— Всё равно не поняла, да? Мужчины в возрасте знают, что жёны их ненавидят, а жёны их друзей испытывают стыд и брезгливость во время секса с ними. Они хотят не просто молодое тело и смазливую мордашку, а искреннюю признательности и привязанность. Если ты найдёшь такого – он будет арендовать тебя годами.

Мы пересекли черту и почти дошли до главного дворца, громкая музыка не позволила продолжить разговор. Да и в принципе, Роза сказала уже всё, что хотела. Вот только не уточнила один маленький нюанс – а дальше, что? Из плюсов, она ничего не знает о том, что я – эксперимент и меня нужно как можно быстрее спустить в бункер, а потом отправить в монастырь. Из минусов - она не знает, что меня всё равно выживут из Рая, и в её советах нет никакого проку. Хотя...

Доступ в Рай гарантирован только мужчинам из Платинового списка. Если такому будет достаточно много лет, значит, он почти наверняка является очень уважаемым человеком и, если я ему действительно понравлюсь, он сможет приостановить эксперимент. Как она сказала? Признательность и привязанность? Значит, буду давить на жалость. Мой супруг, перед «двенадцатью», впервые проявил сострадание ко мне. Костя, если верить Славе, тоже меня жалел. Мужчины относятся к женщинам, как к животным из Красной книги. Где-то боятся, где-то презирают, но жалеют тоже.

Роза усадила меня в кресло у небольшого столика рядом с женским туалетом. Здесь мужчины почти не ходят, разве что кто-то решит проводить свою компаньонку, не желая прерывать разговор. Пожалуй, самая неудачная локация во всём ресторане.

Я просидела в одиночестве более двух часов. С учётом того, что мы с Розой пришли, когда ресторан уже вовсю работал, почти все пары к этому времени уже разошлись по номерам. Похоже, сегодняшний день пройдёт впустую. Ни один из редких, прошедших мимо столика, мужчин, не посмотрел в мою сторону. Даже официанты игнорировали мои призывы подойти. Такое чувство, что я превратилась в невидимку.

Лёгкая досада ближе к полуночи сменилась азартом. Нет, я не пыталась склеить кого-то, случайно задеть плечом, проходя мимо, как делали другие девушки, ненавязчиво коснуться руки возможно будущего арендатора, и глазки тоже не строила. Я наблюдала. Наблюдала за тем, как отчаянно арендованные девушки пытаются создать очередь из желающих заняться с ними сексом за деньги. Как позволяют лапать себя. Как смотрят широко раскрытыми глазами на каждого, соизволившего завязать беседу. Как прогибаются и сами буквально виснут на неприятных им мужиках.

И мне стало противно. Не столько за них, сколько за себя. Как можно так унижаться и, главное, ради чего? Шанса провести лишний месяц, а если повезёт, год в малом дворце? Не отменить, а отсрочить пытки и перемещение в монастырь. Всё, что они творят – не более чем позорная попытка отсрочить неизбежное. Примерно тем же самым занимаются и жёны Платинового списка. Всё равно каждая из них почти наверняка рано или поздно окажется в монастыре. Иметь старую жену статусному мужчине, не принято, если дети выросли.

Получается, единственный шанс на относительно счастливую жизнь – это стать призом для хорошего человека из рабочего класса. Всё остальное всего лишь блеф, антураж, высосанный из пальца повод для гордости. Я в очередной раз вспомнила беснующуюся невесту со свадьбы в казино. Все женщины Серебряного, Золотого и Платинового списка обречены. Мы все – не более чем свиньи, которых откармливают перед праздником. И наша ценность – наше же проклятие.

Я каждый день приходила в ресторан к открытию, занимала выделенный мне неприметный столик, заказывала коктейль – сначала безалкогольный, потом чуть крепче. Пила, закусывала, слушала музыку. Меня начали замечать со второго дня. Не потому, что я так хороша, а потому что никогда раньше девушкам не дозволялось в одиночестве сидеть за столиком. Да и мне самой очень скоро понравилось привлекать внимание.

Если в первый день я сидела за столиком с единственной бутылкой воды, то потом всё чаще стала подходить к барной стойке, ведь делать заказ не наказуемо, а официанты меня игнорируют.

Со мной начали знакомиться. Многие. Сначала они провожали меня до столика удивлённым взглядом. Потом подсаживались. Предлагали угостить. Иногда я соглашалась, но чаще, извинившись, уходила в дамскую комнату. Но не позволяла никому даже прикасаться к себе. Пусть я останусь без арендатора, пусть Слава больше никогда не появится в Раю, пусть меня сошлют в бункер или зароют в яму. Пусть будет так, как будет. Позориться не стану!

— Вы так быстро сбежали. Я уточнил у бармена, какой напиток вы предпочитаете и... Разделите со мной трапезу? – седой мужчина, на полголовы ниже меня заметно волновался.