– Хорошего дня, герр Паули, – Крамм тоже пожал руку пожилого инженера и приветливо приподнял шляпу.

Шпатц смотрел, как Паули, прихрамывая, идет мимо дуба-гиганта к деревянной громадине гостиницы «Гроссман-хауз». Собственно, это было чуть ли не единственное заведение с собственной кухней во всем городке. По слухам, была еще рюмочная, в которой собирался по субботам суровый мужской коллектив и аптека, владелец которой иногда баловался тем, что устраивал массовые чаепития, угощая булочками и пряниками производства своих супруги и дочери.

– У нас есть еще примерно час до встречи с герром Ульфбрауном, герр Крамм, – предлагаю прогуляться до опушки леса. Мы как раз успеем вернуться, заодно растрясем наш плотный завтрак, надо же подготовиться к закускам, которыми наверняка управляющий этим замечательным местом будет нас угощать…

– А на обед у нас будут свиные ножки в пиве, – простонал Крамм. – Я хотел бы отказаться, герр Шпатц, но я давно уже не ребенок, и готов посмотреть в лицо своим детским страхам, большая часть из которых обитают как раз в этом лесу.

Заубервальд начался как-то внезапно. Вроде бы только что они шли по уютной улочке из небольших домиков с нависающими громоздкими крышами, окна которых были украшены геранью в горшках и вышитыми занавесками, как вдруг дома сменились величественными елями, с нижних веток которых свисали длинные моховые бороды. Сразу стало темно, как будто уже настали поздние сумерки, а мощеная улочка сузилась до лесной тропы, убегающей куда-то вглубь мрачноватого леса.

– Кстати, герр Шпатц, что ты думаешь о местном управляющем? – Крамм остановился, опасливо оглядываясь вокруг. Ватная тишина елового леса внушала ему не то, чтобы страх, скорее просто беспокоила. В условиях города он чувствовал себя как рыба в воде, а вот когда сталкивался с дикой природой, всей кожей ощущал если не чужеродность, то полное отсутствие опыта.

– Ульфбраун? – Шпатц наступил носком ботинка на пышную подушку ярко-зеленого мха. – Мне он показался неплохим дядькой…

Вчера вечером, когда они спустились на подъемнике с зависшего над ячменным полем люфтшиффа, он погрузил их всех четверых в свой ваген, чуть ли не единственный на весь Шриенхоф, доставил в гостиницу, не переставая болтать проводил до комнат и пожелал спокойной ночи. Вот и все знакомство. Шпатц надеялся составить более подробное впечатление на сегодняшней встрече.

– Он волновался, – Крамм сделал шаг назад, чтобы вернуться на мощеную поверхность улицы, а не топтаться по упругому хвойному ковру, устилавшему лесную тропу.

– Его можно понять, – Шпатц оставил в покое мох, хотя было заметно, что ему хотелось забраться в лес подальше. – Ни с того, ни с сего ему телеграфируют, что должно немедленно встретить и приветить не какого-то кома с горы, а целого верванта, который намерен разобраться с какими-то проблемами, на которые он и не жаловался вовсе. Шриенхоф в каком-то смысле, конечно, приграничный город… Но граничит он во-первых, с Унией Блоссомботтон, во-вторых – через массивный горный хребет, а в-третьих – через этот вот лес, который внушает вам, герр Крамм, такой ужас, что вы не готовы даже прогуляться по весьма хоженой тропинке. Или вы думаете, что ее протоптали оборотни и великаны?

– Не смейтесь, герр Шпатц, – сказал Крамм и сам рассмеялся. – Мне просто не нравятся места, где нельзя заскочить в пивную, если устал.

– Уговорили, давайте возвращаться, – Шпатц неспешным шагом направился обратно к городу. – На свою следующую лесную прогулку я возьму только своих безымянных спутников, а вас оставлю на попечение герра Блазе и его супруги.

– Которую мы пока не видели, кстати! – вернувшись на улицу, Крамм заметно повеселел, его походке даже вернулось обычное приплясывание.

– Надеюсь, это не потому, что она настолько большая, что не проходит в дверь, и ей приходится теперь жить на кухне, – Шпатц хмыкнул.

– Недобро шутите, герр Шпатц, – Крамм взялся обеими руками за живот. – Надеюсь, что к концу нашей поездки я смогу пролезть в дверь, чтобы уехать из этих благословенных мест.

– Прошу прощения, – Шпатц опустил глаза на кончики своих начищенных ботинок. – На самом деле у меня дрянные предчувствия, хотя я и не понимаю их причин.

– Раз мы здесь, значит дрянные предчувствия не только у вас, – Крамм поднял указательный палец. – И нам с вами предстоит выяснить, какие у этих предчувствий имя, фамилия и должность!

Адаларт Ульфбраун встретил их на крыльце ратуши. Он был невысоким, как и большинство швабийцев, у него было круглое приветливое лицо и непослушные волосы, которые вопреки бриолину, которого он вылил на себя, кажется, целую банку, все равно топорщились вихрами. А лохматые бакенбарды делали его лицо похожим на балаганного актера, который изображает что-то простодушного трактирщика. Но при этом он был в неплохой форме, никакого торчащего над штанами брюха и нескольких свисающих подбородков. Вчера он показался Шпатцу более массивным, видимо, из-за огромного непромокаемого плаща, которым тот спасался от проливного дождя во время их прибытия.