«Шестнадцатое место итогового рейтинга среди сотни участников», — подсказала Альбина. На фамильяра я не обратил внимание, глядя на да Сильву. Он сейчас, после удара лбом о стекло, уж совсем разволновался. Мне это не нравилось.

— Да, дружище, мы едем в Денби, в лечебницу, — проговорил я, глядя ему в глаза. — Это проблема?

— Да.

— Почему?

— Плохое место. Очень плохое.

— Да почему, можешь по-человечески сказать?

— Ты там был?

— Только в вирте.

— Вы там были? — посмотрел он на Магнуссона и Ангелину.

Магнуссон, который открыл глаза — голубые сейчас, без кровавого отблеска, отрицательно покачал головой, Ангелина повторила его жест.

— А я там был, — все никак не успокаивался да Сильва. — Это поганое место, говорю вам! Там аура плохая, кажется, что тебя наизнанку выворачивает. Не знаю, что за извращенцы могут там вообще с удовольствием находиться соревнования смотреть…

Да Сильва говорил сбивчиво и выглядел растерянным.

Странно. Я помню, по нахождению в виртуальной реальности — в виртуальной копии этого места, что коридоры заброшенной лечебницы действительно производили гнетущее впечатление. Неприятное место, даже в виртуальной реальности чувствуется. Неужели в реальности все хуже? Причем настолько, что да Сильва, пусть обычно и импульсивный, сейчас что-то совсем… на измене, я бы так это состояние назвал.

— Дим, давай попробуем поменять место жительства в ожидании матча, а? — вдруг спросил да Сильва.

— Ты можешь внятно объяснить, почему?

— Ты считаешь меня трусом? — вопросом на вопрос ответил да Сильва.

— Нет.

— Ты же видел, что я не пасую перед опасностью?

Глядя в глаза бразильцу, я кивнул. Перед взором воспоминаний отчетливо встала картинка того, как да Сильва спрыгнул с верхнего этажа открытого атриума и разбился вместе с одним из охотников в отеле Парадиз. Еще и шлем с него сняв в полете, так что охотник навсегда отправился в страну вечной охоты без обратного билета.

— Карлито, дружище, — сзади вдруг подал голос Магнуссон. — Учитывая наши обстоятельства, переждать оставшееся время до начала матча так, чтобы не попасть на глаза никому лишнему, сложная задача. Лечебница для этого подходит как нельзя кстати и это идеальный вариант.

— Ты знал, куда мы едем? — обернулся к нему бразилец.

— Ну да, я догадался.

— Почему не сказал?

— Во-первых, ты не спрашивал, а во-вторых — я там не был ни разу, откуда я могу знать, что это плохое место? Тем более ты до сих пор так и не сказал внятно, почему оно плохое.

— Ай, — вдруг махнул рукой Сильва. — Приедем и поймете.

В голосе его прозвучала такая безнадега, что я еще больше заволновался. Очень странно, действительно — да Сильва импульсивен и эмоционален, не отнять. Но сейчас он реально напряжен, если не сказать боится. Ладно, действительно — приедем и разберемся. Тем более что выбора у нас, по сути, немного — не выпрыгивать же из машины на ходу.

Дальше ехали молча, в салоне повисла тяжелая тишина. Мы уже приближались к месту назначения — впереди виднелся высокий холм, на котором выделялись господствующие над местностью живописные развалины замка Денби. На фоне серого неба заметно выделялся бело-зеленый флаг Уэльса, трепещущий на ветру.

Объехать развалины замка осталось, и мы на месте.

— Почему здесь везде заборы вдоль дорог? — вдруг спросила Ангелина, нарушая молчание. Похоже, наступившая тишина ее угнетала, и она попыталась ее разбавить.

— Овцы, — лаконично ответил Магнуссон.

— Точно, пастбища огораживают, — догадалась девушка. — А заборы почему именно каменные?

— Для надежности. Здесь овцы кровожадные, — пожал плечами Магнуссон.

Он никогда раньше не был замечен за шутками. И английским юмором — применяемым как правило без тени улыбки, никогда не увлекался. Так что сейчас даже да Сильва, погруженный в переживания о конечном пункте назначения, обернулся и посмотрел на него с удивлением.

— Магни, братишка, ты что такое несешь?

— Овцы пожирают людей и нелюдей, останавливают развитие сельского хозяйства, разрушая дома и города, — явно процитировал Магнуссон. В наступившем молчании он с удивлением на нас посмотрел, недоумевая почему мы еще не поняли, о чем речь.

«Утопия, Томас Мор», — подсказала мне Альбина.

— Это же Утопия. Вы в школе учились вообще? — с удивлением осмотрел нас всех непривычно-обычными глазами Магнуссон. — Огораживания, ликвидация пахотных земель в пользу пастбищ для получения шерсти. Об этом не только Томас Мор, об этом еще Маркс в Капитале писал. Эти заборы, по сути своей, памятники первоначальному накоплению капитала, когда на смену власти оружия приходила власть денег. Это же самая настоящая цивилизационная веха!