— Хорошо, я тебя понял, Квайл. Бери моего ведомого, а с новичком полечу я.

Игорь взволнованно пытался объяснить, что не хочет быть никому обузой. Тич слушал недолго.

— Послушай, сынок, — сказал он, и морщины на его лице проступили глубже и резче. — Накануне своего первого боевого вылета я страдал животом, и добряк-врач предложил освободить меня от полётов. Но я ответил, что пусть лучше обосрусь в воздухе и мне придётся убирать за собой кабину, чем останусь на земле, и всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя полным дерьмом.

Тич оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и продолжил:

— Это я к тому, что если ты ищешь повод для того, чтобы не лететь, то так и скажи об этом прямо. Обещаю, я не стану тебя принуждать. Я даже постараюсь, чтобы никто об этом не узнал. Думаю, что смогу добыть тебе какую-нибудь канцелярскую должность.

— Нет, нет, я этого не хочу! — поспешно воскликнул молодой лётчик.

Они некоторое время смотрели друг другу в глаза. Тёртый жизнью ветеран словно пытался заглянуть ему в самую душу. Растерявшемуся юнцу удалось то, что подчас не удавалось матёрым бойцам — он смог выдержать пронзительный взгляд ярко-синих глаз Тича и не отвести взгляда.

— Тогда не засирай мне мозги перед боем, сынок! — со зловещей ласковостью в голосе хрипло прорычал ас. — Иди лучше к машине, хорошенько всё проверь, и помолись своим богам, коль останется минутка.

Механик в заляпанном маслом выцветшем комбинезоне пытался успеть отмыть кабину от крови за оставшиеся до вылета минуты. Он сообщил новому лётчику, что баки заправлены керосином под завязку, боекомплект для пушек и пулемётов пополнен. Игорь поблагодарил и покосился на бурые пятна на сиденье и кровавые отпечатки на приборной доске. Оттуда же ему улыбалась девушка с фотографии, которую Генри прицепил сегодня утром — на счастье. Это была подруга Чаппела — Джейн. Механик хотел убрать фотографию, но Игорь не позволил.

Из палубных громкоговорителей раздался четкий голос командира авиационной боевой части: «Всем отойти от пропеллеров… Включить двигатели…».

Примерно в полумиле по течению дрейфовало что-то похожее на полузатопленное судно. Паром изменил курс и направился туда. Когда подошли ближе, в воздух взвилась стая морских птиц. В воде плавало нечто огромное и зловонное.

Это была туша огромного кашалота или кита иной породы. Капитан решил развлечь пассажиров впечатляющим зрелищем и приказал застопорить машину.

Возле борта поглазеть на диковинное зрелище собралась толпа. В голубой прозрачной толще можно было хорошо рассмотреть погибшее животное. Кит выглядел так, словно угодил под винты огромного корабля. Он напоминал огромный огрызок.

Звучали разные версии. Кто-то считал, что это работа китобоев. Просто раненый гарпуном кашалот сумел уйти на большую глубину (кашалоты способны погружаться на глубину более двух километров и оставаться под водой более полутора часов), и промысловикам пришлось обрубить канат. Позже животное издохло и всплыло на поверхность.

Кита могли убить и по ошибке. Метод эхолокации, позволяющий находить субмарины, пока ещё был не слишком надёжен. В результате очень часто глубинное бомбометание применялось военными по крупным морским животным. В прессе также писали, что экипажи некоторых кораблей и самолётов имели приказ в целях тренировки открывать огонь по обнаруженным китам.

В порту Исмаилов случайно стал свидетелем того, как какой-то человек договаривается с владельцем небольшой парусно-моторной шхуны отвезти его к месту обнаружения мёртвого кита.

— А, этот тот дохлый горбач, — понимающе кивал хозяин лодки. — Мили три в море. Сто пятьдесят долларов.

Клиент явно сильно спешил. Он подкатил на такси, и вид у него был рассеянный и одновременно решительный, как у человека, все мысли которого устремлены на одну цель. Не удивительно, что хозяин лодки это почувствовал и ломил цену.

— О'кей, — мужчина протянул моряку несколько бумажек. Он достал купюры из клеёнчатого кошелька, который висел у него на шее на длинной тесёмке. Так младшие школьники носят обеденные деньги. Лицо этого человека показалось Игорю знакомым. Он определенно уже где-то видел этот энергичный взгляд, оттопыренные уши. Лоб у него был, пожалуй, более высокий, чем у большинства людей. А нос такой выдающейся формы, что его обладатель просто обязан был обладать феноменальным любопытством и совать его повсюду. И голос… Исмаилов мог поклясться, что слышал его раньше.

— Ещё одно, — будто спохватился лопоухий хозяину шхуны. — По пути никакого мотора, мы пойдём туда под парусом.

— Да что вы такое говорите? Это же займёт прорву времени! А время — деньги. Хотите, чтобы я лишился другого заработка? Оставьте себе ваши доллары.

— Хорошо, плачу вдвое. Половина сразу.

Моряк внимательно осмотрел незнакомца с ног до головы.

— Ладно, сэр, значит, три сотни. А теперь скажите, почему не надо мотора?

Лопоухий умник впервые улыбнулся и загадочно произнёс: