– А потом она вдруг пропала. – Николай поджал губы и спешно добавил, – в смысле, перестала выходить во двор. Ну, думаю, наверняка тоже заболела, многие тогда подхватили грипп, обычное дело при такой погоде. Я к ней привязался немного, понимаете? Я, ясное дело, понимал, что скоро уеду, да и вообще, она мне никто… но умела эта девочка забираться в сердца, без спроса туда забиралась, и всё – ты уже в числе ее поклонников.

Он усмехнулся и покачал головой.

– В общем, когда и на 3й день она не вышла с куклами или с Колокольчиком, я не удержался и спросил у Лёши. Оказалось, я был прав, в садике детишки ее наградили гриппом. Температура, кашель, сопли, все дела. Я спросил, что можно ей передать, а он улыбнулся так по-доброму и говорит: «Дядь Коль, привет ей передайте, она рада будет». Ну, конечно, я всё равно купил ей фруктов, сладостей немного, я ведь уже собирал вещи, хотел на прощание сделать ей приятное. Боялся даже, что не успею увидеть ее и попрощаться. Привязался я к ней, даже сам не заметил, как.

– Мда… Тут надо кое-что пояснить: прямо у них возле дома орех рос, старый, большой, раскидистый. Его ветки домик накрывали, как вторая крыша. А нижние самые спускались прямо в окно Лериной спальни, до стекол не доставали, но окно закрывали полностью, особенно летом – так вообще ничего не видно было. В общем, где-то на 4й, наверное, день ее болезни, на этот орех забрался кот. Какой-то не наш, я такого не видел, хотя, кто его знает, они ведь везде шляются, может, соседский какой. Ну, мы так думали вначале.

– И залез прямо напротив окна, только наверху, на самых верхних ветках уселся. Если налетал ветер, а он налетал часто и сильно, кота вместе с ветками прямо болтало из стороны в сторону. Но он в ветки вцепился и сидел, как будто прибитый к этому дереву. Должно быть, залез ночью, потому что утром я точно помню, как вышел и увидел его, когда уходил на работу. Я еще подумал, что история повторяется, только вот Лера пока его не видит, так что сидеть ему там до победного. И даже порадовался, что она его не увидит и не начнет плакать опять. Да и на такую высоту, да еще на такие тонкие ветки никто бы не смог залезть, так что, да, хорошо, что Лера не видела. И я даже искренне пожелал, чтобы она не смотрела в окно и, не дай Бог, не заметила этого кошака до того, как он насидится и свалит.

– Это был обычный кот, серый с белым, типичный дворовой «мурзик», насколько я мог видеть, не тощий и не ободранный, на вид вполне себе домашний кот. Листва уже почти вся опала, а остатки ветер срывал каждый день, так что видно его было очень даже хорошо. Я еще подумал, что если этот глупый кот не спустится, его снесет к чертям очередным порывом. С этими мыслями и ушел на работу, вернулся уже затемно и, конечно, и думать забыл про какого-то там кота на дереве. А на следующее утро выглядываю в окно, и что бы вы думали? Кот на том же месте сидит. Знаете, вот тогда что-то темное и нехорошее впервые шевельнулось у меня в душе. Как будто какая-то темная волна прошла по сердцу. Не должно его быть там, сутки уже прошли, какого черта он не спускается?

– Я вышел, позвал его, он даже не шелохнулся, даже головы не повернул. Мне стало совсем не по себе, больной, наверное, думаю, еще не хватало какую-нибудь заразу принести сюда. И опять подумал, что Лера очень удачно заболела, если так вообще можно сказать. Ну, мы же, люди, сами себя утешать умеем лучше всего, выходя со двора, я был уверен, что уж к вечеру его и след простынет. Ну, засиделся, но есть-пить захочет – спустится. Он ведь уже не котенок, да и не орал он и не выглядел напуганным или больным… обычный кот, усевшийся на дереве.

– Но тем вечером меня ожидал неприятный сюрприз – кот всё еще сидел на том же месте. Даже позу не сменил, представляете?! Как будто это чучело, приклеенное к дереву. Ну как так может быть? Я специально, едва зашел во двор, так сразу к ореху, и стал всматриваться. И точно, там он, темное пятно в свете фонарей. Неприятно, совсем не приятно. У меня даже настроение испортилось. Я решил, что надо бы с остальными поговорить, может, кто-нибудь знает этого кота или что делать в таких ситуациях. Но на самом деле я просто хотел переложить эту проблему на кого-то другого… почему-то я чувствовал ответственность за этого проклятого кота и не хотел нести ее один. А больше всего я хотел услышать от кого-нибудь «да, я такое видел, у котов бывает. Посидит еще денек и сам слезет, ничего необычного тут нет». Но никто так не сказал.

– В тот вечер я постучал к Лёше и показал на кота, тот сидел так же неподвижно. Я понимал, что у него сейчас есть проблемы поважнее, но опять-таки, если его дочка это увидит… в общем, Лёша тут был вдвойне заинтересованным лицом: орех-то был его, рос возле его дома. Оказалось, он тоже видел этого кота, но тоже надеялся, что тот сам слезет. «Да куда ему деваться, – заключил Леша, – заклинило его, видать, но инстинкты никуда не денешь, жрать захочет – как миленький слезет». Я тоже так думал вчера, мог бы сказать я, но не сказал, потому что очень надеялся на правоту его слов.

– Эх. Утром следующего дня уже все соседи стояли возле ореха, задрав головы и задумчиво почёсывая их. Кот сидел всё там же, всё в той же позе. Честно говоря, мне уже стало как-то даже страшно и… не знаю, хотелось уехать оттуда почему-то. Вот прямо подхватить уже собранные мои сумки и уехать, оставить навсегда позади этот двор, этих людей, даже маленькую Леру… лишь бы быть подальше от этого кота на дереве. Было в этом что-то неправильное, что-то раздирающее душу.

– Я не хотел смотреть, как этот кот будет умирать там, на дереве, не хотел, чтобы он наградил нас какой-нибудь болезнью. И мне было жалко его, в конце концов! Живое существо, ему надо есть, пить, спать, а он сидит в одной позе без еды и воды на самой вершине дерева под порывами ледяного ветра. И как долго может животное прожить без воды? Пить-то ему неоткуда.