– Счастье, что мы не выбрали «Мадагаскар», да? – с усмешкой заметил господин Сомэя, хотя на самом деле поиски затянулись дольше отпущенных пятнадцати минут, в итоге курьер получил нагоняй от начальства. Эту информацию мне сообщили мимоходом, и оставалось лишь догадываться, насколько суровым был этот нагоняй.

Так моя работа, связанная с Ямаэ Ямамото, внезапно закончилась. После объяснений господин Сомэя попросил меня проверить факты по этому делу, которые он изложил в заключении, и с этим было покончено. Я спросила, когда уберут камеры, и узнала, что вскоре во всем доме, где живет Ямаэ Ямамото, ожидается проверка кабельного телевидения, тогда будут демонтированы и камеры.

Оказалось, что мне и впрямь причитается бонус – сто тысяч иен. Вполне приличная сумма, хотя и не такая, как я себе нафантазировала, но все же достаточная, чтобы осчастливить кого угодно.

– Завтра ровно месяц, как вы работаете здесь, поэтому вам выдадут бланк возобновления контракта, – известил меня господин Сомэя и добавил: – Я говорил своему боссу, что вы обладаете всеми необходимыми качествами.

– Но ведь эта работа – просто сидеть и смотреть в экран. Разве можно подходить или не подходить для нее? – спросила я и, не успев договорить, подумала, что на самом деле можно.

– О да. Некоторые сотрудники становятся пациентами психосоматического отделения.

Офигеть, подумала я. Господин Сомэя сказал также, что спешить с решением незачем. Я перешла через улицу к своему дому, вспоминая, что говорилось в объявлении о приеме на работу: «Штатная должность, зарплата чистыми 170 тысяч иен в месяц с возможным повышением, полные страховые выплаты».

Безусловно, услышать, что я обладаю всеми необходимыми для работы качествами, было приятно, условия труда здесь, если уж на то пошло, чуть лучше минимальных, с которыми я бы смирилась. Но в состоянии ли я и дальше выполнять эту работу?

Я вернулась домой рано второй день подряд, и единственное занятие, которое смогла придумать, – лечь поспать: видимо, это означало, что я полностью свыклась со сверхурочной работой как образом жизни. Мои родители уже вышли на пенсию со своей работы на полную ставку, но все еще трудились с частичной занятостью, так что дома никого не было. Я села на диван и взяла лежащую рядом газету. Она была тонкой – наверное, вечерний выпуск, подумала я.

Решив было посмотреть программу телепередач, я вспомнила, что в этом нет смысла, если газета вчерашняя. Но раз уж она очутилась у меня в руках, я принялась лениво перелистывать страницы. Мой взгляд скользил по ним, ни на чем не останавливаясь. Прочитывать слова я не удосуживалась, даже фотографии не сохранялись в памяти. Должно быть, я и вправду устала. Может, необходимость целыми днями смотреть в экран наконец дала о себе знать или же еще не выветрилось утомление после моей предыдущей работы.

Даже мысль о том, чтобы свернуть газету и отложить ее, ощущалась как напряжение, поэтому я продолжала просто водить взглядом по страницам, пока вдруг в разделе культуры не наткнулась на имя Ямаэ Ямамото. Что? Я невольно вытаращила глаза. А мне казалось, я уже покончила с тобой. Статья, за которую я зацепилась, была проходной, выражающей мнение автора, – ничего существенного. Некоторое время я колебалась между двумя вариантами – бросить газету на пол или пробежать статью по диагонали, – прежде чем остановилась на втором.

Недавно я очутился в ситуации, неловкой для человека, перешагнувшего тридцатипятилетний рубеж: я зациклился на истории о призраке, которую услышал по телевизору. Целыми днями меня не покидало ощущение, будто что-то стоит у меня за спиной. Я думал о призраках, пока спал и пока бодрствовал, и понял, что не в состоянии продолжать работу.

Да уж, я-то знаю, подумала я. Какой же ты все-таки наивный.

Это было сродни добровольному рабству. К слову о рабстве: мне, разумеется, вспомнились дзибакурэи – призраки, связанные с одним определенным местом. Каков он, мой призрак, – прикован к месту или свободно передвигается? В детстве я всегда завидовал вторым. Если передвигаешься по своей воле, значит, можешь путешествовать как пожелаешь! И отправиться хоть в Бразилию, хоть куда-нибудь еще – по настроению.

Вот болван, подумала я. Да если бы ты был «свободно передвигающимся» призраком, тогда и корабли, и поезда, и все прочие средства транспорта проходили бы сквозь тебя. И попасть в Бразилию ты мог бы одним способом – дойти туда пешком. И даже если бы для свободно передвигающегося призрака это было физически возможно, думаешь, тебе захотелось бы туда?

В отличие от них, у дзибакурэи в распоряжении сколько угодно времени. Им полагается просто стоять на одном и том же месте и ничего не делать. Будь моя участь такова, я был бы не прочь обосноваться в гостиной дома, хозяйка которого постоянно смотрит телевизор, или вообще в кинотеатре. Но они не выбирают, и это наверняка нелегко. Полагаю, застрять в каком-нибудь месте, где нет людей, так одиноко, и не менее тяжкая участь – попасть в окружение по-настоящему скучных людей. К примеру, если бы в моей комнате завелся дзибакурэи, я почти уверен, что ему было бы невероятно скучно.

Я ощутила, как в мой желудок выплеснулась избыточная порция сока. Оборачиваться и смотреть, что творится у меня за спиной, как делал Ямаэ Ямамото, я не стала, но газета чуть не выпала из моих ослабевших рук.

Открою вам одну мою тайну. Примерно раз в месяц на меня нападает неудержимое желание погрызть ногти на ногах. И вот теперь так получилось, что это желание совпало с моим периодом зацикленности на призраке, но я поборол его. Почему-то мне казалось, что мой призрак не захочет наблюдать подобные зрелища. В конце концов, есть же этикет, которого обязаны придерживаться как те, кто наблюдает, так и те, за кем ведется наблюдение.