— Хотя, если брать идею с параллельным миром, то нам ему и предъявить нечего будет. — проговорил предположение капитан.

— Ну да. Но вы носы не вешайте, у нас теперь есть номер его машины, и из этого может что-то интересное выйти.

— Только мы вряд-ли об этом узнаем.

— Тоже верно. Но если он там золото на бусы меняет, то скрывать от родины такой Клондайк — это свинство.

— Боюсь, товарищ майор, что ни один житель сел и деревень нашей страны не разделяет ваших убеждений.

— Пусть не разделяют, но законы регламентируют мышление. Все, конец связи.

— Конец связи.

Цветаев нажал отбой.

— Марат, а ты чё такой счастливый?

— А мне что грустить? Вот сижу и мечтаю, как бы тот мир посмотреть. Грачёв-то поди не дурак, что там предпочитает жить.

— А ты уже не сомневаешься в этой версии?

— Он исчез летом, а сейчас весна- больше негде.

— Давай еще пройдёмся с километр по дороге.

— Думаете, что следы появятся?

— А хрен его знает. Может крузер у него прыгает метров на триста,-улыбнулся капитан- вот мы, для успокоения совести, и проверим эту версию.

— Так, мать, знаю, что ты не дура, но на всякий случай про смерть того деда нигде не проговорись. Сын приезжал, продукты привез и уехал. Говорил, что женился. Больше ничего не знаем.

— Ладно, Коль, не шуми, только что делать с печатями на мешках?

— А что на них?

— Да так, «Торговый домъ купцов Лаптевыхъ» и «Крупа гречневая.Масса три пуда, цена шесть копеек».

— Сколько?!

— Так иди, почитай! Шесть копеек за три пуда!

— Это где ж наш мальчик такое место нашёл?

— Не знаю, но есть мы это будем год, не меньше. Пойдём, отец, говядину будешь в морозилку нарезать, а я пока её пожарю. Гречу с мясом же будешь?

— Когда я от такого нос воротил?

— Посмотрим, что через год будет.

— Ты хочешь сказать, что это меню на ближайший год, и других блюд можно не ждать?

— Почему, вон еще бочонок мёда наш «пчёл » привёз.

— А на нём что написано?

— Двадцать пять копеек.- улыбнулась мать.

— За ведро мёда и бочку? Может к нему переедем?

— В начале узнать надо, может у них зарплата рубль в год.

— Ага. Стал бы Егор тогда нам тушу говядины, шесть кулей крупы и сахар везти.

— Кстати, сахар почём?

— Дорого, двенадцать копеек куль. — ворчливым голосом сказала мать Егора, и они с отцом громко засмеялись.

— Быстро ты, Егорушка, обернулся. Неужто с родителями поругался?

— Нет, Лизонька, с родителями нормально пообщались. Только следят за домом, вот я по-быстрому и слинял.

— Может их сюда перевезём?- предложила Лиза.

— Это дело непростое, и не уверен я, что захотят они. Если только через года три-четыре, когда и тут электростанция появится.

Разговор прервался. В ворота стучали. Унтер-офицер из наряда охраны протянул Егору тонкую полоску бумаги.

— Вам-с, Георгий Николаевич, от государя.

— Благодарю. — коротко ответил Егор. И взглянул на текст.' Капитану Грачёву от ЕИВ тчк Жду с утра тчк'. «Лаконично.»- подумал Егор.

По понедельникам обычно в расписании было окно, поскольку после выходных белорусам требовалось тоже время на составление колонн и загрузку железнодорожный платформ. Со стороны империи тоже постоянно не успевали сгружать привозимую технику, станки и прочие ящики с оборудованием. На скорую руку построенная железнодорожная станция нуждалась в мостовых кранах, но их монтаж только начался. В общем, в каждый понедельник капитан Грачёв и так прибывал в кремль на индивидуальную встречу для корректировки планов и расписания на предстоящую неделю. Вот и вставал вопрос, что случилось, что Пётр Иванович вызывает его телеграммой? Оставалось дождаться нового дня.

— Доброе утро, Пётр Иванович.

— Доброе, Егор Николаевич. — государь отложили пишущие принадлежности. — Расписание на предстоящую неделю у нас прежнее, но у меня к тебе просьба.

Егор изобразил на лице абсолютное внимание, и государь продолжил.

— Насели на меня представители нашей академии наук. Очень им хочется с тобой пообщаться. Именно поэтому я и прошу тебя дойти до них.

— Надеюсь, что идеи вскрыть мой череп у них не возникает?

— Пусть только помыслить на эту тему попробуют…- суровым тоном проговорил Мамаев.

— Так телеграмма была только по этому поводу?

— Надо было, чтоб они отвязались, вот я и отдал распоряжение тебе телеграфировать. — с извиняющейся интонацией проговорил император.

— Хорошо. Придётся уважить людей науки. — с ноткой обречённости проговорил Егор.

— Я тоже рассчитываю, что твоё общение с ними не навредит нашим планам. Спросишь там академика Болдырева Антона Степановича. Как понимаешь, пришлось посвятить некое число людей в обработку информации того мира. Всё, Егор Николаевич, ступай. Дела не ждут, уж извини.- Император взял следующую бумагу и, дождавшись церемониального офицерского поклона от капитана Грачёва, продолжил работу.