– Награду? – я опешил.

– От имени Президиума Верховного Совета СССР за проявленное мужество и самоотверженность, проявленные при поимке преступников-рецидивистов, разрешите вас наградить медалью «За отличную службу по охране общественного порядка».

Огни фотовспышек осветили ординаторскую так, что даже фикус на окне засверкал. Чиновник широким жестом протянул мне руку, картинно повернувшись вполоборота к корреспондентам. Он застыл с улыбкой на лоснящемся лице, потрясая рукопожатием со мной.

После небольшой паузы (дождался, пока камеры успеют запечатлеть его) раскрыл маленькую коробочку, отделанную красным шершавым бархатом, и извлек оттуда серую медальку со стандартной пятиугольной колодкой, обтянутой красной муаровой лентой.

Ленточка с тремя синими продольными полосками. Я сразу узнал эту медаль. В той жизни у меня была точно такая. Многие медали, учрежденные еще в советскую бытность, оставались в ходу. Такую медаль давали за подвиги и заслуги, проявленные в охране общественного порядка и борьбе с преступностью не только сотрудникам милиции, но и членам добровольных народных дружин и другим гражданам за активное участие и проявленную при этом храбрость.

Стычка с валютчиками начинала приносить свои плоды. В голове у меня сразу созрел «корыстный» план.

Сергей Сергеевич торжественно и не спеша прицепил мне на пижаму медаль, не забывая при этом широко улыбаться в пыхающие фотокамеры. После он наклонился ко мне и с улыбкой на лице тихо проговорил, его голос слышал только я:

– Не обольщайся, Петров. Мне известно о твоих хулиганских выходках. Про драку в школе я не забыл. Говорят, ты в милицию хочешь пойти работать. Эта медаль тебе не поможет. Так, вот. Я сделаю всё, чтобы тебя не взяли в органы. Такие, как ты, не достойны чести сотрудника советской милиции.

– Спасибо, Сергей Сергеевич! – громко воскликнул я, широко улыбаясь.

Я схватил его руку и тряс с таким восторгом, будто это была рука генсека.

– Я очень благодарен за ваши тёплые слова!

К нам подскочили корреспондентки. Кто-то всучил мне охапку цветов. Напомаженные и накрученные на бигуди девицы тыкали в нас пластмассовыми микрофонами, шнуры от которых тянулись к висящим на их шеях портативным магнитофонам:

– Скажите, товарищ Петров, что вы чувствовали, когда бесстрашно, в одиночку бросились задерживать опасных преступников? Какие мотивы побудили вас сделать это?

Я церемонно обвел взглядом присутствующих и торжественно произнес:

– Спасибо, товарищи! Как комсомолец и будущий коммунист я твёрдо для себя решил, что хочу поступить на службу в ряды советской милиции. Это мечта моего детства. Я уверен, что смогу принести пользу своей стране в почётном деле борьбы с преступностью. Советский народ должен чувствовать себя защищенным. И пользуясь случаем, я хотел бы попросить высокопоставленного гостя – товарища Зинченко Сергея Сергеевича, дать мне соответствующие рекомендации от имени горкома партии на поступление в среднюю школу милиции в нашем городе. Я понимаю, что вначале нужно отслужить в армии и проявить себя на боевом посту, заручившись характеристиками командиров. Я готов к этому. Но так моя мечта оттянется еще на два года. Я прошу Сергея Сергеевича посодействовать о принятии меня в школу милиции на общих основаниях, но без прохождения воинской службы. Это будет для меня лучшей наградой. Спасибо…

Когда я закончил воцарилась секундная пауза, а затем раздались аплодисменты. Хлопала свита Зинченко, представители больницы (и даже завотделением), корреспонденты и прочие господа присяжные-заседатели.

Зинченко насупился. На его виске запульсировала жилка. После моих слов его атаковали журналисты, наперебой засыпали вопросами.

– Что скажете, Сергей Сергеевич? Считаете ли вы достойным Андрея Петрова стать на стражу правопорядка? Вы можете сделать исключение из правил?

Второй секретарь горкома достал клетчатый платок и медленно полировал взмокшую лысину. Казалось, что у него намокли даже усы.

– Этот вопрос находится в ведении министерства внутренних дел. Мы можем лишь давать рекомендации, – уклончиво ответил Зинченко.

– Скажите, Сергей Сергеевич, – к чиновнику подскочила бойкая девица с фотоаппаратом. – А может ли общественность как-то повлиять на решение этого вопроса? Если мы напишем про это в газете.

– Я пока ничего не могу сказать, – Зинченко скомкал платок и сунул в карман пиджака, его лицо становилось все краснее. – Мы обсудим этот вопрос на городской партийной конференции. Она состоится завтра.

– Но как же? – вцепились журналисты (вот за что я люблю прессу, что хватка у них, как у крокодила, ну или у матёрого опера, зацепят и не отпустят, пока на дно не утянут). – Вы думаете, кто-то будет против? Неужели Петров не достоин звания сотрудника советской милиции?

Зинченко пыхтел, надувая щеки. Его твёрдая и выверенная речь превратилась в лепет с ужимками.

Я знал, что для меня никто поблажек делать не будет. Школа милиции – госструктура и процедура поступления туда закреплена законом. Но так хотелось посмотреть, как выкрутится уважаемый гость из каверзной ситуации.