Сочинения
вернуться

Высоцкий Владимир Семенович
Шрифт:

x x x

Как в старинной русской сказке — дай бог памяти! —Колдуны, что немного добрее,Говорили: "Спать ложись, Иванушка!Утро вечера мудренее!".Как однажды поздно ночью добрый молодец,Проводив красну девицу к мужу,Загрустил, но вспомнил: завтра снова день,Ну, а утром — не бывает хуже.Как отпетые разбойники и недруги,Колдуны и волшебники злыеСтали зелье варить, и стал весь мир другим,И утро с вечером переменили.Ой, как стали засыпать под утро девицыПосле буйна веселья и зелья,Ну, а вечером — куда ты денешься —Снова зелье — на похмелье!И выходит, что те сказочники древниеПоступили и зло и негоже.Ну, а правда вот: тем, кто пьет зелие, —Утро с вечером — одно и тоже.

Серебряные струны

У меня гитара есть — расступитесь стены!Век свободы не видать из-за злой фортуны!Перережьте горло мне, перережьте вены —Только не порвите серебряные струны!Я зароюсь в землю, сгину в одночасье —Кто бы заступился за мой возраст юный!Влезли ко мне в душу, рвут ее на части —Только б не порвали серебряные струны!Но гитару унесли, с нею — и свободу, —Упирался я, кричал: "Сволочи, паскуды!Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду —Только не порвите серебряные струны!"Что же это, братцы! Не видать мне, что ли,Ни денечков светлых, ни ночей безлунных?!Загубили душу мне, отобрали волю, —А теперь порвали серебряные струны…

x x x

Люди говорили морю: «До свиданья»,Чтоб приехать вновь они могли —В воду медь бросали, загадав желанья, —Я ж бросал тяжелые рубли.Может, это глупо, может быть — не нужно, —Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.Ну а вдруг найдет их совершенно чуждыйПо мировоззренью человек!Он нырнет, отыщет, радоваться будет,Удивляться первых пять минут, —После злиться будет: "Вот ведь, — скажет, — люди!Видно, денег куры не клюют".Будет долго мыслить головою бычьей:"Пятаки — понятно — это медь.Ишь — рубли кидают, — завели обычай!Вот бы, гаду, в рожу посмотреть!"Что ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся!Только не дождешься, чтоб сказал —Что я здесь оставил, как хочу вернуться,И тем более — что я загадал!

Правда ведь, обидно

Правда ведь, обидно — если завязал,И товарищ продал, падла, и за все сказал:За давнишнее, за драку — все сказал Сашок, —И двое в синем, двое в штатском, черный воронок…До свиданья, Таня, а, может быть — прощай!До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»Раньше б горло я порвал за такие речи!А теперь — терплю обиду, не показываю виду, —Если встречу я Сашка — ох как изувечу!До свиданья, Таня, а, может быть — прощай!До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!

x x x

Я не пил, не воровалНи штанов, ни денег,Ни по старой я не знал,Ни по новой фене.Запишите мне по глазу,Если я соврал, —Падла буду, я ни разуГрош не своровал!Мне сказали — торгашиКак-то там иначе, —На какие-то грошиСтроят себе дачи.Ну и я решил податьсяК торгашам, клянусь,Честный я — чего бояться! —Я и не боюсь.Начал мной ОБХСИнтересоваться, —А в меня вселился бес —Очень страшный, братцы:Раз однажды я малинуОптом запродал, —Бес — проклятая скотина —Половину взял!Бес недолго все вершил —Все раскрыли скоро, —Суд — приятное решилСделать прокурору.И послали по Указу —Где всегда аврал.Запишите мне по глазу,Если я соврал!Я забыл про отчий домИ про нежность к маме,И мой срок, как снежный ком,Обрастал годами.Я прошу верховный суд —Чтоб освободиться, —Ведь жена и дети ждутСвоего кормильца!..

Зэка Васильев и Петров зека

Сгорели мы по недоразуменью —Он за растрату сел, а я — за Ксению, —У нас любовь была, но мы рассталися:Она кричала и сопротивлялася.На нас двоих нагрянула ЧК,И вот теперь мы оба с ним зека —Зэка Васильев и Петров зека.А в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая:Кругом майданщики, кругом домушники,Кругом ужасное к нам отношениеИ очень странные поползновения.Ну а начальству наплевать — за что и как, —Мы для начальства — те же самые зека —Зека Васильев и Петров зека.И вот решили мы — бежать нам хочется,Не то все это очень плохо кончится:Нас каждый день мордуют уголовники,И главный врач зовет к себе в любовники.И вот — в бега решили мы, ну а покаМы оставалися все теми же зека —Зека Васильев и Петров зека.Четыре года мы побег готовили —Харчей три тонны мы наэкономили,И нам с собою даже дал половничекОдин ужасно милый уголовничек.И вот ушли мы с ним в руке рука, —Рукоплескали нашей дерзости зека —Зека Петрову, Васильеву зека.И вот — по тундре мы, как сиротиночки, —Не по дороге все, а по тропиночке.Куда мы шли — в Москву или в Монголию, —Он знать не знал, паскуда, я — тем более.Я доказал ему, что запад — где закат,Но было поздно: нас зацапала ЧК —Зека Петрова, Васильева зека.Потом — приказ про нашего полковника:Что он поймал двух крупных уголовников, —Ему за нас — и деньги, и два ордена,А он от радости все бил по морде нас.Нам после этого прибавили срока,И вот теперь мы — те же самые зека —Зека Васильев и Петров зека.

Весна еще в начале

Весна еще в начале,Еще не загуляли,Но уж душа рвалася из груди, —Но вдруг приходят двоеС конвоем, с конвоем.«Оденься, — говорят, — и выходи!»Я так тогда просил у старшины:«Не уводите меня из Весны!»До мая пропотели —Все расколоть хотели, —Но — нате вам — темню я сорок дней.И вдруг — как нож мне в спину —Забрали Катерину, —И следователь стал меня главней.Я понял, я понял, что тону, —Покажьте мне хоть в форточку Весну!И вот опять — вагоны,Перегоны, перегоны,И стыки рельс отсчитывают путь, —А за окном — в зеленомБерезки и клены, —Как будто говорят: «Не позабудь!»А с насыпи мне машут пацаны, —Зачем меня увозят из Весны!..Спросил я Катю взглядом:«Уходим?» — «Не надо!»«Нет, хватит, — без Весны я не могу!»И мне сказала Катя:«Что ж, хватит так хватит», —И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.Как ласково нас встретила она!Так вот, так вот какая ты, Весна!А на вторые суткиНа след напали суки —Как псы на след напали и нашли, —И завязали сукиИ ноги, и руки —Как падаль по грязи поволокли.Я понял, мне не видеть больше сны —Совсем меня убрали из Весны…

Я был душой дурного общества

Я был душой дурного общества,И я могу сказать тебе:Мою фамилью-имя-отчествоПрекрасно знали в КГБ.В меня влюблялася вся улицаИ весь Савеловский вокзал.Я знал, что мной интересуются,Но все равно пренебрегал.Свой человек я был у скокарей,Свой человек — у щипачей, —И гражданин начальник ТокаревИз-за меня не спал ночей.Ни разу в жизни я не мучилсяИ не скучал без крупных дел, —Но кто-то там однажды скурвился, ссучился —Шепнул, навел — и я сгорел.Начальник вел себя не въедливо,Но на допросы вызывал, —А я всегда ему приветливоИ очень скромно отвечал:"Не брал я на душу покойниковИ не испытывал судьбу, —И я, начальник, спал спокойненько,И весь ваш МУР видал в гробу!"И дело не было отложеноИ огласили приговор, —И дали все, что мне положено,Плюс пять мне сделал прокурор.Мой адвокат хотел по совестиЗа мой такой веселый нрав, —А прокурор просил всей строгости —И был, по-моему, неправ.С тех пор заглохло мое творчество,Я стал скучающий субъект,Зачем же быть душою общества,Когда души в нем вовсе нет!