Ленка в этот момент пялилась на кусок курицы и давилась слюнями.

— Какие ещё сапоги, Сань? — Спросила она, не отрывая взгляда от вожделенного куска дичи.

— Обыкновенные, которые сейчас на нём.

Елена, наконец, перевела взгляд на меня.

— В смысле снимать сапоги, стоя на коленях?

— Это называется разуть мужа. То есть, показать ему свою покорность.

— Стоя на коленях?

— Конечно.

— Скажи мне, Сань, я похожа на лохушку?

— Дорогая, но таковы правила.

— Да плевать на эти сраные правила. Ещё чего не хватало. Стриптиз для милого это одно, а ползать покорно на коленях, да ещё стаскивать сапоги. Да на фиг такое замужество не нужно! Подожди, а ты, будешь с Ваньки снимать?

— Конечно, стоя покорно в одних трусах, а может и без них на коленях, стащу сапоги, ещё и подошвы этих сапог целовать буду.

Лена какое-то время на меня внимательно смотрела. Я сохраняла серьёзное выражение лица

— Знаешь, подруга, если бы мы были дома, я бы решила, что ты кокса нюхнула или ацетона и у тебя крыша поехала. Ты же гонишь, Сань? Сознайся?

— Гоню. — Я усмехнулась.

— Тогда как ты будешь?

— Я ничего не буду. Это он будет, с меня сапожки снимать. Я бы поняла, если Ваня пьяный в ноль завалился домой и грохнулся в прихожей, уйдя в аут. Тогда да. Пришлось бы его тащить на диван, стаскивать штиблеты, рубашку, штаны. А так, извини. Если хочет сладкого, пусть поработает.

— Вот за что я тебя люблю, Сань, так за то, что умеешь ты позитив налаживать. — Усмехнулась Елена. — Ну значит и Вася у меня, тоже мои сапожки пусть стискивает. А свои сапоги сам снимет, чай не сахарный, не растает.

Мы обе тихо засмеялись. Оба братья Вяземские, посмотрели на нас вопросительно. Но мы ничего говорить им не стали.

Наконец, нас повели в опочивальни. Меня с Иваном в одну, Василия с Еленой в другую. Пока нас вели, народ шутил и довольно откровенно, давая молодому мужу наставления, как обходиться на брачном ложе с молодой женой. Перед тем как закрыть за нами дверь нашей комнаты с брачным ложем, Ивану сунули в руки большое серебряное блюдо с едой. Тут было и мясо, и курица, каша какая-то, ещё что-то, яблоки с грушами, хлеб и кувшин с морсом. В опочивальне горели свечи. Всё было красиво. Брачная постель застелена. Я облегчённо выдохнула, прошла и села на постель. Смотрела на мужа. Ваня продолжал стоять возле закрытой двери, держал блюдо и смотрел жадным взором на меня. Господи, так и гляди, сейчас набросится.

— Ванечка, что застыл? Иди сюда. Блюдо с едой поставь аккуратно. Не бросай.

Он поставил его на небольшой стол, на котором стояли свечи. Опять продолжал смотреть на меня.

— Ваня, давай сначала покушаем. А то я голодная. А потом всё остальное. Не бойся, у нас ещё вся ночь впереди. Для начала сними с меня сапожки. — Приподняла ноги, задрав подолы венчальной рубашки, сарафана, юбок и нижней рубашки до колен. Иван судорожно сглотнул, глядя на мои обнажённые ноги.

— Саш, но это ты должна с меня сапоги снять. — Я опустила ноги вниз, одёрнула многочисленные подолы.

— Ванечка, ты ничего не перепутал?

— Что я перепутал?

— Кто с кого снимает обувь, милый?

— Жена с мужа. Показывая тем самым, что покорна ему. Так нашими предками заповедовано.

— Плохо заповедовано. У нас другое заповедовано. Хочешь познать жену свою, раздень её. Ублажи, говори ей ласковые слова. Или ты хочешь сказать, раз женился, то можно и не спрашивать жену свою, подол задрал и оприходовал и плевать на всё?

— Но жена не может отказать мужу своему в том, чтобы он удовлетворил силу мужскую в ней.

— Поверь, Ванечка, ещё как может. Ты забыл на ком женился? Или ты меня ссильничать хочешь?

— Ни хочу я тебя силой брать. Ты чего, Сашенька?

— Тогда в чём дело, дорогой муж мой? — Опять подняла ноги, задрав подолы. Да ещё требовательно поболтала ногами. Иван подошёл, опустился на одно колено. Взял сначала одну мою ногу. Погладил её и стащил сапожок. Потом сделал тоже самое со второй ножкой. — Ну вот видишь, любый мой. Ничего же не случилось? Небо на землю не упало. Ты честь свою не замарал. И всё так же остался моим любимым и желанным мужчиной. Теперь помоги мне избавится от этих одежд. А то я запарилась уже в них.

Иван стал помогать. С упоением стаскивал с меня наряды и отбрасывал их в сторону. При этом успевал погладить по ногам, до самой моей попы, по животу, по груди, нежно её сжимая в своих больших ладонях. В итоге, я осталась в одной нательной рубашке. Иван хотел уже и её стащить, во вкус парень вошёл, но я его остановила.

— Погоди, милый. Не всё сразу.

— Саш, ну ты чего?

— Давай ты разденешься, мы поедим с тобой, а потом любовь до потолка. Хорошо? Ты забыл, что жена твоя голодная, как стая волчиц?