинки кресел. Стены, пол и потолок были изрезаны глубокими полосами. На фоне сменяющихся кадров заговорил приятный, молодой голос:

«Вчера вечером шестнадцатилетний подмастерье задержался после закрытия парикмахерской. Тогда по версии следствия в салон вошли двое неизвестных, после чего завязалась потасовка. Нападавшие скрылись с места преступления, оставив нетронутыми ценные вещи, аппаратуру и деньги».

Кадр сменился — немолодая женщина с объёмной причёской пшеничных волос показывала пальцем в переулок и возмущалась:

«Вот он туда побежал весь в чёрном, худой, невысокий. Одно слово — малолетнее хулиганьё. Лица я не разглядела. Он меня сбил, когда я мимо парикмахерской проходила. Выбежал…он плакал, ревел прям».

Борис подавился оладьем и еле слышно откашлялся — он узнал то место. В том же районе был тату-салон Виктора, именно там стояли те чёрные силуэты.

— Чтоб допоздна не гулял! Как стемнеет сразу домой! — наказала бабушка.

— Да, хорошо, — он встал из-за стола и пошёл на выход.

— Опять в облаках витаешь, — шутливо сказала бабушка, а когда внук повернулся, выставила левую щёку вперёд и постучала по ней указательным пальцем.

Он подошёл к бабушке с добротой в глазах и чмокнул её, слегка подав губы вперёд.

— И не забывай, — в голосе и глазах старушки чувствовалась мягкая серьёзность.

Борис кивнул, хлопнув глазами.

Их внимание привлёк корреспондент, который наконец-то показался. Молодой, светловолосый красавец держал микрофон с зелёной надписью: «Сейчас» и вещал:

«Сейчас вы видите на экране фото хозяина парикмахерской. По показаниям очевидцев он находился целый день в салоне и даже после его закрытия. Но после событий вчерашнего вечера скрывается и не выходит на связь».

На фото как из паспорта было лицо мужчины анфас. К отличительным чертам, если их можно назвать таковыми, относились: первые морщинки и залысины, которые оставили мало места для жидких каштановых волос. Борис запомнил это хмурое лицо, вдруг на него наткнётся, но скорее всего он, как и все телезрители, забудет его через несколько минут.

Дальше по плану была прогулка, ему хотелось переварить последние новости и оладушки на свежем воздухе. Одетый в джинсовые шорты и белую майку юноша вышел на прохладную лестничную площадку, и тут со шлепком тапок о первую ступеньку в его голове расцвела мысль, благодаря вчерашней неведомой силе. Он вспомнил, что татуировка после сна так и осталась необработанной. Юноша щёлкнул языком, вздохнул и вернулся в квартиру. Он сверился с брошюрой — рекомендации для второго дня не отличались от первого. Со свежей пищевой плёнкой на спине Борис вышел из квартиры; настроение стало немного лучше: хоть одна обязанность перестала на нём висеть. О встрече в шесть он тоже не забыл. Она оставалась единственной тяжестью этого дня.

— Ладно, будет желание, тогда пойду, — проговорил он энергично, убеждая самого себя в сказанном.

Любое неизвестное или неприятное занятие хочется отсрочить, а потом невзначай забыть или сделать нехотя. Так поступил бы любой нормальный человек, но в случае Бориса, в котором горячо пылал интерес, чувство страха и лёгкая лень, чаша весов всё-таки склонялась в сторону встречи с татуировщиком.

На улице парило, множество луж под ногами, а на голубом небе не единого облачка, только ярко-золотой диск солнца. Выйдя за пределы своего двора, Борис увидел посреди выходного дня двух спутников каждого его будничного утра — женщину средних лет и жизнерадостного корги. Собака улыбалась и, свесив на бок язык, прыгала в зелёной влажной траве, которая росла выше торчащих ушек питомца. Этот корги мог озарить солнечными лучами даже самый пасмурный день Бориса. Юноша тоже улыбнулся. Хозяйка пушистика держала его на поводке и застыла как столб на краю дорожки. Борис надеялся, что она разделяет с ним отношение к этому животному, но женщина стояла спиной, и понять это не удалось.

— Надеюсь, она хорошо к нему относится, — пробормотал Борис под нос, когда прошёл мимо корги и его хозяйки, продолжил нормальным голосом, — хотя тогда он бы не был таким жизнерадостным. У корги шерсть так интересно растёт: светлый треугольник под мордочкой, а все остальные места золотистые — прямо королевский фрак. А почему я вообще решил, что это кобель? — Борис приложил палец к подбородку и поднял правую бровь вверх, а затем посерьёзнел и, сжав кулак, добавил: — Так, не отвлекаться! Нужно решить, что делать с татуировщиком.

Юноша замолк и вёл монолог уже в своих мыслях:

«Кто он такой? После всех этих магических штучек вариант с маньяком можно отмести. Способен он на что-то большее: вывернуть душу наизнанку, управлять волей людей, отнять жизнь этими фокусами?»

Побочным эффектом одиночества, помимо разговоров с самим собой, была ещё хорошая фантазия. Она сейчас беспощадно рисовала небо во всех оттенках красного, мир в огне, закованных в цепи людей, которых подгоняют кнутами и трезубцами гротескные демоны разных форм и размеров. На самой высокой башне, выросшей прямо из земли и окружённой гигантскими трещинами, восседает на покрытом шипами зловещем троне краснокожий татуировщик с короной из толстых чёрных рогов.