– Ну, Витёк, пойдем в спальню.

– Куда-куда? – удивился Витя.

– Пойдём, пойдём, не боись. Мне же уже 17, да и тебе тоже скоро будет столько же, скоро закончим школу. И вообще мы взрослые люди.

Глава 3. Как ты смеешь встречаться с предательницей?

Любка включила проигрыватель, и послышалась пленящая музыка – какой-то шлягер того времени. Шел 1977 год, и в те времена выпускали грампластинки не только советской эстрады, но и зарубежной. Она сказала, что это французский певец Джо Дассен, а песня называлась "Если в мире нет тебя". Далее она налила вина в бокалы и зажгла свечки. Ну как тут устоять?

Покувыркавшись под песни Джо Дассена ребята встали и начали одеваться. Витя посмотрел на часы: пол-одиннадцатого. Пора идти, а то родоки будут ругаться. Но какое же вкусное вино! Ему захотелось еще и еще, и подружка с удовольствием ему наливала. Он пил бокал за бокалом и вдруг сказал: "Любочка, я тебя люблю, выходи за меня замуж". Та ответила: "Конечно, вот закончим школу и поженимся".

Время приближалось к полуночи, и вдруг раздался звонок в дверь. Кто это мог быть? Люба посмотрела в глазок – да это же Витькин отец, начальник ее отца. Придется открыть, а то хуже будет.

– Здравствуйте, Петр Григорьевич.

– Здравствуй, Люба. Поздравляю тебя с днем рождения.

– Спасибо.

– А Витя у тебя?

– Да, сейчас он выйдет.

Подвыпивший Витя шатаясь вышел в коридор.

– Тааак… – протянул Петр Григорьевич. – Это что такое? Почему у тебя ширинка расстегнута?

– Он из туалета вышел, – нашлась Люба.

– Из туалета, говоришь? Неужели он до такой степени пьян, что штаны забыл застегнуть?

Витя густо покраснел и ничего не ответил.

– Ну чего ты красный как рак? Может между вами уже что-то произошло?

– Ну что вы, Петр Григорьевич?

– А ты молчи! Завтра же всё расскажу твоему отцу. Не забывай, что твой отец – мой подчиненный. Где твои родители?

– На даче.

– Ах вон оно что! Родители на даче, а она тут дебош устраивает.

– Петр Григорьевич, я у себя дома.

– У себя дома она! И это дает тебе право затаскивать в постель невинного мальчика? Я бы на месте Давида Соломоновича тебя бы выпорол. А ты, – обратился он к Вите, – немедленно собирайся домой. Я тебя накажу ремнем.

– Петр Григорьевич, бить детей непедагогично.

– Молчи, шалава малолетняя! – сказал он и потащил за шиворот не вязавшего лыка Витьку домой.

Хорошо, что они жили в соседнем доме, и время было уже позднее. Вроде никто из соседей не видел как всеми уважаемый парторг буквально волок своего непутевого отпрыска домой. Дома он толкнул пьяного сына на кровать, стянул с него штаны и впервые в жизни выпорол ремнем на глазах у матери и бабушки. Но тот ничего не соображал и лишь издавал какие-то нечленораздельные звуки на каждый свист ремня.

– Петя, не надо, – говорила Дарья Павловна своему разъяренному сыну.

– Петя, прекрати. Витьке скоро 17, а ты его ремнем, – увещевала мужа Вера Филипповна.

– Значит заслужил, – сказал отец. – Нечего ложиться в постель со всякими Любками.

– Как так? – ахнула Вера Филипповна.

– А вот так! – сказал Петр Григорьевич. – Если ты будешь потворствовать этому малолетнему гуляке, то потом нам с тобой придется алименты платить.

Назавтра Витя проснулся с тяжелой головой. Была суббота, и он хотел дома остаться. Тем не менее, родители и бабушка были на него очень злы и велели ему идти в школу. Хорошо, что хоть дали ему таблетку от головной боли, и вскоре он почувствовал себя хорошо. Но что это? Почему ему трудно сидеть? "Бог ты мой, неужели папаша меня вчера отходил ремнем? А почему я ничего не помню, неужели я так напился? Ну погоди, злыдень, когда-нибудь и я тебе врежу когда ты станешь старый и беспомощный", – подумал Витя. И поклялся себе, что рано или поздно он непременно отомстит своему папаше. Ну действительно, что это за дела – все гуляют, а ему нельзя. Все покуривают в компаниях и выпивают хотя бы по бокалу, а ему запрещено. Папаша ему еще классе в седьмом сказал: "Если я тебя увижу с сигаретой, я тебя изобью". Надо же, почти до 17-ти лет он его не трогал, а вчера выпорол.

Как на грех, в тот день была физкультура и хочешь – не хочешь, а пришлось раздеться и надеть майку и шорты. Поэтому пацаны в раздевалке не могли не заметить полосы от ремня у него на теле. И весь класс потом шушукался:

– Представляете, Коростелёва дома высекли.

– Да он небось вчера набухался как свинья. Токарева его напоила.

– Он небось еще и переспал с ней.

– Ну и что? Может еще на свадьбе у них погуляем. А потом на крестины пойдем.

– Какие крестины, мы ж комсомольцы.

Но совершенно неожиданно случилось следующее. Токаревы получили разрешение на выезд в Израиль к каким-то липовым родственникам – событие по тем временам неординарное. На сборы им дали буквально недели две или три. Петр Григорьевич об этом и не догадался бы если бы дня через два или три после того инцидента Давид Соломонович не пришел к нему с каким-то документом для подписи.

– Значит в Израиль собрались, – злобно зыркнул глазами парторг Коростелёв на своего подчиненного. – А я-то думал, почему у вас фамилия русская, а имя и отчество еврейские.