Ответом ей было молчание и опущенный в пол взгляд.

Маше стало неловко, что ее гость стоял на пороге комнаты, а она даже не предложила ему присесть. Он был в джинсах и теплом свитере — вид такой, будто словно только что приехал откуда-то…

— Может ты… — «присядешь» хотела дополнить она, но не успела, так как в этот же момент Ярослав обращался к ней.

— Думаю, мне лучше уйти. Мне жаль, что так случилось. Прости.

Он отвернулся и быстро вышел из комнаты, даже не прикрыв за собой дверь — так торопился.

А Маша пораженно смотрела ему вслед, и что-то так больно дергало ее изнутри, так царапало. Она вспомнила, что вчера вечером у команды была выездная игра, да и потом снова предстоял выездной матч, а это значило, что Ярослав примчался в Москву именно к ней. По крайней мере, ей хотелось бы так думать, так как обычно мало кто решался покидать расположение команды, обычно семьи приезжали к своим игрокам.

Маша вскочила со своего места, покачнулась и поморщилась от пронзившей ногу боли, ухватившись за спинку кресла, чтобы удержать равновесие. Она еще не привыкла к тому, что теперь на долгое время ограничена в движениях и скорости, а потому, насколько это было возможно в ее состоянии, поспешила в коридор. Только бы не опоздать. Что она скажет ему, даже не думала, просто хотелось остановить. И вновь окунуться в его печальный потерянный взгляд.

— Уже уходишь? — услышала она голос отца уже у самого выхода из квартиры.

— Да, Станислав Игоревич, думаю, мне пора.

— Сегодня ты какой-то… Все хорошо?

Пока Маша ковыляла по длинному коридору, беседа отца с игроком его команды перешла в личное русло.

— Да, — равнодушно ответил Смеляков, послышался звук застегиваемой «молнии» и что-то тяжелое ударилось об пол. — Простите, не удержал.

— Как с отцом?

— Так же. Я его не видел, если честно. И спасибо вам за то, что…

— Не за что, — тут же отозвался папа, видимо, понимая, как тяжело давалась парню эта тема. У Ярослава был какой-то конфликт с родным отцом, Маша один раз слышала беседу родителей, но не придала тогда этому значения. — Нам надо было раньше все знать, прежде чем ставить его тренером в команду. Это наше упущение. Ты сейчас куда? Тебе есть с кем праздник-то отмечать?

Маша в этот момент уже успела дойти до них и, едва выйдя на свет, столкнулась с пронзительным голубым взглядом, устремленным прямо на нее. Почему она никогда раньше не замечала, какие у него глаза. Чистейший байкальский лед. Ярослав уже оделся и собирался покинуть их, в руках была большая дорожная сумка, обклеенная бирками из аэропорта. Значит, он действительно приехал к ней прямо с самолета.

— Зачем ты поднялась? Тебе нельзя, — просипел Ярослав, и тут же прочистил горло. Сумка с тяжелым грохотом опустилась на пол, и от глухого звука все словно очнулись.

— Ярослав, оставайся у нас, — предложил отец, переведя взгляд со Смелякова на дочь.

— Нет, я, пожалуй… Мне пора.

— Тебе есть к кому сейчас ехать? — настаивал Соболев. — Насколько я помню расписание, команда должна быть на выезде.

Ярослав медлил, потупив взгляд. Значит, не было, подумалось Маше. Видимо так же рассудил и папа.

— Не думаю, что это будет хорошей идеей… — Смеляков растерялся от такого нежданного предложения. — Я лучше к себе.

— Ярослав, оставайся, — попросила на этот раз уже сама Маша, и он так пронзительно посмотрел на нее в ответ, что ноги буквально подкосились. А внутри, как бы банально ни звучало, запорхали бабочки, безбожно защекотали своими крылышками, даря такое нереальное ощущение невесомости, что даже пришлось прислониться к стене в поисках опоры.

А тот поганец улыбнулся в ответ, окончательно добив ее своим обаянием, и произнес сипло:

— Ладно, уговорили. Только у меня совершенно нет подарков, все как-то так спонтанно вышло.

— Да не выдумывай, — отмахнулся Соболев. — Чем нас можно удивить, так это такими вот неожиданными гостями.

Сумка вновь была отправлена на пол, куртка в шкаф, а сам смутитель Машиного спокойствия в ванную комнату. Ей же было предоставлено немного времени, чтобы перевести дух и встретиться с вопрошающим взглядом отца. Но ни осуждения, ни лишнего любопытства она не нашла, лишь только ободрение и… согласие? Нет, ну не мог же папа сделать какие-то выводы только из ее вежливого приглашения. Тем более, он первым пригласил Смелякова остаться, она лишь подыграла ему. Ой, мамочки, почему же все так сложно?

— Идем, — Стас приобнял дочь, чтобы помочь ей добраться до гостиной. — Нужно маме сказать, что с нами будет гость. Вы ведь не станете устраивать из праздника словесную перепалку?

— Надеюсь, нет, — смутилась Маша.

Благо, родители были рядом и спасали ее от стыдливого молчания, так как Маша совершенно не знала, о чем можно было говорить с Ярославом. Папа поначалу расспрашивал парня о каких-то рабочих моментах, затем речь перешла о путешествиях, о какой-то дребедени. Краеугольные края в беседе об олимпиаде, о семье Ярослава благоразумно никто не затрагивал, и оба — и Маша, и Яр — были в душе благодарны мудрому старшему поколению за это.