Дальше продвижение проходит быстрее. Заслонов больше нет. Мы проходим весь этаж и по лестнице двигаемся на ярус ниже. Его занимает большой зал, точнее даже ангар, заполненный наполовину. Машины, мотоциклы, пару вертолетов. Вот там-то, на пустой половине, и ждет гостей хозяин Афора с сыном. Пора готовить подарок.

По лестнице я спускаюсь уже с «синькой» в руке.

— Борей, готовьсь, — бросаю гридню Диме.

Воздушник напряженно кивает.

— Есть, Медведь. — Он прекрасно знает, что от него требуется.

Едва мы вываливаемся в ангар, я дергаю чеку и швыряю шашку. Благо точно знаю, где стоит Даур.

— Давай, Борей.

В ту же секунду штурмовые группы накрывает воздушный кокон. Слабый, но достаточно сильный, чтобы не подпустить клубы синеватого газа.

Со стороны врага громыхают и почти сразу стихают выстрелы. Сквозь синюю пелену я вижу, как падают уснувшие убыхи. Устояли только двое. Мощный седобородый Даур и его сын Беар. Магистр и Грандмастер. Ослабевшие, но не побежденные. Пока.

— Борей, дым! Остальные — огонь! — гаркаю я.

Но дым убирает уже сам Даур, что впрочем уже неважно. Газ подействовал.

Мои люди атакуют. Гремят автоматы, вспыхивает пламя и молнии, рокочет камнепад.

— Проклятые русские! — зычный бас проносится ревом по ангару.

Атаки гвардейцев и гридней натыкаются на воздушный щит Даура. Банальная стена из воздуха, но крепкая. Старик удерживает напор и не позволяет себе и своим людям пострадать.

— Вас послал Трубецкой?! — гремит Даур, тряся длинной бородой. — Назовись!

— Романов, — бросаю, выходя вперед. — Знакомая фамилия?

Седой гигант тут же багровеет лицом и сжимает кулаки.

— Романов! Мои сыновья погибли из-за тебя и Трубецкого!

— Скорее, из-за своей глупости, — фыркаю. — Но как тебе угодно, старик. Брюзжи что хочешь.

— Сдохни, Романов! — яростный рев.

Даур взмахивает мощными руками, и не убирая щита, отправляет в меня небольшой смерч. Я резким кульбитом ухожу в сторону, одновременно швыряя горсть заряженных глезн-бусинок в щит. Сверкает налету желтоватый бисер, прежде чем сдетонировать. Каскад взрывов разливается по воздушной сфере, и гиганта с надрывным стоном отбрасывает назад.

Конечно, Даура ослабила «синька». Так бы он удержал щит. Может быть. Магистр всё же.

— Огонь! — командует сзади Филин.

Стрекот автоматов заглушает стон Даура. Одна из очередей попадает в Беура и превращает его в кусок фарша.

— Нет!!! — разрывается ором вскочивший гигант, вокруг его кулаков появляются крутящиеся острые вихри, издалека похожие на огромные дрели. — Сын! Только не сын!

Неожиданно меня осеняет мысль. Дикая, интуитивная, но почему бы и нет? Вдруг выгорит?

Я успеваю накинуть лассо на Беура и удержать его душу в живом состоянии.

— Отставить огонь! — кричу, и выстрелы резко стихают.

Тресни Навь! Сейчас главное правильно обыграть идею. Уф, Миша, включай режим оратора.

— Папа… — даже с каким-то удивлением восклицает истерзанный наследник Фирата. — Я еще жив?

Вернув щит, Даур застывает, не веря увиденному.

— Да…Неужели вмешались боги?! — вылупляет он глаза.

— Это я, — машу рукой, привлекая внимание. — Романов Михаил. Жизнь твоего сына, Даур, в моих руках. Его душа пребывает в истерзанном теле лишь благодаря моему желанию. Отпустить ее на Небеса?

Мы с гигантом пересекаемся взглядами. Мне приходится чуть задрать голову. Надо же. Этот старик почти такого же роста, что и я был в расцвете своих лет. В плечах, может, чуть уже, но ненамного.

— Что ты хочешь, Романов? — покорно выдыхает Даур.

— Я хочу не смотреть на тебя снизу вверх, — хмыкаю. — Сейчас ты встанешь на колени и поклянешься мне в верности на крови и душе. Тогда я, может быть, спасу твоего наследника.

— Может быть? — вскидывает он косматые брови.

— Именно, — оскаливаюсь. — Всё зависит от его деяний. Я не терплю насильников и буду долго думать, прежде чем простить одного из них. Ведь твой наследник точно один из них, да, Даур?

Он отводит глаза.

— Я так и думал. Выбор за тобой, Даур. Сразимся насмерть и твой сын точно погибнет или ты обретешь себе нового господина, а я уже буду думать, как с вами двумя поступить. Решай.

Даур мешкает. Он бросает взгляд на вихри на своих руках. А потом встает на колени.

— Виктор Емельянович, разрешите?

— О, Романов, заходи, сынок, заходи, — немного возбужденно произносит Трубецкой, глава Совета славного города Сочи, оторвавшись от бумаг на столе. — Как твои дела?