Проблема определенности и адекватного отражения уголовно-правового запрета в уголовном законе является одной из ключевых в определении эффективности уголовно-правового регулирования. Данная проблема присуща не только российскому уголовному законодательству. В зарубежной доктрине также подтверждается идея, что надлежащая правовая процедура требует не только того, чтобы уголовные законы были прописаны в книгах, но и того, чтобы они были легко понятны обычному человеку79. «Никто не может быть обязан под угрозой жизни, свободы или собственности размышлять о значении уголовных законов. Все имеют право быть информированными о том, что государство приказывает или запрещает»80.

Современный российский законодатель зачастую игнорирует принцип определенности уголовно-правового запрета, что приводит к снижению эффективности его реализации, а в отдельных случаях к созданию «мертвых» норм. Например, диспозиция нормы об ответственности за незаконное использование инсайдерской информации изложена в ст. 185.6 УК РФ сформулирована громоздко, запутанно, казуистично. Нагромождение конструктивных признаков уголовно-правового запрета нарушает принцип определенности криминализируемого деяния. Для уяснения смысла и содержания запрещаемого деяния в данном случае требуется комплекс специальных знаний, которыми, зачастую адресаты уголовно-правовых предписаний не обладают. Тем самым нарушается принцип законности, поскольку создание «тайного» уголовного закона исключает возможность знания поведения, которое запрещено и предусмотрено наказание.

В зарубежном уголовном праве установлены границы и требования определенности уголовного запрета. Так, Верховный Суд США в деле Соединенные штаты против Харриса установил, что запрет определен, если он понятен «обычному» интеллекту. Данный стандарт означает, что признаки запрещаемого деяния и его сущность понятны адресатам правовых предписаний без обращения за консультацией к адвокату. Возложение обязанности на гражданина о консультации с адвокатом для разъяснения содержания запрещаемого поведения есть переложение бремени государства об уведомлении о преступном поведении81.

Приведем пример иного характера. Федеральным законом от 26.07.2019 года № 206-ФЗ в уголовный закон внесены изменения и предусмотрена уголовная ответственность за воспрепятствование оказанию медицинской помощи в ст. 1241 УК РФ. Диспозиция статьи изложена следующим образом: «Воспрепятствование в какой бы то ни было форме законной деятельности медицинского работника по оказанию медицинской помощи, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью пациента».

Представляется, признак объективной стороны деяния «в какой бы то ни было форме» характеризуется расплывчатостью и неопределенностью. Использование настолько расплывчатых понятий и терминов в законе, который запрещает определенный поведенческий акт, нарушает принцип законности и приводит к созданию «мертвых» норм, не участвующих в процессе уголовно-правового регулирования.

Данный вывод подтверждается материалами судебной практики, согласно которым с момента введения в УК статьи 1241 случаев привлечения виновных лиц к уголовной ответственности за данное преступление не установлено82. Отсутствие определенности уголовно-правового запрета влечет нарушение принципа законности, который является «краеугольным камнем» уголовного права. «Он защищает людей от произвола и злоупотребления властью со стороны государства, гарантирует заблаговременное информирование о запрете и возможном наказании. Только в случае соблюдения этого правила можно говорить о законности наказания»83.

Дефекты принципа определенности уголовно-правового запрета влекут нарушение вертикальных и горизонтальных связей во всей системе права вообще и в уголовном законе в частности, приводит к нарушению системности уголовного закона.

В рамках опроса специалистов в области уголовного права, указанного нами выше, мы задали вопрос респондентам: «Согласны ли Вы с мнением о том, что совокупность уголовно-правовых запретов, содержащихся в действующем уголовном законодательстве, характеризуется бессистемностью или нарушением системности?» 35,7% опрошенных ответили положительно, указав, что совокупность уголовно-правовых запретов в действующем уголовном законодательстве выстроена с нарушением системности. Еще 21,4% специалистов указали, что уголовно-правовые запреты в действующем уголовном законодательстве вообще не образуют систему вообще.

Указанное положение негативно характеризует современное уголовное законодательство, свидетельствует о нарушениях гарантирующей функции закона, который призван обеспечить правовую и фактическую безопасность населения.

А. Г. Безверхов,

д-р юрид. наук, профессор

bezverkhov_artur@rambler.ruC. В. Элекина,

канд. юрид. наук

(Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева)

elekina.sv@yandex.ru

В современной правовой науке наряду с использованием ставшего традиционным понятием «бланкетная диспозиция» все большее распространение получают такие смежные с ним категории как «бланкетная норма», «бланкетная статья», «бланкетный признак», «бланкетная конструкция», «состав преступления бланкетного типа», «бланкетный способ изложения нормы», «бланкетные формы конструирования закона», «бланкетизация» и т.д. Такое разнообразие категориального аппарата свидетельствует о воспроизведении в научном миропонимании правового феномена, отдельные аспекты и (или) стороны которого отражает совокупность названных категорий. Это же говорит и о направленности юридического познания к все более глубокому и всестороннему осмыслению одного из явлений правовой действительности, которое можно именовать бланкетностью правовых норм или просто бланкетностью. Попутно заметим, что вопрос о бланкетности правовых норм относится к числу многосложных теоретико-прикладных проблем. Само понятие бланкетности происходит от слова «бланк». Бланк (от франц. blanc – белый) – лист обычно официальной бумаги с проставленными на нем штампом, иногда датой, подписью, печатью, который требует последующего заполнения какими-нибудь официальными сведениями, текстом. Так, по В. Далю, бланк – это бумага за подписью, но с пробелом, для прописания чего-либо, доверяемого тому, кому дается84.