Ну а чего?! Почти не обманула. Чуток пошутила, приукрасила. Это у меня уже профессиональная деформация мамочки – я заточена так, чтобы всегда заинтересовывать детей, мотивировать.

Через пятнадцать минут стою вся из себя у дверей. На мне белый белый брючный костюм, туфельки на низком каблуке. При моем росте этих каблуков более чем достаточно. Прошли те времена, когда я носила стервозные шпильки.

Майя и Миша строятся в шеренгу со мной.

– Маша! – кричу в комнату. – Какого лешего? Хочешь дома остаться?

Знаю, что не оставлю. Но ей не обязательно сообщать о своих намерениях и методах воспитания.

– Не хочу быть одинаковой! – идет ко мне, вся зареванная в сорочке. – Юбку, жакет и колготки держит в руках. – Дядя в магазине сказал, что мы с сестрой – одинаковые!

Мое лицо на секунду искажается. Быстро беру себя в руки. Я поклялась забыть о мистере Воронцове!

Майя тяжело вздыхает, оправляя на себе такую же сиреневую юбку в складочку, темно-синий жакет. С трепетом подтягивает ярко-синие колготки.

– Мария! Изысканная ты моя, – беру с полки расческу, достаю из сумки собственную дорогущую заколку Сваровски, попавшую ко мне из прошлой жизни.

Майя вздрагивает и глядит на мою ладонь жалостливо, не моргая.

Смотрю в упор на дочь. Молюсь, глядя в ее огромные, зачарованные блеском камней, карие глазенки: – Милая, любимая, дорогая, только ты не начинай! Иначе мы опоздаем, и мама лишится последнего шанса на удачу!

Майя – умничка!

Улавливает мои импульсы, быстро берет себя в руки.

Тепло благодарности затапливает мое сердечко.

Детка моя, девочка независтливая, потерпи. Скоро мама сможет отдать тебя в модели, в танцы. Купить заколки. У тебя будет всё, что ты захочешь, только сейчас не усложняй мою жизнь.

Распускаю Маше хвосты, расчесываю светлые пышные волосы, закалываю с одного бока шикарной заколкой.

– Смотри! Теперь вы разные! – убеждаю ее, показывая на высокие хвосты притихшей Майи.

Замолкла, кусает губки…сомневается немного.

– Мишутка, подтверди, – прошу помощи.

– Маша, вы разные! Лучшие и отпадные.

Плаксик больше не плачет, хихикает смущенно. Поверила, как всегда…

Далась ей эта непохожесть! Вот замкнуло ее и всё. Психолог говорит, это нормально, что ребенок хочет идентифицировать себя личностью отдельной от сестры – близняшки. По иронии судьбы мне не было дано узнать каково это…

Вздрагиваю, качаю головой, скидывая с себя морок прошлого.

Так и живём…

Через пять минут выходим из дома, бодрым шагом направляемся к маршрутке.

– Все четверо? – охранник недоуменно осматривает меня и тройню.

– Да. Пропустите, пожалуйста. Опаздываю на собеседование.

– Уточню… – звонит, интересуется у секретаря: – Тут Романова с тремя детьми, говорит, что на собеседование.

– Пропустить? Выполняю.

Охранник выписывает пропуск,

Через пять минут входим в огромное двухэтажное желтое здание с громкой вывеской «Гейминдастри».

Нас встречает секретарь – двадцатилетняя живая кукла с кудряшками в ярко-красном платье.

– Романовы? – даже бровью не ведет, разглядывая детей.

Вчетвером как по команде киваем головами.

– Полина, поступим следующим образом. Алексей Алёшин уже ожидает вас в переговорной. Детей я отведу в зону отдыха. Кресла-мешки, какао и попугай… – подмигивает детям, – годится?

Три светлые головки радостно кивают. Машка в подтверждение притоптывает ножкой.

Становится страшно.

В моем мозгу орет сирена, не оставляй их одних…

Не обращая внимания на визг сирены, иду в стеклянную комнату, где уже сидит молодой мужчина с рыжей бородкой.

– Ваши? – провожает заинтересованным взглядом три маленьких спины и счастливые макушки.

– Мои… вы ничего такого не подумайте, – оправдываюсь, – у нас есть няня. Приболела, – поджимаю губы, в ожидании строгого вердикта не в мою пользу.

Нервы напряжены как канат.

Я-то надеялась детей спрятать заранее до собеседования! Не знала, что будем как аквариумные рыбки на виду у всей фирмы!

Мужчина улыбается открыто, невозмутимо выдает:

– Дети – это хорошо. У матери моей жены трое детей. Это не помешало стать ей отменным специалистом!