– Мама умерла! – и сразу, не дав мне опомниться, с места в карьер: – Если можете помогите деньгами!

Я сразу растерялся от такой инфы, что даже забыл про очередь, и впереди меня стоящих в кассу массивных дэ с кормом для кошанов и бобиков, – я ебать не хотел такой мощный дензел- вайоминг, – переключив внимание с резиновой дорожки, на ошеломляющую новость, несмотря на то, что все к этому шло. Значит, Ленка, с которой у нас была « дружба», как говорят бабы про своих ебарей в нынешнем веке, и как она сама любила повторять: «ведь мы с тобой друзья», «поставила боты в холодильник» – теперь их точно не украдут. Мы с ней поддерживали «дружеские отношения», несмотря на то, что она сделала попытку выставить в свете, что это типа любоффь, что я в ней души не чаю, но я уже давно, зная, какая это бесчеловечная шалава, которую кроме вина больше ничего не интересует, вовремя расставил все точки над «и»… Она пила каждый день, и нередко всякую дрянь, типа дешёвого спирта, – правда, когда приходила ко мне просила вина: я ей покупал вино в коробке из плотного картона с нарисованной японкой в кимоно и чего-то иероглифами написано – с понтом дело Япония, – 90 рублей стоил литр этой дряни псевдо-винного суррогата, продающегося в каждом сетевом магазине, и пачку сигарет за 80 рублей… У неё сосалка на табак была ещё та, за раз усасывала полпачки, я обалдевал, глядя на неё, когда мы сидели на кухне типа за семейным базаром, как она жадно тянет табачный яд с фильтра словно в последний раз, вся морда в клубах дыма, в каждой руке по сигарете, не понимаю, как женатые бобики и кролики с такими бабами живут, это надо постоянно в противогазе дома находится…

Умерла она, как я понял, от цирроза печени. Её уже увозили за последний месяц из своего дома. Она жила недалеко от меня – пять минут ходьбы – в частном секторе в деревянном доме на несколько семей, типа как в коммуналке. Раза два её забирали – скорая помощь, лежала в «железке» (железнодорожная больница). Где-то за месяц до смерти у неё, как у беременной вылез живот, ноги стали как палки, и сама сошла с лица. Ей выписали какие-то таблетки, она их глотала, и параллельно с таблетками употребляла алкоголь.

Я ей говорил: " Ленка, ведь у тебя цирроз печени, что ты над собой творишь, у меня сердце кровью обливается, глядя на твою опухшую морду, вздувшийся живот словно там двойня сидит, дожидается выхода на арену жизни, и ноги- палки, ёб твою мать, я смотреть не могу без слёз – какие до этого у тебя были стройные ножки и ляжки роскошные; как мне в кайф было их помять в руках перед тем, как засадить поглубже, – ведь врачи же тебе конкретно сказали, что пить нельзя категорически.

Она отмахивалась: «Мне и соседи говорят, – соседка Таня – толстая закоренелая алкашка- пенсионерка, с которой они частенько квасили вместе. – " Ленк, – тебе пить нельзя!» И другой сосед Толик алкаш, тоже пенсионер, у которого от водки умерли два сына, – но она никого не слушала, и тут же добавляла: «лучше сбегай за спиртом к Еноту». Вина в последнее время она уже не просила, хотя обычно, как приходила ко мне я сразу шёл в пятерочку за» японкой в кимоно». – Спирт лучше вставляет. На тот период у неё была сломана ключица, которая срослась неправильно и доставляла ей боли. Ключицу ей сломал сожитель-машинист, тоже живший рядом, в частном секторе. Машинист, с которым она сожительствовала после Вадика – бывший боксёр – скрытый садист лупил её по пьяни, типа разминался перед боем. Один раз сломал ребро; она написала заявление в милицию… или уже была полиция? ну, это однохуйственно, как говорил один молодой электрик- лимитчик во времена оно в 80-ых годах, когда я тоже жил в Москве по лимиту, – сути не меняет. У машиниста, жившего с ней по соседству через дом, до неё была жена, которую он тоже лупил почём зря, и которая умерла от побоев – Лена рассказывала. Она это знала, от чего умерла жена машиниста (почти как у гениального писателя есть рассказ с одноимённым названием – жена машиниста, только по другой антиалкогольной теме), и что машинист после жены ещё какой-то женщине сломал челюсть, та написала на него заяву, машинист отстегнул 50 тысяч, чтобы забрала заяву, а то это уже статья: «причинение тяжких телесных повреждений». Не знаю под каким номером, тем не менее, всё равно связалась с этим отморозком, который даже собственного сына не привечал – тот к нему не ходил в гости.

«Он, когда ложится спать, кладёт биту под подушку, – рассказывала она, – а ночью вскакивает, хватает её, ему мерещится, что за ним черти пришли – их покойная жена прислала – в сенях стоят, ждут момента, чтобы броситься на него и утащить в ад. У него «кукушка* едет. Я, когда он хватается за биту, сразу срываюсь с постели и убегаю из дома.» Она несколько раз посреди ночи приходила ко мне в одних трусах и лифчике, несмотря на сезон, будь то поздняя осень с холодным дождём, или зима со снегом. К себе она не ходит в таких случаях, хотя идти три шага, потому что он, когда проходит крышусдвигающая алкогольная агрессия в лунную ночь идёт к ней прямо с битой в руках: «Ленка, пошли домой, черти свалили».

С машинистом она связалась имея «законного» ингредиента-амплоида – «всадника горных вершин» – сожителя по имени Вадик, после того, как умер во время пьянки её предыдущий партнёр по совместному проживанию на отдельно взятых в прокат у государства квадратных метрах жилплощади, – она с ним жила в Александрове, когда пришла с зоны в 2010 году. Сидела пять лет за убийство очередного гражданского мужа. А всего их у неё было шесть человек.

Надо отметить, с кем эта «дама» не жила, все прикладывали к её смазливой физиономии руку… Прикладывали от души! У неё был ярко выраженный мазохистский комплекс с пониженной самооценкой. Как говорят эти ущербные дети цивилизации – психотерапевты. Первый её сожитель – бывший уголовник бил её, когда ей было семнадцать лет (а целку ей сломали, как она мне рассказала в 15), она жила в то время – середина 90-х на Южном (район в Муроме), там её называли Синеглазкой, потому что постоянно в синяках ходила, потом колотил первый муж, от которого она родила Ларису (это она звонила), и дальше, с кем она жила, от того и получала люлей. Одного сожителя Антона она зарезала, когда он её по пьяни начал мутузить, и получила семь лет, отсидела пять – два скостили за хорошее поведение – в женской колонии, тут недалеко во Владимирской области. Но об этом позже – о жизни с Антоном…

Вадик был родом… кто его знает откуда родом, но Лена гремела кастрюлей* из Перми, что у него такой крутой папаша, чуть ли не губернатор области… Вот и хуй-то, как выяснилось позже, обыкновенный уголовник из под Перми, как она сама проговорилась позже по пьяному делу. Вадик тоже был садист, как и машинист, но круче, как рассказывала Лена: " Андрюх, напиши жизнь Вадика, он сидел, они с приятелями, человека убили, а перед этим над ним издевались: отрезали уши, выкололи глаза»… Я посмотрел потом на этого Вадика… Низкорослый, щуплый, кривоногий, голова большая квадратная – типичный дегенерат… Кого ты, думаю, дура, в Москве нашла! С этим култыжным булером – садистом третьего уровня, она, по её словам, познакомилась в Москве, когда работала в какой-то фирме менеджером и по совместительству была любовницей директора… А Вадик был его чуть ли не компаньоном-соучредителем… Как то по пьяни на корпоративной вечеринке она трахнулась с Вадиком и, типа, в него влюбилась… А директор – корневой секач фирмы, узнав об этом, выгнал Вадика и даже без выходного пособия. У них скандал был в кабинете, он ему стукнул по рылу пару раз; все сотрудники фирмы, сгрудившись перед дверью, подслушивали, как директор громко кричал матом на – типа – компаньона, несмотря на то, что секретутка и пыталась шёпотом выпроводить офисный планктон из приёмной. А меня не выгнал, а в качестве наказания перевёл в поварихи… Но я не осталась в фирме, ушла с Вадиком, с понтом, влюбилась в него – пиздоболка – если б я её хорошо не знал, мог бы купиться на такой фантазм, – и жила под мостом вместе с ним трое суток… Какая, бля, романтическая история в постсоветских декорациях! Начиталась этих блевотно-сопливых женских романов, где красавцы- аристократы-сынки богатых плантаторов лихо ебут рабынь из провинции Тропиканок и Диких ангелов, негры, работайте, солнце ещё высоко, на плантациях у дона Педро аврал в спешном режиме, пятилетка за три года… Вот негры сейчас и пиздят белых в Америке, Трамп ничего с ними сделать не в состоянии… А потому что сразу надо было серьёзно задуматься о проблемах страны, а не балаболить с пьедестала, и не понтоваться с женой Маланьей, устраивая селфи, она в стильном сиреневом платье от Версаче пропитанная хлороформом – французскими духами – жена президента Америки, – из вертолёта вылезают – да ну и в рот всех тех потных – на поле для гольфа с идеально постриженной, блестящей, как изумруды при солнечном свете, травой; Маланья улыбается, Трамп такой крутой мэн в длинном дорогом пальт (е) из английского шевиота, – я ебать не хотел… Все дела… Аррогатная парочка… Маланья ног под собой не чует, какая я крутая первая леди Америки, не чета что были до меня… Как великолепно на мне платье сидит, я его вовремя надела, все знакомые бабы, то есть дамы будут ссать кипятком от зависти. Допонтовались… Пришёл старый маразматик и выгнал Трампа с Маланьей и всю их семейку Адамсов из Вайтхового Хауса (White House) – 3 сезон, 13 серия, рейтинг на Кинопоиске 7,2, кинокомпания «Netflix», год выпуска 2019-ый… А то они там обосновались как у себя дома в Арканзасе… Надо было с нашими Трампу посоветоваться, как разгонять толпу. Наши хоть и не умеют так понтоваться на фоне полей для гольфа, и так круто носить польты, и не имеют таких эффектных стильных жён как Маланья в платьях от модных французских дизайнеров, зато умеют ракеты делать… Вон как они хорошо летают через облака прямо к городам Америки, подмигивают, дескать посоны (пацаны), давайте жить дружно, а будете залупаться – упадём прямо на вас…

Ко мне она заходила обычно с утра, когда была с похмелья либо уже «заряжённая» алкоголем: началось это представление ещё при Вадике, и продолжилось, когда он её «бросил», когда начала жить с машинистом. Он в поездке, или после того, как он использовал в состоянии алкогольного опьянения её как грушу, или когда вскакивал с битой по ночам – когда у него «ехала кукушка» – её сленговый оборот.

Вся в синяках придёт, мне демонстрирует:

– Смотри Андрюх, – задирая платье, если на ней было одето платье, или сдергивая джинсы, если была в них, – какие синяки! И правда, её в нормальном состоянии молочные ляжки все в синяках, и на спине, и на груди, не говоря уже о лице… А машинист, если он был не в поездке, а она у меня, заёбывал звонить через каждые две минуты: " Ты где пропадаешь, скотина, пошла за хлебом, уже полчаса прошло.» – " Я у бабушки», – врала она ему при мне в трубу, иногда прямо даже во время оральных забав она ему заливала, оторвавшись ртом от моего красноголового агрессора, и этот полу-садист прекрасных дам верил, хотя ей уже было под сорок лет – какая может быть бабушка! Это бабушке, в таком случае должно быть сто! Однако, когда она у меня посасывала, или стоя в догги-стайл и звонил- надоедал машинист: «Я у бабушки, таблетки ей даю от гипертонии, сейчас она запьёт водой, приду».

Между домов и сараев, где жила она, прятался пункт приема черного и цветного металла, а так же по совместительству точка по продаже дешевого спирта: поллитровая бутылка стоила- сто рублей. Или 50 рублей- четвертинка. Ещё и сигареты продавали – даже поштучно. Сервис был на уровне. Заправляли этим пунктом, расположенным в деревянном покосившемся сарае, двое уже отсидевших ухаря. Главный, так сказать «директор» – легар- дидроер – высокий, жилистый, седоватый мужик, которого за глаза звали Енот, сидел в 90-х годах за какие-то махинации: работал экспедитором в торговой фирме. Второй – его помощник сидел за двойное убийство, лет – я даже не знаю сколько – тихий такой с виду плотный низкорослый лет 35 мужчина. Хотя в наше время уже редкость – точки, где торгуют низкокачественным спиртом, однако местами ещё встречаются, и это было одно из мест, шагах в трехстах от железнодорожного вокзала. Крышевали эту точку, говорила Лена, привокзальные менты. Около этого сарая в первой половине дня постоянно толклись спившиеся субъекты с рваными грязными сумками и пакетами, набитыми черным и цветным металлом, который они тут же и обменивали на спирт… Сколько раз я не ходил Лене за спиртом, обязательно какой- нибудь деградировавший тип с мордой вырожденца копошился у сарая, выкладывая из сумки металл, который они с корешем привезли на велосипеде или деревянной тачке на колесиках, – на весы, стоявшие прямо у входа с внутренней стороны пункта. Откуда они только берутся в наше время – второе десятилетие двадцать первого века; по идее-то эти бедолаги все примерли от неумеренного пития дешевого спирта и суррогатной водки в девяностых годах прошлого века, когда в стране происходило чёрт те что под гулким названием перестройка, и отчасти в первое десятилетие «2000-го… И что интересно, никто за этот алкогольный геноцид русского народа наказания не понес, только по телевизору тележурналисты хорошо рассказывали, что тут или там накрыли точку – подпольный завод по производству паленой водки, либо остановили фуру набитую токсичным алкоголем. Одну фуру остановили, а сто проехало мимо… Лена все точки в том числе и в частных домах, кто торговал бодяжной водкой, самогоном и спиртом в округе знала. Сама меня таскала.