– А на кой мне твой Майами? – фыркнул Шрам. – На пляже жариться не потому, что нравится, а потому, что кто-то сказал, типа, это круто? Продажных баб щупать, для которых я не мужик, а кошелек на ножках? Всякую гадость жрать, типа склизких устриц и хреново приготовленной говядины, запивая это непотребство отвратно-кислым вином, потому что так принято? Лживая это хренотень, Меченый. Лживая и мерзкая. На снарягу и пожрать мне хватает, а не хватит – пойду и заработаю, мне это как два пальца об асфальт. А лишний груз мне не нужен. Ты никогда не думал, сталкер, что мы живем ради бумаги? Вот этой самой раскрашенной бумаги, которая, типа, эквивалент счастья. Ни съесть ее, ни задницу вытереть как следует, так как даже дерьмо к ней неважно прилипает. Горит, правда, неплохо, этого не отнять. И когда я вот так сижу у костра, жгу ее потихоньку, мне оно в кайф. Понимание приходит, что нет у нее надо мной власти. Что я реально свободный сталкер.

– От чего ты свободный? – хмыкнул Меченый, немного опустив ствол автомата, но лишь немного.

– От Майами твоих, например, похожих на лежалое яблоко – снаружи гладко и красиво, а внутри гниль, – откликнулся Шрам, кидая в костер едва открытую пачку. – И от мыслей дурацких, которые тут у всех в головах, про домик у речки, возле которого сволочи разные не будут шляться. Бред собачий. Сволочи – они везде, от них не спрятаться. А домик у речки осточертеет через неделю. И тогда три пути – или спиваться, или вешаться, или бежать сломя голову обратно в Зону. Так что лучше даже и не начинать. А лишнее, от которого те дурацкие мысли в голове появляются, отправить в костер.

– Каждый по-своему борется с искушением, – проговорил Савельев. – Вот она, бритва Оккама в действии. Не плоди сущности без надобности. А если появляются предпосылки к появлению тех сущностей, то лучше отправить их в огонь.

– Ясно, – вздохнул Меченый, невесело посмотрев на меня. – По ходу, твой кореш и этот ненормальный друг друга стоят. А еще понятно, что мы опоздали. Такой чемодан бабла в Зоне могли дать только за кучу «уников». Не за один. Слышь, Шрам, не поделишься, кому ты мои артефакты толкнул?

– С чего ты взял, что они твои? – усмехнулся наемник. – Если ты их профукал, значит, они уже не твои, а того, кто оказался умнее и шустрее тебя.

– А то не понятно кому, – хмыкнул я. – Под боком озеро Куписта, и торговец в этих местах только один. С аквариумом на башке.

– Ошибаешься, – покачал головой Шрам. И рассказал удивительное – даже для Зоны. Я было сперва усомнился, ибо вряд ли Кречетов поведал наемнику о своих планах. Но потом вспомнил: Шрам – мощный псионик, ему скачать инфу напрямую с мозга Кречетова – раз плюнуть.

– Офигеть… – проговорил Меченый. – Впихнуть в себя мозги учителя – это вообще за гранью.

– Не думаю, – качнул головой Шрам, подбросив в затухающий костер еще с десяток купюр. – С помощью арта – преобразователя органики Всадницы себе морды кроили только в путь. Что стоило профессору изучить технологию и повторить этот эффект?

– Этому жуку – запросто, – почесал в затылке Меченый. – Умный, хитрый, изворотливый. Короче, думаю, пропали наши арты. Кречетов экстремально ушлый тип, теперь никого ни на шаг не подпустит к своей берлоге, пока не наштампует себе армию.

– Это верно, – задумчиво сказал я. – Не подпустит. Скорее всего…

Наемник не обманул. Без малого дюжина уникальнейших артов, в каждом из которых заряда хватит на хороший атомный взрыв. Этого вполне достаточно, чтобы не просто поднять из автоклавов кукол – с таким запасом аномальной энергии можно наделить их неограниченными способностями! Пять сотен неуязвимых воинов, способных выжить в эпицентре взрыва ракеты!

Как?

Да запросто!

То, что не снилось даже Захарову: лабильные межатомные связи. Пули, осколки, пламя – все, что может повредить плоть, повреждает ее. Но лишь на мгновение, после чего организм мгновенно собирает себя вновь до исходных параметров. Да и сами параметры можно менять! Атомы перестроились, человеческое тело распалось в пыль и собралось в змею, например, согласно заданному алгоритму – которых можно запрограммировать в любых количествах! В соседней вселенной люди умеют превращать свои тела в волкоподобных монстров, но это лишь один способ трансформации. А ведь их можно задать сотни!

Кречетов слегка скривился при мысли, что и до этого додумался академик Захаров. Но какая разница, кто придумал? Главное – кто воплотит в жизнь! Академик, помнится, все сетовал на недостаток аномальной энергии, вырабатываемой Чернобыльской АЭС: мол, не хватает ее, чтобы сформировать алгоритм изменения, запрограммировать тело куклы на трансформацию. Теперь же энергии было в избытке. Оставалось только разместить арты в накопителе, внести данные в главный компьютер и нажать кнопку ввода.

Пальцы ученого бегали по клавишам так, словно жили своей жизнью, отдельно от рук. Глаза Кречетова горели азартом настоящего ученого-практика, из тех, кому некоторые теоретики в подметки не годятся. Вон он, теоретик, сидит себе под кожей живота, словно в тюрьме, и безропотно позволяет скачивать из своих извилин необходимую информацию. Когда все завершится, можно будет извлечь из себя мозг академика и попросту выбросить его в мусорную корзину. Зачем таскать в себе два кило лишнего веса, когда у тебя под рукой непобедимая армия, послушная каждому твоему слову? Да и давит этот мозг на кишки довольно неприятно. Но пока что приходится терпеть, оставаясь в рамках своего старого тела. Сейчас Кречетову хотелось символичности, осознания, что это именно он в данный момент вершит судьбу всего мира, а не какое-то там двухголовое чудовище, в которое он при желании запросто мог превратиться.

Когда чего-то долго ждешь, азарт и нетерпение все равно будут присутствовать независимо от того, кто ты – обычный человек или ученый, много знающий и еще больше умеющий. Кречетов погрузил в накопитель лишь один «Глаз Выброса», и теперь наблюдал по приборам, как аномальная энергия стремительно поступает к капсулам автоклавов. Удивительно! Всего один арт, а какая мощная отдача! Не исключено, что каждый выброс, проносящийся над Зоной, и правда порождал такие вот артефакты, оставляя их в одном и том же месте, и Меченый просто случайно набрел на кладку. Иначе откуда в небольшом объекте столько чудовищной, невообразимой, нереальной силы?