Было трудно контролировать карусель моих желаний, поднимающую меня на все новые и новые высоты безумства. Света красиво стонала. Можно было бесконечно слушать эту песнь любви, которая была прекрасна в безумстве страсти.

После всего, весь покрытый потом, я встал попить воды. Все это время она пристально смотрела на меня. Это был небольшой тест: у меня был пунктик насчет того, что девушка будет делать после первого секса. Если она уставится в потолок, значит нам с ней не по пути. Если спит — нужно присмотреться, может просто я ее затрахал, от чего почет и хвала мне, флаг в руки, нобелевка, почетный караул, слоны и клоуны. Но если она смотрит так, как Света — то это нечто редкое, необычное, ценное.

— На что ты так уставилась, дурочка? — с усмешкой спросил я, стоя перед ней голым.

— На тебя! Ты… — она не договорила, потому что я ушел кинулся на кровать, чуть не раздавив романтическую куколку. Света и вправду из-за своей хрупкости и длинных волос была похожа на мамину игрушку, которую она хранила с детских времен — девочку с фарфоровым личиком и длинными рыжими волосами. Света, будто та кукла, которая ожила и залезла ко мне в кровать.

Позже я понял, что же хотела сказать Света. Я прочитал это в ее глазах: «Ты мой!». Она и раньше глядела на меня, как на свою собственность. Теперь Света смотрела на меня, как королева на своего вассала страсти. «Это интересны вызов!» — подумал я, крепко сжав ее волосы, пока она не мяукнула жалобно от боли.

Она гладила меня, прижавшись всем телом, потом массировала спину, как кошка, нежными лапками активируя мои уснувшие чакры. Света сразила массажем волосами: они скользили по моей спине и плечам, как тонкие струи мягкого летнего солнца. Я с трудом сдерживался, чтобы не поддаться ее чарам.

Мне нравилось молчать со Светой. Хотя она любила поговорить — своим телом, жестами, нежными касаниями рук, взглядом, теплом ее улыбки.

На прощание, Света крепко прижалась ко мне. Казалось, она хочет продырявить меня своими обнимашками. Кстати, я забыл об этом сказать: ей нравилось быть субмиссивной. Хотя, иного и быть не могло со мной, ведь она не была моей клиенткой, ради которой я, скрипя сердцем, мог поступиться своим архетипом садиста. Света легко приняла свою участь, аккомпанируя стонами моим шлепкам и укусам.

Я обнял ее в ответ и пошел, не озираясь. Вслед я услышал недовольный окрик Светы:

— Джо! И ты уйдешь, так и не посмотрев на меня?!

Я оглянулся. Света стояла, скрестив руки, и неумело изображала недовольство, в то время, как ее озорные глаза выдавали ее с потрохами. Я никогда не видел такого взгляда, и непонятно, как я не замечал этого раньше. Она побежала ко мне и снова обняла. Света явно была в настроении телячьих нежностей. Но я был не против, если все это идет вкупе с бурной ночью.

…

Нежности и секс — это хорошо, но я чувствовал, что стал деградировать, и мне срочно нужно было пообщаться с умным человеком. Обычно, с этим делом проблема, и не потому, что я считаю самого себя продвинутым чуваком. Наоборот, я в курсе своей дебильности и потому тянусь к интеллектуальным персонажам. Чтобы они не заскучали со мной, я научился притворяться умным: статья из википедии там, туалетная книга тут, а дальше молчание, которое, как золото, сделает свое темное дело.

Мы договорились со Сногги встретиться в «Мертвом роботе». Я, как всегда, пришел пораньше. Мне нравилось побыть одному. Сэм тонко ощущал этот момент, и заговаривал только тогда, когда видел, что я вышел из моей раковины социопата.

Я пил рубиновый маларки, и он напомнил мне губки Светы. Этот напиток в Америке называют Прикосновением дьявола, и я все еще ощущал демонический магнетизм этих поцелуев. Вообще, в Свете было что-то дьявольское, дикое, какая-то древняя сила из далеких времен, когда чувства были неприкрыты в своей непосредственности и естественной красоте.

«Постой!» — я остановил свои мысли, потому что ощутил что-то странное. Совсем чуточку, немного, с мизинец скунса, но, похоже, что я скучал по этой маленькой длинноволосой ведьмочке.

— О чем думаешь, приятель? — сказав это, меня похлопал по плечу Сногги. Мы поздоровались и я ответил:

— Думаю, мне полезно подумать. Даже ни о чем.

— Лучше подумай об этом: оранжевый цвет поглощает фиолетовый.

Я не сразу врубился, потом посмотрел на его протянутую ладонь: светло-желтый цвет софитов пропал, превратившись в ярко-фиолетовый, который растворился в ядовито-оранжевом зареве.

— Красиво… — прокомментировал я, отхлебнув коктейль и думая, куда клонит этот странный чувак.

— Ты когда-нибудь видел поле фиолетовых цветов? Лаванда стелется пурпурным ковром, закрывая горизонт. Над полем ветер разносит красные песчинки от пустоши вокруг. Сверху в синем небе неторопливо плывут облака. В общем, ванильная романтика и красота. И только от оранжевого солнца зависит, будут ли расти цветы или все превратится в бежевый прах.

Увидя мое изумлённое лицо, Сногги добавил:

— Я не поэт и пока вроде не сошел с ума. Просто, по спиральной динамике, оранжевый цвет — это пятый уровень из восьми, соответствующий автономному и амбициозному этапу развитя и сознания личности. А фиолетовый, или пурпурный — это второй уровень, там в головах царствуют мистика и примитивный гедонизм.