Полигон затих.

— Пе… — голос распорядителя сел, и мужику пришлось прокашливаться, портя пафос момента. — Первая кровь!

И трибуны взорвались овациями.

В отличие от Ивана, я купаться в повышенном внимании не особенно хотел, а потому просто пошел в сторону помощников распорядителя, чтобы они сняли с меня эти сомнительные украшения. Отсутствия магии не ощущалось, но наручники нервировали.

— Как ты его! — восторженно воскликнул подошедший Иван. — Вот это силища!

Я лишь многозначительно ухмыльнулся. По правде говоря, мне еще ни разу в жизни не представлялось возможности бить людей хотя бы в половину силы. Да и сейчас я, прямо скажем, сильно сдержался, чтобы не зашибить или не покалечить Долгорукова. Так что на самом деле я слабо представлял себе все возможности своего нового тела. Но было стойкое ощущение, что у меня в арсенале не только бодрость молодого тела и духа, но и еще какая-то богатырская суперсилушка прибавилась.

— Где ты научился так сражаться? Меж тем допытывался Новиков.

— Да… — неопределенно протянул я. — Один парень научил.

— Парень? — с сомнением спросил Иван.

Вряд ли бы я смог рассказать бояричу, что продемонстрированные мной махи ногами относятся к одному из смешанных типов контактного боя, разработанного специально для подразделений специального назначения. Пришлось сослаться на тяжелое детство.

— Да, один парень. Я же из имперского детдома. Там был, кхм, смешанный контингент.

— О… — растерянно произнес Новиков.

Это было довольно частое «О» в моей нынешней жизни. Почему-то собеседникам становилось ужасно неловко, когда всплывала тема приюта. Но боярич, к его чести, не стал делать сочувствующие глазки, а как настоящий мужик проигнорировал больное место и быстро свернул с этой темы.

— Так, ну я считаю, что нам надо отметить это шикарное представление, — кивнув на выход с полигона, произнес Иван.

Удивительное дело, но нас не забросали бельем фанатки и не кинулись жать руки фанаты. Народ уважительно расступался, не решаясь нас беспокоить. Возможно, причина была в том, что мы — представители разных, не пересекающихся сословий. И если неблагородная публика готова была качать меня на руках, а благородная — выражать восхищение моему товарищу на пафосных максималках, то вместе они все не понимали, как с нами коммуницировать.

— И как отмечают аристократы удачные дуэли? — живо заинтересовался я.

— Как и неудачные, — невозмутимо ответил боярич. — Кутят.

Не то чтобы мне хотелось набраться, но здоровое любопытство требовало выяснить, какие тут есть питейни и жиральни. На будущее.

— Ну, пойдем кутить, — согласился я.

Подъемных денег, выделенных детдомом, мне вполне бы хватило на месяц очень скромной жизни. Но плох тот студент, кто не пропивает стипендию в первый же день!

Прислуга на территории ИМУ не жила. Насколько я знал, это вроде бы как была дань древним традициям, когда магов-недоучек запирали под амбарный замок до конца обучения. Времена изменились, и никто ломать ноги за побег с территории уже не будет, а вот традиции остались.

Так что личного транспорта под боком у боярича не оказалось, и нам пришлось пройтись пешочком примерно в район станции метро Добрынинская. Удивительно, но метро здесь почти полностью совпадало с метро там. Но поскольку революции тут не случилось, названия у станций различались. Эта вот именовалась Серпуховской, по названию площади над ней. Триумфальные ворота, построенные в XVIII веке в честь очередной победы над турками, тут, кстати, сохранились. Стояла посреди переплетения дорог удивительно красивым памятником архитектуры, отреставрированным с такой любовью и усердием, что от оригинала не осталось и гвоздя, а бюджета было попилено немерено, пока не пришла мытарская, она же налоговая, проверка под ручку с прокуратурой.

Все это мне поведал Иван. Рассказывал парень не просто складно, а очень интересно, что я волей-неволей начал проникаться духом старой Москвы. Вот только возник один вопрос:

— Ты ж из Сибири, — удивился. — Откуда такие глубокие знания по архитектуре столицы?

Парень как будто смутился, но лицо удержал:

— Всю жизнь мечтал, надеялся и верил, что буду учиться в Москве. Влюблен в этот город с детства!

— Вот это целеустремленность! Заслуживает уважения, — покачал я головой.

В моем мире даже москвичи не слишком любили свой город, чего уж говорить о провинции. А здесь машина пропаганды работала как надо. Здесь не просто мечтали приехать в столицу и поднять бабла, здесь искренне любили сердце страны. И это, пожалуй, мне очень симпатизировало.

Тем не менее боярич повел меня не в пафосное место, соответствующую юноше его благородного происхождения, а в самый обычный бар. Ну как обычный — в моей реальности таким был каждый первый, а здесь пока судить сложно. Но судя по светящемуся от восторга лицу парня, он тоже не был сильно искушен в злачных местах.

— Откуда ты узнал про это место? — спросил я, рассматривая вывеску «Стакан» с характерным граненым атрибутом на логотипе.

— Прочитал, — бесхитростно ответил Иван.

— И как, хвалят? — с сомнением спросил я, рассматриваю курящую у входа толпу мутных персонажей.

— Очень.

— Ну давай заглянем, — протянул я, жопой предчувствуя продолжение банкета.

По меркам моей прошлой жизни, бар был из очень недорогих, явно студенческий вариант. Отиралась тут в основном молодежь, так что атмосфера царила шебутная.