Этот старик вел себя явно получше. Взгляд его пусть и был холодным и изучающим, но ни презрения, ни надменности в нем не заметно. Третий персонаж в этой компании резко контрастировал с двумя другими. Первое, что привлекало внимание, это чрезмерная изысканность его костюма, строгостью стиля там не пахло, а вишенкой на торте был большой бутон розы в петличке. Я стараюсь не делать поспешных выводов, но что-то с ним не так. При этом как раз взгляд этого господина никакого негатива не излучал – легкий налет скуки, сквозь которую проглядывал слабый интерес.

– Bonjour, господа, – сказал я, не став затягивать паузу после своего появления. Расфуфыренный ограничился легким кивком и едва заметной улыбкой. Старый знакомец сморщился еще больше, а благообразный старик ответил, при этом сделав приглашающий жест в направлении стоящего напротив него диванчика:

– Bonjour, господин Петров.

Дождавшись, пока я усядусь, хозяин галереи, а это, скорее всего, был именно пригласивший меня месье Белиньи, сразу перешел к делу. Похоже, мое присутствие его не так уж радовало. И вообще, он, скорее всего, устроил эту встречу без особого желания.

– Как я понимаю, ваша встреча с нашим коллегой не задалась и закончилась неконструктивно, но вы не можете не понимать, что в любом деле должен быть порядок. А он уже сложился и принят всеми участниками игры. Кажется, у вас на родине говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Есть такая пословица, – не стал я спорить, но тут же добавил: – Я и не собирался лезть в ваш монастырь со своими правилами, но мой случай немного иной. Подробности рассказать не могу, поверьте, вам оно не нужно. Именно поэтому, получив дар, я не пошел к вам, а занял ту нишу, которая освободилась из-за гибели моего предшественника, и собирался сидеть в ней, не особо высовываясь. Но ко мне явился ваш товарищ и начал выдвигать совершенно несуразные требования. Я понимаю, что в любой структуре новичкам всегда подрезают крылья, а порой их откровенно грабят, пользуясь положением. Не уверен, что, окажись я в вашем профсоюзе, мне бы это понравилось, но вы правы, правила есть правила. Впрочем, не вижу смысла спорить по этому поводу, я в ваш профсоюзный кружок вступать не собираюсь. Просто не вижу в этом необходимости.

Если честно, посмотрев на галерею, через которую меня наверняка провели именно для того, чтобы вызвать определенные мысли, я уже не был так уверен, что не хочу в их компашку жирных котов, но мое упрямство, иногда доходившее до уровня ослиного, не давало просто так прогнуться.

– И все же вы находитесь на нашей территории и затрагиваете наши интересы, – по-прежнему с холодной вежливостью пытался гнуть свою линию месье Белиньи.

– С чего бы это? – выразил я фальшивое удивление. – Мне казалось, что я подбираю именно тех клиентов, с которыми вы не хотите работать в силу то ли брезгливости, то ли чрезмерной осторожности. Что же касается упомянутых вами монастырских уставов, то о них я ровным счетом ничего не знаю.

– Незнание законов не освобождает от ответственности, – тут же вставил свои пять копеек Суаре, и его лошадиная морда стала совсем уж неприятной.

Блин, как же не хочется переводить общение в более агрессивную форму, но этот мерин меня достал.

– С каких это пор правила, принятые небольшой группой частных лиц, и устав чисто коммерческой структуры стали законом?

Суаре надулся как жаба, но возразить мне не успел.

– Значит, мы не договоримся? – уточнил месье Белиньи.

– Если к условиям, высказанным ранее вашим вспыльчивым подельником, вы ничего нового не добавите, то да, не договоримся, – не стал я отрицать очевидное.

Старик обезоруживающе поднял руки и откинулся на спинку кресла, словно говоря, что он сделал все, что мог. Расфуфыренный продолжал наблюдать за этой сценой с интересом пересыщенного зрителя, а вот Суаре возбудился еще больше, и его улыбка мне совсем не понравилась.

– Это была большая ошибка, мальчишка! Я обещал, что ты пожалеешь о своей наглости, пришло время платить по счетам.

Он с какой-то манерной ленцой взял со столика, стоящего рядом с его креслом, колокольчик и позвонил. Открылась потайная дверь в правой стене, и в комнату вошли три крупных мужика, наряд которых был более присущ Серому городу, а не изысканной и дорогой моде жителей Белой Женевы. Двое сжимали в руках короткие дубинки, а третий поправлял на здоровенном кулаке шипастый кастет.

Блин, ну прямо цирк какой-то. Я прислушался к себе и почему-то не уловил никакого страха. И это, честно говоря, странно. Ситуация не самая однозначная: не то что со всеми тремя, даже с одним я вряд ли справлюсь без револьвера, который остался дома. Может, внутренне надеюсь на жесткие правила Белого города, о которых я тут же напомнил радостно ухмылявшемуся Суаре:

– Вы собираетесь напасть в общественном пространстве на полноправного гражданина Женевы?

– Мы не в общественном пространстве, – ехидно ответил мне психованный коллега. – Этот кабинет является частной собственностью моего друга Готье. Его жилищем.

Если честно, ситуация отдавала каким-то водевильным душком. И все же мне не очень-то хотелось ради проверки серьезности намерений бандюганов получить по морде кастетом. Головорезы уже начали обходить заказчиков, расположившихся в креслах словно зрители, и приближались ко мне.