– Умница, Варвара, – похвалила Исаева. – Вижу, ты на отлично окончишь наш пансион и нам не будет стыдно перед твоими родителями. А вот некоторые, я про тебя, Оленева, так и останутся глупыми неучами.

Насупившись, Александра опустила голову, подумав о том, что она совсем не неуч и с удовольствием занималась историей и литературой, прочитав почти все книги в библиотеке в пансионе. А еще она обожала географию, а именно, изучать всякие карты и описания других стран. Она могла часами рассматривать атласы и даже сама заносила в тетради заметки, описывая страны, города, реки и моря, пытаясь запомнить все названия и изучить обычаи народов. Но лучше всего Сашеньке давались языки, она была первая в классе по этим предметам. Немецкий, английский и французский она знала превосходно, немного изучала итальянский и греческий. Потому вовсе не считала себя необразованной, как намекала мадам Исаева.

Ненавистный урок закона Божьего начался, как всегда, с занудных наставлений мадам Исаевой о том, что девица из благородного семейства должна быть послушна своим родителям и будущему мужу. Исполнить свой долг, который ей велит беспрекословно подчиняться и слушаться. Эти наставления не нравились Саше и вызывали только скуку. Оттого, едва увидев за окном прилетевших грачей, сидевших на ближайшем дереве, она с интересом стала разглядывать их, любуясь тем, как солнечные лучи озаряют их черные спинки и бока.

Наступила весна, и две недели, как в городе растаял снег, кругом журчали ручейки, а на деревьях набухли почки.

Сашенька была слишком активной и любознательной, и все эти уроки закона Божьего вызывали у нее скуку. Но приходилось три часа в неделю слушать проповеди или приходского священника, или мадам Исаеву о благочестии и святых.

Девушка же думала, что это время можно провести с большей пользой. Например, прогуляться по улице, рассматривая прилетающих птиц, или покататься верхом на лошади, которой у нее никогда не было, или полюбоваться на городском пруду небольшими суденышками, пахнущими едва высохшей краской. Но девиц в пансионе мадам Вавиловой держали почти в заточении. Один раз в месяц они всем классом выходили на подобие прогулки, парами, строго на три часа после обеда. И так каждый из четырех классов, составленных по возрасту. Этого Сашеньке было мало, а часовая прогулка в пансионном небольшом саду с единственной яблоневой аллеей казалась ей скучной.

Ее душа рвалась на простор, увидеть мир, новых людей, но уставы пансиона были строгими, и пансионеркам запрещалось выходить за его пределы. Долгие одиннадцать лет Сашенька жила здесь. Точнее, не жила, а томилась, как птица в клетке, чувствуя, что ее существование невыносимо. Почти у всех воспитанниц была мечта как можно скорее вырваться из этого убогого места с армейскими законами на волю, уехать к родным. Учились они круглый год, и даже летом пансионерок не выпускали на каникулы. Таковы были уставы заведения, родители, опекуны или родственники девиц подписывали о том бумагу, отдавая с шести лет девочек на двенадцатилетнее обучение.

Классная дама разрешила Варе сесть.

– Спасибо, – шепнула ей Саша, Варенька была ее лучшей подругой. – А то опять влепила бы мне низший балл.

– Оленева! Еще слово, и выйдешь гулять в коридор.

Сашенька замолчала, думая о том, что, может, и правда лучше будет в коридоре, там хоть за грачами последить можно.

Неожиданно в классную комнату постучали, и все четырнадцать девушек старшего класса обернулись к двери. Вошла секретарь начальницы пансиона, бойкая дама сорока лет, и спросила:

– Можно? – после утвердительного кивка Исаевой секретарь заявила: – Мадам Вавилова немедленно требует Александру Оленеву к себе в кабинет. Приехал ее батюшка.

– Ступай, Александра, – разрешила классная дама.

Саша медленно подняла деревяшку парты и встала, не понимая, отчего вдруг приехал отец. Последний раз он появлялся в пансионе десять лет назад и то уехал в тот же день, удостоверившись, что дочь в порядке.

– Попроси у него денег, – шепнула ей вдогонку Варенька.

Саша взглянула на подругу недоуменным взором и быстро кивнула.

Выйдя из класса, Сашенька направилась в комнаты к начальнице. Навязчивая мысль точила ее существо – зачем приехал отец, и отчего именно сегодня?

Вторая мысль так же вертелась в ее голове – это просьба Вареньки. «Попроси денег». Легко сказать. Как она попросит денег у постороннего человека, которого совсем не знает? Конечно, она помнила облик батюшки, но весьма смутно. Ведь она видела его лет в восемь. Но денег все же надо было попросить. Скудное питание в пансионе считалось правильным для взросления терпеливых, скромных девиц. Воспитанницы жили почти впроголодь. Утром на завтрак им давали кашу и хлеб с маслом, на обед – жидкий овощной суп, пирожок. На ужин и того меньше – булочку с чаем. Вот и все. Потому почти все воспитанницы имели худощавое телосложение и бледное лицо.

Начальница пансиона всегда говорила, что девицы не должны много есть и жить в неге, это расслабляет и ведет к лени. Потому в заведении все время было прохладно, градусов шестнадцать, не более, даже в спальнях. Одеяла шились тонкими, а пансионерки умывались только холодной водой. Подъем в шесть утра, далее восемь занятий по двадцати дисциплинам, потом в два часа начинался обед, а далее различные обязанности. Кто-то помогал на кухне, кто-то переписывал книги по философии, кто-то трудился в прачечной, а иные вышивали, выполняя заказы, которые брал пансион, чтобы заработать немного денег.