А началось всё с сожжения лодки на воде. Насколько я помнила, это скандинавская традиция приветствия лета, или прощания с ним. Однако сейчас, сидя на деревянном почти что троне, и кутаясь от холодного речного ветра в меховую накидку, я смотрела только на то, как четверо мужчин натягивают тетиву луков с зажжёнными стрелами.

В полной темноте, когда дорогу к нашим посадочным местам, нам действительно указали почти вслепую наши же охранники. В этот момент, я не могла не подумать о малыше, которому сейчас совершенно точно здесь не место. Однако как только князья выстрелили и непонятным образом попали точно в цель, а именно в небольшое деревянное судно, дрейфующее недалеко от берега, оно сразу вспыхнуло как тот самый факел, и я увидела наконец Ярика.

Малыш сидел на коленях Вессария, а рядом с ним ошивалась Мирослава и её матушки смотрительницы. Повернув голову вправо, уловила блеск в глазах Ольги.

"Они что-то задумали..." - сразу пронеслась мысль в голове, и я подалась вперёд, однако меня осекла Арысь.

– Княжна! Не покидайте своего места. Репортёры никуда не исчезли, и всё продолжает транслироваться на ретрансляторах и в сеть. Будьте разумны, и просто следите за действом.

– Ярик...
– прошептала, действительно уловив в свете того, как начали вспыхивать факелы вокруг фигур князей, силуэты людей в обычной одежде, похожих на репортёров.

– Рядом с ним постоянно оба Воеводы. Как Радолир, так и Боримир не отходят от княжича ни на шаг. Будьте спокойны. Периметр леса и прилегающей территории охраняют пять сотен мужей дружины. Вам не о чем переживать, Станислава.

Я села обратно, поймав заинтересованный взгляд Миневры, которая сидела снова рядом со мной. Девушка молча улыбнулась, но вот в её глазах я прочла недоверие и ревность.

"Господи! И эта туда же!" - почти закатив глаза, подавила желание сказать девушке прямо, что ей то переживать не о чем, и сегодня пламя точно освятит и её, и мужлана по полной!

На этой мысли, я с раздражением уложила локоть на подлокотник стула, и уперлась подбородком в кулак, решив действительно посмотреть на то, что будет происходить дальше.

Именно подобное поведение и стало моей ошибкой. Как говорят: если не хочешь разочаровываться, не стоит и очаровываться. Однако, как оказалось, время колдовства в этом мире наступило только сейчас. Поскольку я не просто застыла, наблюдая за тем, как девушки танцевали под звуки барабанов и цимбал прямо в воде у берега, а не отрывала взгляда оттуда как под гипнозом.

В этот самый момент, когда зажглась высокая ватра посреди поляны, в её пламени я смотрела словно на танец русалок, поднявшихся из глубин реки. Они били руками по воде, прогибаясь в танце, и поднимали брызги вокруг своих фигур, заставляя их искриться в свете огромного костра. Своими телами и движениями танцовщицы будто завоевали мужчин сидящих по левую сторону от костра.

Пламя ватры ревело, а поленья в нём трещали в такт барабанам, которые вынуждали танцовщиц изнывать в своих движениях. Девушки будто молились и просили ласки, извивались, двигались и поворачивались настолько чувственно, что вскоре всё стало напоминать ритуал какого-то первобытного воззвания к самой любви.

Потому что их движения в воде уже походили на плач и стоны, нарастающие с каждым звонким звуком струнной мелодии, которую подкрепляли удары барабанов. Огонь разгорался, а по мне гуляло самое настоящее возбуждение. Казалось предпосылок к подобному в танце девушек не было, но их фигуры в мокрых сорочках, стоны, и тихое, ласковое и молящее пение доставали из меня такие чувства, что самой становилось не по себе.

Потому взгляд и загулял по широкой поляне у кромки воды, пока не встретился с серебром, которое сверкало как лунный диск на ночном небе над головой. А взгляд Всеслава был именно таким.

Сквозь языки пламени между нами, сквозь дым и треск искр, которые столбом вырывались их ватры, меня будто обожгло уже не холодом, а настолько горячим взглядом, что пришлось сглотнуть полный рот слюны. Особенно её выделению поспособствовал нынешний вид мужлана. Всеслав опять выглядел, как тогда, в то утро, когда впервые заговорил со мной нормально. Черная, расшитая серебряными узорами, шелковая рубашка не прикрывала почти ничего, а с помощью теней которыми играл огонь, превращала фигуру мужчины, в какого-то темного демона, вышедшего из этого чертового огня между нами, а теперь смотрящего в упор на меня, вынуждая так же видеть только его.

На мужлане не было никакой короны. Только черные, как смоль волосы, прямыми прядями прикрывающие его лоб, виски, уши, и еле касающиеся затылка и шеи. Это и выделяло волчий взгляд. Никогда не видела, как светятся глаза волка ночью в лесу. Однако сейчас мне казалось, что именно в такие глаза я и смотрю, а потом опускаю взгляд ниже, огибая им левую ногу мужчины. Однако Всеслав подался вперёд и садясь удобнее, упёрся локтями в колени и наклонил голову, смотря на меня как на добычу сквозь всё те же языки пламени.