— Тала Сири, я Сига, я буду вашей служанкой. Мы можем сейчас вас искупать? — она пыталась выглядеть довольной, радостной.

— Сига, сядь ко мне рядом, прошу, расскажи мне, кто ты, откуда? — я притянула ее за ладошку, и усадила с собой на край кровати. — ты из других земель, ты с Севера, как и я?

— Тала Сири, мне нельзя говорить с вами, и отвечать на вопросы, если вы хотите отдохнуть, я вернусь позже, а пока я отправлю к вам девушку с кухни, она принесет еду и молоко, — она уверенно встала, и направилась к выходу, не оборачиваясь, не давая мне шансов на разговор.

Я заснула на краю кровати, и мне казалось, что все вокруг все еще качается. Проснулась когда было темно. На маленьком столике между окном и кроватью стояла большая тарелка с фруктами, кувшин с молоком и булочки, завернутые в полотенце. Дверь открылась, вошла Сига, неся с собой два больших подсвечника с зажженными свечами, но не закрыла за собой дверь, а пропустила женщину в возрасте. На ней были брюки и рубашка, легкие тапочки, волосы закручены на затылке в крупный пучок.

— Теплого света, Сири, я Шанари, ты сейчас наша гостья, но это продлится не долго. Я не буду лгать, тебе самой придется выбирать свою жизнь, но времени у тебя мало. Наш с тобой разговор должен был состояться сегодня, но ты не успела заняться собой — ты все еще в дорожной одежде. Сига, готовь воду, мы будем говорить прямо во время купания и ужина. У нас мало времени. Ты должна быть готова к завтрашнему разговору с одрусом. — она обошла кровать, на которой я сидела, чтобы рассмотреть меня со всех сторон, потом кивнула Сиге, и та выдвинула стул, который был за камином, и поставила лицом к ванне, — прошу, не смущайся, раздевайся.

Я хотела послать их ко всем чертям, но смысла всего этого не видела, пока они не озвучат мне всё "меню", которое могут мне предложить. Я разделась, села в холодную утробу камня, и взглядом показала Сиге, чтобы поторопилась, иначе я задубею в этой ледяной усыпальнице.

— Я буду говорить, а потом ты задашь мне вопросы, только прошу не перебивай меня, и не вздумай ни жестом перебить одруса при завтрашней встрече. Слушай, и не отвечай не подумав, даже если внутри будут гореть слова у тебя на языке. Лучше спи с этим огнем, и утром скажи слова, которые остудит твой мозг! — она говорила все громче и яростней, и я понимала, что это только введение.

Я кивнула головой, давая понять, что я слышала ее, и готова слушать главную часть. Сига намылила волосы, и мягко, как кошка, намыливала шею и спину. Когда снова зазвучал голос Шанари, я подумала — сколько бы меду ей потребовалось, чтобы он стал таким сладким, по сравнению с началом разговора. Мыло на лице было хорошей причиной не открывать глаза, уж эта-то змея явно считает мои мысли даже по расширению зрачка!

— Сири, только избранные попадают на наши земли, чтобы получить все блага, которые здесь имеются. Ты из диких земель, и никогда не видела такой жизни, и ты поражена всему, но ты тоже можешь этим пользоваться. Ты тоже можешь жить в красивом доме с рабынями, хорошей постелью, красивой одеждой. У тебя будут свои желания, и они будут исполняться. Это дворец нашего правителя, и ты сейчас в гостевых комнатах. У тебя может быть комната в еще лучших покоях, или же ты можешь попросить для себя отдельный дом за дворцом — там живут самые лучшие люди наших земель. — она замолчала, но я услышала шаги от двери, кто-то наливал ей воды. Я покачивала шеей, словно получаю наслаждение от массажа головы. "Дом с рабынями", "лучшие люди", эх как вас тут угораздило, собака ты женского пола, ну давай, смочи свое ненасытное горло, и пой дальше.

— Ты можешь много, только скрываешь. Ты делаешь одежду, которую никто до тебя не делал, ты лечишь раны, как не лечат наши знахари, ты умеешь держать себя в моменты, когда остальные не могут даже смолчать. Что ты умеешь еще? Ведь ты не все свои секреты раскрыла своим людям. Ты знаешь больше, Сири. Так вот, я сейчас закончу наш разговор, объяснив, что ты сама можешь сделать для себя. — она отпила из стакана, он снова встал на стол, и в него добавили воду. Как хорошо принимать информацию избегая картинки — обостряется слух, обоняние, ты перестаешь быть зависимым от того, что тебе предлагают в красках, от того, что отвлекает от главного. Ее дыхание участилось, руки дрожат, ставя стакан. У Сиги руки стали немного подрагивать на слове "дикари".

— Завтра вечером ты будешь говорить с одрусом, и решишь, что делать со своей жизнью. Либо ты будешь давать этой земле новые знания, и заставлять ее расцветать, либо станешь в нескольких, выбранных нами домах, матерью детей, но только на пару месяцев. А если и там ты не сможешь быть нужной этой земле, у нас есть рудники, где работы достаточно. Больше вариантов нет, Сири. — я услышала как скрипнул стул, я знала, что эта тварь сейчас смотрит на меня, и я чуть подняла уголок губ.

— Сига, ты плохо натерла мне шею, разомни ее, не ленись! — говори что нужно, Сири, молчи, молчи о том, что у тебя на душе, Сири….я устрою тебе, я обязательно устрою тебе и рудник, и материнство на дне вашего прекрасного залива, где ты будешь кормить рыб не больше пары месяцев, пусть сейчас мои пальцы до боли щиплют бедра на дне ванны, чтобы не выскочить из нее, и не утопить прямо в ней. Они точно так же схватят твои щеки, и за них приведут тебя на берег.

Дверь хлопнула, но я не сразу вышла из роли. Сколько же усилий, сколько жизни нужно вырезать из сердца, чтобы вот так, как Сига, или как Фари, стоять и мыть людей, которые сломали твою жизнь, улыбаться им. Самые сильные здесь. Самые слабые, у кого не поднялись руки, видимо на рудниках. Родители Сири давно угнаны сюда. Только вот как они выглядят? Как выглядит Бран? Я надеюсь он похож на Севара. Хоть капельку. Я открыла глаза. Сига держала полотенце. В комнате кроме нас никого не было.

— Сири, я знаю, что ты не специально. Я всё поняла, — шептала она, вытирая мне голову, когда я громко напевала бравую мелодию о тореадоре. Я знаю что предложить им, потому что мне больше нечего.

— Неси много еды, Сига. Я буду петь, а ты на ухо мне все расскажешь. И вместе покушаем — мне одной это в горло не полезет. Спать я буду утром, Сига, а сейчас, неси еду.

Камин уже догорал, в комнате было тепло. Из окна открывался вид на двор и верхушку стены — солнце утром, если перевалит через стену, будет в окно, это хорошо. Я одела пижаму — очень удобные мягкие штаны и рубаху. Расчесала волосы деревянной расческой, Сига нанесла на голову масло, и волосы стали невесомыми, гладкими.