– Вы сказали: призраков не бывает, - напомнила Ронит.
– Ну, хорошо, предположим, - ее саму увлекла эта игра в детектив.
– Что же - кто-то просто изображал из себя Призрака, чтобы вложить мысль о преступлении Клавдия в голову наследника?

– В том-то и дело!

– Но зачем?
– недоуменно спросила Ронит.

– А-а, - Розовски улыбнулся.
– Об этом чуть позже. Пока что давайте попробуем найти, кто же переоделся призраком?

– А что тут искать?
– Ронит пожала плечами.
– Первый Актер, разумеется.

Натаниэль остановился и в изумлении посмотрел на свою спутницу.

– Как вы догадались?

– Что тут догадываться? Вы же сами сказали: в сегодняшнем спектакле эти роли исполнял один и тот же человек, - ответила девушка.

– Да, действительно, - Натаниэль сконфуженно засмеялся.
– Верно... Да, в Призрака переоделся Первый Актер. А как Первый Актер появился в Эльсиноре, помните?

– Конечно. Его привели Розенкранц и Гильденстерн.

– И Горацио, - добавил Розовски.

– Ну и что?

– А то, что "Мышеловка" - это ключ. Ключ, подброшенный автором для нас, зрителей. Намек: вот кто такой Призрак.

Ронит нахмурилась.

– А как же сцена в королевской спальне?
– спросила она.
– Помните? Принц угрожает матери шпагой, но тут вновь является Призрак и останавливает его руку.

– Да-да, - Натаниэль кивнул.
– Очень хорошо, что напомнили. Разница между первым и вторым появлениями Призрака огромна. В первом случае он требует: отомсти! И не делает никакого различия между убийцей и своей бывшей женой. Это во-первых. Во-вторых, его видят все, кто в тот момент находится рядом с Гамлетом: Горацио, Франциско, Марцелл. Так ведь? А второго призрака видит только Гамлет. Мать, королева Гертруда, изумленно и встревожено наблюдает, как сын ее, о сумасшествии которого уже неоднократно говорилось, разговаривает с пустотой!

– Но я читала, - возразила Ронит, - что это объясняется средневековым поверьем. Будто бы призрака видит лишь тот, к кому этот призрак явился.

– А как же первая сцена?
– напомнил Натаниэль.
– Я ведь говорю призрака, явившегося к Гамлету, видят все!
– он покачал головой.
– Нет, в королевской спальне был совершенно другой призрак. Которого действительно может видеть только он. Ибо нам показали сцену помешательства главного героя. Именно после попытки убить собственную мать, которая виновна разве что в поспешном втором замужестве, Гамлет по-настоящему сходит с ума! Натаниэль покачал головой.
– Нет, это два разных призрака, - повторил он.
– Второй - просто-напросто галлюцинация. Реален лишь первый - который сказал: "Убийца - король Клавдий! Отомсти!"

– А вы, значит, считаете это неправдой?
– Ронит все еще не хотела соглашаться с версией Натаниэля.
– Но ведь во время пьесы, которую специально разыгрывают актеры - как она называется? Да, "Убийство герцога Гонзаго"... Ведь король выдал себя! Увидев на сцене действо, в деталях повторяющее его настоящее преступление, он вскочил со своего места и в гневе ушел из зала!

– Да?
– насмешливо переспросил Натаниэль.
– А как бы отреагировали вы на его месте? Он же не дурак, не слепой! Понимает, что ему при большом стечении народа заявили: "Ты убил короля Гамлета!" Клавдий всего лишь отреагировал на ужасное оскорбление. Между прочим, весьма сдержанно... Так вот: в этой самой пьесе-ловушке Первый Актер сыграл роль убитого короля для Клавдия. Но это уже вторично, так сказать. А первый раз ту же роль он сыграл для принца.

– Но для чего?
– спросила Ронит.
– Зачем и кто это сделал?

– А вы не задумывались над тем, чью, собственно говоря, версию событий мы узнаем в трагедии?
– спросил, в свою очередь, Натаниэль.
– Глазами кого из героев все видим? Кто рассказал нам историю несчастного безумного принца Гамлета? Между прочим, об этом говорится прямо - в финале пьесы. Помните? Умирающий Гамлет обращается к Горацио: "Горацио, поведай миру всю правду..." И Горацио обещает своему другу это сделать. И выполняет свое обещание. Именно он рассказывает нам (и всем гражданам Дании), как все произошло. Что именно произошло - об этом граждане и так знают: полное истребление королевского дома. Иными словами, Горацио единственный оставшийся в живых свидетель событий. И смотрим мы, читаем на протяжении вот уже нескольких столетий именно его версию. О том, как призрак отца поведал принцу Гамлету ужасную тайну, как принц решил отомстить, как отомстил при этом всем виновным в смерти, но и сам погиб...
– Натаниэль тяжело вздохнул.
– И как перед смертью завещал датскую корону очень кстати явившемуся норвежцу Фортинбрасу. Между прочим, своему кровному врагу.

Ронит остановилась.

– Вы хотите сказать, что Горацио - всего лишь шпион норвежского короля?
– потрясенно спросила она.

– Всего лишь!
– теперь уже удивился Натаниэль.
– Хорошенькое "всего лишь"! Не просто шпион - гениальный шпион! Собственно, чему вы удивляетесь?
– спросил он.
– Вспомните, кто такой этот Горацио?

– Н-ну-у... Философ, поэт, - начала перечислять Ронит.
– Вместе с принцем учился в университете.

– Много странствовал по Европе, - добавил Натаниэль.
– Так кто же он? Бродяга?
– он покачал головой.
– Непохож. Учился вместе с принцем в университете. Вообще, весьма учен. Умен. Незаметен. Больше слушает, меньше говорит. Вмешивается редко, но в критических ситуациях. Например, именно он приносит принцу весть о появлении призрака его отца и ведет Гамлета на нужное место. Именно он способствует казни Гильденстерна и Розенкранца - кстати сказать, бывших однокашников не только Гамлета, но и самого Горацио. Именно он сопровождает принца в расположение войск Фортинбраса - так, между прочим, - Натаниэль остановился.
– "А это кто?" "А это войско наших врагов, принц, но, не извольте беспокоится, не нас они идут завоевывать..." Горацио, философ, поэт... А ведь именно из таких людей вербовали в шекспировские времена тайных агентов, резидентов и даже наемных убийц. Такие люди создавали первые тайные службы в Европе пользуясь, с одной стороны, связями с сильными мира сего, с другой будучи убежденными космополитами с тощими кошельками и отточенным умом, циничными и образованными. Горацио - именно такой. Ну, а чьим агентом был он при датском дворе - вполне понятно.

– Фортинбраса, - сказала Ронит.

– Разумеется, агентом Фортинбраса. И выполнил возложенную на него задачу - прибрать Данию к норвежским рукам - просто блестяще. Разыграл и умело - карту неприязни принца к новому королю.

Ронит рассмеялась, немного растерянно.

– Ну и ну, - сказала она.
– Вышел из великой трагедии шпионский триллер. Джон Ле-Карре. Или даже Ян Флеминг. Знал бы об этом Шекспир!

– А почему вы думаете, что он не знал?
– осведомился с невозмутимым видом Натаниэль.
– Актеры - это ведь та среда, в которой спецслужбы активно вербовали агентов. Вы вспомните судьбу Кристофера Марло. Великий трагик, соперничавший с Шекспиром. До сих пор неизвестно, кто и за что его убил. Но многие исследователи убеждены: погубили его именно связи с тайными службами. Знал Шекспир или не знал о том, как можно интерпретировать его пьесу, это еще вопрос. Очень большой вопрос.