Кристина встречала меня на вокзале. Мрачная и сосредоточенная. Всю дорогу в машине она молчала, но, когда мы припарковались у дома, махнула рукой в сторону сквера. Мы какое-то время молча шли по узкой аллейке, потом она вздохнула, глядя куда-то в сторону.

— Нам надо поговорить, Лех. Я понимаю, что уже ничего изменить нельзя, Наверное, я должна быть рада твоим успехам, но пойми меня тоже: мы знакомы почти пять лет, и все это время я тебя жду. Сначала ты заканчивал академию, потом набирал летные часы — носился по всей солнечной системе, сейчас — экспедиция. Моя жизнь проходит, я год за годом жду, когда она полноценно начнется, но ничего не меняется, а время утекает как песок сквозь пальцы. Я очень тебя люблю, но давай договоримся, эта экспедиция — последнее мое ожидание. Либо ты возвращаешься через восемь месяцев ко мне, либо дальше строишь свою карьеру без меня.

Я обнял ее и поцеловал.

— Возвращаюсь к тебе. Обещаю.

Проксима Центавра увеличивалась на экране, превращаясь из точки сначала в пятно, а затем в алый диск с короной протуберанцев. Я даже дыхание задержал, вглядываясь в ее приближение. Сейчас мы шли к точке Лагранжа между звездой и ее первой планетой — Бьенором. Там сбросим несколько зондов, а затем перейдем на орбиту вокруг планеты, где уже задержимся надолго.

Потрясающе быть основным пилотом корабля в такой экспедиции! Едва касаясь приборной панели, почти не дыша, я аккуратно выводил корабль на координаты, отмеченные компьютером на экране.

— Все ради этого вида, да, Алексей? — Леона Дюкре, лингвист из французской части экспедиции, заглянула в рубку и замерла, глядя на экраны.

— По-моему, вид стоит двух с лишним месяцев полета, — улыбнулся я, оглянувшись.

— Внимание! — раздался в динамике голос капитана. — Объявлена предфинишная готовность. Заблокировать рубку пилотов. Всем членам экипажа занять свои места. Приготовиться к запуску зонда S-28.

Послышался мягкий щелчок закрывшегося шлюза, и я сосредоточился на приборах.

Достаточно погасить скорость в нужной точке не получилось. Я чуть добавил тяги планетарным двигателям и стал внимательно смотреть на навигационный экран, пытаясь загнать контур корабля в центр отмеченной области. Внезапно корабль тряхнуло, он мелко и неприятно завибрировал. Мне даже показалось, что я вижу вибрацию невооруженным глазом — контуры предметов на секунду расплылись, а затем плавно стянулись к нормальному состоянию. Это, конечно, невозможно — видимо, от толчка поплыло зрение.

Я протер глаза. Активировался корабельный передатчик.

— Что это было? — судя по голосу, вопрос задал Райли Эванс, технолог английской части экспедиции. Если, конечно, я не ошибся — общались мы с ним мало.

— Столкновения не было. И сенсоры не регистрируют никаких объектов вблизи корабля.

— Тогда что? — шлюзовой люк рубки пискнул и отъехал в сторону.

В проем вошли капитан и лидер китайской команды Ву Жоу.

— Не знаю, — я кивнул в сторону резервного экрана, куда пустил повтор записи с камер и датчиков.

Ву Жоу пристально вглядывался в изображение, пару раз останавливал и перезапускал повтор, потом пожал плечами и повернулся к нам.

— Действительно ничего нет. Хотя, в момент толчка пропадает картинка со всех камер. На доли секунды. Это странно. Но никаких объектов рядом с кораблем не было, обшивка тоже не повреждена. И двигатели работали ровно — это не случайный импульс.

— Да, странно… Выпустите зонды вокруг корабля, может они смогут что-то увидеть, — капитан кивнул мне и вышел.

— Займусь зондами. Райли — со мной? — Ву Жоу притормозил у экрана и поставил воспроизведение на паузу прямо перед моментом, когда пропадает изображение с камер. — Смотри, Алексей — как рябь прошла по звездам.

— Иду в зону запуска, — отозвался Райли в коммуникатор.

— Видишь? — Ву Жоу кивнул на экраны, но я не заметил ничего особенного — обычный дефект сжатия картинки.

Больше ничего интересного в этот день не происходило. В данных с зондов, как и в показаниях корабельных датчиков все было чисто, и мы в итоге решили двигаться в сторону Бьенора.

У планеты началась уже настоящая работа. Расконсервировали и запустили большую лабораторию. Она делилась на несколько секторов, в каждом из которых располагалось оборудование под свой вид исследований. Слева от входа висели огромные мониторы, на которые динамически выводились данные по находящимся в активной фазе экспериментам.

Не научным сотрудникам там, конечно, делать было нечего. Но корабль сейчас полностью висел на автоматике, за которой следил резервный филиппинский пилот, и ноги сами принесли меня в лабораторию.