– Зинченко? Это дружок Быкова? – память реципиента постепенно ко мне возвращалась (главное, чтобы его мозг не вернулся, а то буду, как Билли Миллиган, с толпой разных ублюдков в голове жить). – А не у него ли случайно отец в горкоме партии работает? Это он вам звонил? И потом, если потерпевший Зинченко, тогда должен быть акт судебно-медицинского освидетельствования его бренного тельца с фиксацией побоев и определения степени тяжести причиненного вреда здоровью. А так получается, что вы превышаете должностные полномочия.

Осинкин не ожидал такого напора от пацана-тихони и заёрзал под моим проницательным взглядом.

– Это неважно, – пробормотал он. – Но я должен принять меры…

– В общем, так, товарищ участковый. Я так понимаю, что письменного заявления или обращения нет. Соответственно, вы не можете меня привлечь к административной, а тем более к уголовной ответственности. Есть некая устная жалоба, скорее всего телефонный звонок. Но слова к делу не привяжешь. Это обращение не зарегистрировано, а значит ваше присутствие здесь не совсем законно. Вы, конечно, можете реагировать на устные обращения граждан, но только лишь с целью проведения профилактических бесед с нарушителем. То есть со мной. Считайте, что беседу вы уже провели, я вас больше не задерживаю. Всего хорошего.

– Да ты! Да я! – пыхтел участковый, но не находил подходящих слов.

– Дядя Петя, иди уже на обход своего участка, – тихо проговорил я. – Алкаши тебя заждались. Сегодня ты какой-то хмурый с утра. Видать, никого еще в каталажку не упёк.

– Как ты разговариваешь с сотрудником милиции, щенок?! – дядя Петя снял фуражку и смахнул крупные капли со лба.

– Не шуми, – улыбнулся я. – А то соседи милицию вызовут. И не приходи больше. А то некоторые пьянчуги из третьего подъезда, что на втором этаже живут, помнишь? Захотят вдруг в прокуратуру обратиться. И рассказать следователям, сколько стоит свобода в медицинском вытрезвителе.

– Ты кто? – тихо выдавил участковый и пулей вылетел из квартиры.

Даже фуражку забыл.

– Дядя Петя, фуражку забери! – крикнул я вдогонку. – Мне она великовата будет. Я вам еще не говорил? Тоже в милицию собираюсь. Скоро вместе работать будем…

Горе-милиционер торопливо вернулся, схватил фуражку и вновь исчез. Я посмотрел на мать. Она подпирала стену с открытым ртом и круглыми, как у мадагаскарского лемура глазами.

– Андрюша, – пробормотала она. – Это что сейчас было?..

Скрипучий лупоглазый ЛиАЗ с шипением раздвинул створки дверей и выпустил толпу народа из своих недр. Остановка «Первомайская» примостилась у городского парка. Я вышел вслед за потоком людей из жёлтого автобуса, с немного пожамканными от времени боками, и направился прямиком к огромному бетонному забору, который прерывался шлагбаумом с будкой КПП. За забором возвышались новенькие корпуса.

Вот оно – моё учебное заведение. Что я там забыл? Хрен его знает. Как сотрудник, я подкован лучше любого советского генерала. Знаю такие фишки в расследовании, которые им и не снились. Но мне диплом нужен. Странно, но почему-то зазорным не считаю – окунуться в курсантство с нулевыми, как моя сегодняшняя жизнь, погонами. Такое ощущение, будто раньше мне этого не хватало. Курсантом я никогда не был. В ментовку пошёл работать после гражданского ВУЗа.

Из будки высунулась молодая выбритая морда в погонах рядового. Очевидно, курсант. Но первого набора ещё не было. Сюда, наверное, перевели местных из числа слушателей из Воронежа или Волгограда. Самые крупные школы там были.

– Что хотел? – сонно проговорил постовой.

– Я поступать, – ответил я. – Узнать хочу, какие документы нужны и какие экзамены сдавать.

– Нужны письменные рекомендации из горкома комсомола, военный билет с характеристикой из военной части, где проходил службу, школьный аттестат и характеристика со школы, – выдал заученную фразу рядовой.

– Чего? – у меня отвисла челюсть. – Какие рекомендации, какой военник? У меня только аттестат и паспорт.

– Без службы в армии и рекомендаций горкома никак нельзя, – замотал головой курсант. – Я в прошлом году поступил в Волгоград. А до этого, мне ещё пришлось год после армии в ППС-никах рядовым пробегать, чтобы рекомендации получить. Потому что комсомольцем я не был тогда.

– Да ты издеваешься! – внутри меня все вскипело. – Тут школа милиции или набор в академию высшей партийной номенклатуры (знаю, что такой нет, но интересное название). – Пропусти, – категорично кивнул я. – Хочу с начальником курса переговорить.

– Не положено, – курсант бочком отошел к будке. – Он вам ничего нового не скажет.

– Посмотрим, – сказал я и шагнул к крутящейся вертушке-калитке.

– Стоять! – курсант схватился за поясную кобуру.

Ну кого ты хочешь напугать? Я уже давно срисовал, что пистолета в ней нет. Так, тряпьем каким-то для вида набита. Для местных проверяющих, наверное, прокатывает.

– Что за шум? – зычный голос раздался у меня за спиной.

Следом за голосом появился седой полковник с выправкой солдата.