Такие все люди в банде разные. Рустам — больше серьезный и холодный человек. Серый — мудак редкостный. А Женя, он более спокойный, мягкий, хоть внешне и крепкий.

Вообще все блондины, с кем я общалась, всегда казались мне более добрыми что ли, чем темноволосые. Конечно, глупо судить по цвету волос, но у меня так совпадало.

Правда Эля с Владом тоже говорили про блондина и, судя по разговорам, он совсем не добряк.

С Женькой классно гулять, прям как со старым знакомым. Он всякие истории рассказывает из своей медицинской практики, давненько мне не было так легко с человеком, тем более мужского пола.

Решили даже перебить аппетит и съели по рожку мороженого, полностью в нем измазавшись.

— У тебя нос белый, — смеется он. — Давай уберу.

Большим пальцем вытирает мой нос и прекращает улыбаться. Снова этот пристальный взгляд на меня. Странный он какой-то.

Раздается телефонный звонок. Женя достает телефон из кармана и отвечает.

—Да, Рус… Мы погулять вышли ненадолго…Уже? — удивляется он и смотрит на свои наручные часы. — Блин, Рус, счет времени потеряли… Да да, уже бежим.

Убирает телефон обратно в карман и берет меня за руку.

— Парни уже вернулись, нам пора, — тянет меня к выходу из парка.

— Рустам злится?

Судя по выражению лица, с которым Женя говорил по телефону, тот в не очень хорошем настроении.

— Я надеялся вернуться до их возвращения, нам не желательно было выходить на улицу.

Ой, это плохо.

Буквально через пять минут мы уже звоним в дверной звонок.

Открывает Влад и пропускает внутрь.

Сразу чувствуется эта тяжелая энергетика, которая здесь витает.

— Гулять они блять пошли, — Рустам выходит в прихожую. — Ты дебил? Ты ведь знаешь какая у нас сейчас ситуация!

— Всё было под контролем Рус, мы были здесь неподалеку.

— Я давал разрешение выходить из квартиры? Я разве давал его?! Ты нихуя не понимаешь что ли? Как первый раз, блять! — кричит на Женю, чуть ли не за грудки его берет.

Я стараюсь держаться чуть подальше, чтобы и мне случайно не прилетело.

— Я понял Рус, прости, моя оплошность, — поднимает руки в знаке примирения.

— Срочный сбор, быстро в комнату. А ты в другой пока посиди, — последнее уже ко мне относится.

Спорить я, конечно, не собираюсь, не подслушать мне никто не запрещал.

Да спорить я не стала, но все-равно ведь интересно из-за чего срочность, поэтому прислоняю ухо к стене. Стакана не хватает, чтобы было лучше слышно, но боюсь пропустить какую-нибудь важную информацию.

Ого, они сегодня едут в бордель!

Там ведь Крис осталась, одна. Они думали, что она соберет оставшуюся информацию и сможет выбраться, но у неё не получилось. Там остались свои люди для подмоги, и чтобы освободить других девушек, но что-то пошло не так, она уже давно не выходит на связь. Нужна помощь.

Но я так и не поняла еду ли я с ними? Даже не смотря на отсутствие там Амира, я туда больше не вернусь! Правда здесь одной оставаться тоже такое себе, тем более без документов.

Слышу движение за стеной, блин, что-то я отвлеклась.

Сажусь на кровать.

Судя по звуку, парни пошли обедать, тарелки гремят, торопятся.

Мне, думаю, выходить смысла нет, они и так все там напряжены, меня еще решили не посвящать в дела. Всё равно это больная тема.

Открывается дверь в комнату.

— Сейчас парни покушают, потом мы, окей? — говорит Эля, садясь рядом со мной на кровать.

— Что-то случилось? — решаю поинтересоваться.

— Вот только не говорили, что ты не подслушивала, не поверю, — улыбается она.

— Конечно подслушивала, — улыбаюсь в ответ. — Но не все удалось услышать. Как я поняла, мы едем к борделю?

— Не мы, а парни. Мы с тобой и Федей остаемся здесь, в тылу, будем удаленно все контролировать.

Фух, сразу легче стало. Особенно от того, что Эля будет со мной.

— А почему Федя тоже остается?

— Ну, нам же тоже нужна мужская защита, — подмигивает мне. — Да и он ведь муж Крис, может дел натворить и все планы испортить.

Вот с ним я еще ни разу не общалась, но внешне он приятный парень, да и женат тем более, как Серый себя вести не станет. Ну, надеюсь.

Боже, Милана, неужели ты теперь всегда будешь в мужчинах врагов видеть?

— А почему ты спрашиваешь? — пристально смотрит на меня.

Неужели на моем лице написано, о чем я думаю?