— Что такое? Тебе не нравятся эти покои? — с насмешкой осведомилась Эва.

— Мне не нравится, что меня здесь запирают, — парировала я.

— Ну уж это не мое решение. Повелитель четко сказал: отмыть, вылечить, привести в порядок, не выпускать, — говоря это девушка скинула на кровать серенькое платье и выудила из кармашка своего наряда какую-то баночку.

Я молча протянула руки. Поддев острым коготком с красивым маникюром немного крема, Эва просто вытерла его о мои ладони и приказала растереть. Я размазала его по ранкам, не забыв про колени. И тут же зашипела от боли. Защипало так сильно, что аж слезы выступили из глаз. Я начала дуть на кулачки, на что фифа только улыбнулась.

— Тебе нравится, что мне больно? — спросила в лоб. Та нахмурилась, — в чем дело? Что за негатив? Мы видим друг друга в первый раз.

— Ты чужачка, — выдохнула крылатая, — и здесь тебе никто не будет рад.

Эва шевельнула своими крыльями цвета кофейных зерен, забрала за ушко длинную прядь выбившихся из красивой прически волос и отвернувшись направилась к двери. Прежде чем закрыть её, она пообещала, что через полчаса отведет меня к Дестару.

Что ж… еще одна странность. Рая и Трей живут здесь много лет. Их дети успешны и достойно зарабатывают. И не похоже, чтоб им кто-то в лицо говорил, что им здесь не рады.

Руки нещадно щипало. Особенно больно было натягивать платье, которое было мне большим. Собственно этот балахон и назвать-то платьем сложно. Обмотав пояс вокруг себя три раза, я умудрилась утянуть тяжелую ткань так, чтобы она хотя бы не сильно елозила по обожжённой солнцем коже. Застирать кардиган с легинсами — не смогла. Стертые костяшки кололо, и даже попытавшись смыть мазь, я не добилась успеха. Правда стало немного легче от холодной воды. Я держала руки под струей, когда фифа вернулась и потребовала меня срочно на выход.

Мы преодолели несколько пролетов, во время которых мне пришлось выслушать длинную тираду из жалоб на отсутствие у меня крыльев и необходимость из-за этого со мной ходить.

— Так объяснила бы куда идти и шла бы по своим делам! — не выдержала я этого нытья.

К слову, шли мы не вдвоем, за нами шествовали целых два стражника. Неужто реально боятся, что я убегу? Эва зыркнула на меня как на дурочку, занырнула в очередной коридор и наконец остановилась перед красивыми широкими дверьми. Махнув рукой, приказала ожидать и постучав — скользнула за дверь.

Я облокотилась на прохладную стену. В животе тихонечко урчало. Хорошо хоть воды напилась из-под крана. Минут через пять крылатая со счастливой улыбкой вышла к нам. Взглянув на меня, посерьезнела и сообщила:

— Отбой тебе на сегодня. Правитель примет тебя завтра. Парни проводите её обратно в покои, — она отдала ключик одному из них, — запереть и глаз не спускать.

— Как скажете. Еще распоряжения будут? — уточнил один из стражей.

— Нет, мальчики, свободны.

И кофейная дива улыбнувшись, занырнула обратно к Дестару. Нуууу… Ясненько-понятненько. Зачем нужна истинная, если тут и так не плохо живется.

Меня проводили обратно, закрыли на замок и оставили в одиночестве размышлять над своим поведением. Напившись снова воды, я набрала в ванную немного холодной и залезла в неё коленками и окунула руки. Мне было так плохо, хоть вой. Просидев так с полчаса, все-таки перебралась в кровать.

Уже ночью в комнате появился Кот. Обнюхав мои руки, положил на них свои лапы и ранки закололо, словно мазь в них заледенела. И тут же стало хорошо. Тоже самое мой тар проделал и с ногами.

— Эту мазь нужно сначала охладить? — спросила я у моего защитника. Он кивнул, — а уже после наносить на раны? — ещё один кивок. — Понятно.

Я лежала, пропуская сквозь пальцы теплую шерсть, а Кот мурчал. Мыслей в голове, как всегда, было много, но думать совсем не хотелось. Так и заснула, а утром обнаружила, что тар снова пропал. Правда тревоги больше не было. Похоже мой друг решил не показываться остальным десам во дворце, предоставив правителю самому решить, когда рассказать о сатар другим. Но увы. Последний обо мне просто похоже забыл.

Я просидела запертой весь день. Желудок тем временем прилип к спине и откровенно начал ныть. Вода уже не заглушала боль. Двое суток без еды отвратительно сказались на моем настроении. И к вечеру я начала долбиться в дверь с криками.

Вот уже битый час я скандировала «Выпустите меня! Не имеете право! Я свободный человек!», когда дверь, к которой я прислонилась, наконец-то открылась и я грохнулась спиной на пол, прямо к ногам большой и грозной крылатой.

Женщина была ростом метра два. А пепельные крылья за её спиной казалось прибавляли к её росту еще полметра. В руках она держала огромный сотейник и по выражению её лица, мне казалось, что на меня его сейчас наденут.

— Ой, мамочки, — съежилась в комочек, стараясь казаться совсем незаметной.