— Это был вывих. — Сообщил краснолицый. — Паренек легко отделался. — Он нагнулся над Светочем. — Ну, дружище, рассказывай, чего тебе не жилось в городе?

— Ничего он не расскажет. Не видишь, сопляк не в себе. — Со знанием дела произнес мужчина в клетчатой рубашке с подвернутыми до локтей рукавами.

— Сопляк? Они все из города выглядят на один возраст, что двадцать, что сорок. Эй, сыкло, тебе сколько лет?

Светоч может и ответил бы, но его челюсти свело так, что никакая сила не могла их разжать.

— Ща обоссытся от страха. — Решил краснолицый. — Злой и трусливый, как мой пекинес.

— Предельный уровень мышечного тонуса. — Сообщила ментаграмма. — Включаю режим расслабления.

По телу Светоча растеклась приятная слабость. Мышечные спазмы ушли, что не осталось незамеченным от глаз пленивших его людей.

— О, смотри, моргать начал. Видать в себя приходит. Парень, ты меня слышишь? Моргни, если да.

Светоч моргнул. Мужчины почему-то стали смеяться над ним.

— Я слышал, у них в тело встроена бомба. Если долго не выходит на связь, она уничтожает его. — Поделился слухами мужчина в спортивных штанах и майке. — Звери, нечего сказать. Никого не жалеют, ни своих, ни чужих.

— Говорят у них там такие порядки, что если что-то увидишь своими глазами, что тебе не так рассказывали, то в живых не останешься. Этому гаврику так и так хана. Может, сами его грохнем, пока он полумертвый? — Предложил мужчина в клетчатой рубашке.

— Додумайся тоже, Кузьма. Много ли их попадает в плен. Я вот ни одного живого одержимого не видел. Если сам не взорвется, сможет поделиться с военными какими-нибудь секретами. — Предположил краснолицый Семен.

— Ничего он не расскажет. Он же запрограммированный. Сдохнет, как только попытается. Проверено уже много раз. — Настаивал Кузьма.

— Отставить самоуправство. Ждем военных и больше никакой отсебятины. — Семен рубанул рукой воздух. — Ну, парень, хочешь жить, давай, рассказывай.

— Что... — Светоч облизал пересохшие губы, — рассказывать?

— Во, заговорил! — Обрадовался Кузьма. — Рассказывай, как зовут вначале.

— Све... Светоч? — Тихим голос произнес пленник.

— Света-Светоч. — Семен заржал. — У меня жену так зовут, Света. Выходит, вы с ней тезки.

Светоч не понял причин для смеха. Его имя казалось ему обычным и женщинам оно никак не шло.

— Тьфу, сектанты. — Плюнул Кузьма. — У них, что не имя, то обязательно какое-то блаженное, как для юродивых. Помнишь, мужики рассказывали про какого-то... — он защелкал пальцами, силясь вспомнить, — как там его, думал никогда не забуду, а, Радомысл.

— А я слышал, одного звали Смехозавр. — Смеясь, произнес мужчина в клетчатой рубашке.

— Да не Смехозавр, а Смехозар. — Исправил его Семен. — Отличное имя для комика. Был бы поваром, звали Борщеславом или Макарондием. Вот тебя бы в городе звали Медомыслом.

— А тебя как? Яйцерезославом? Или Кастратием?

Мужчины снова принялись смеяться, беспричинно для Светоча.

— Может, ему водки дать, а то он бледный какой-то? — Предложил Кузьма. — Порозовеет.

— Да хватит уже придумывать. Сдадим, как есть. Неизвестно еще, можно ему алкоголь или нет. Вдруг у них там уже генетические изменения настолько значимые, что водка стала ядом.

— Водка яд? — Усмехнулся Кузьма. — Скажешь тоже. У меня тесть однажды отравился кислым молоком. Сделал всего пару глотков и чуть не умер от обезвоживания. Вот это был яд, а водка это напиток для установления доверительных отношений и расширения границ познания мира.

— Алкаш ты, Кузя. — Усмехнулся мужчина в клетчатой рубахе. — Но с философией.

— Неправда, не алкаш. У алкаша одна цель, напиться в зюзю и забыться, а меня алкоголь на всякие высокие вещи подбивает.

— Какие же? — Усмехнулся Семен.

— Поэзия. — Гордо подняв подбородок, сообщил Кузьма. — О природе пишу, о том, что вижу.

Его признание рассмешило товарищей. Они даже забыли о Светоче.

— А ну-ка, прочти что-нибудь. — Предложил Семен. — Надо же, всю жизнь тебя знаю, а тут такие дела.

— В другой раз. Мне нужен настрой.

— А сочинить можешь? — Спросил Семен.

— Я же говорю, только под вдохновение, а для него нужен настрой. — Скромно признался новоявленный поэт. — Ладно, вот набросок. Поймали лихие стрелки, бойца, явившегося к нам с того света. Как зайца словили в силки, а звали его мальчик Света. — Выдал он рифмованный перл.

Секундный ступор прервался громким смехом.

— Ну, ты мастер рифмоплет. — Кузьма вытер слезы. — Мальчик Света с того света.