Потащили пленного к реке.

Кровь, сколько ее ни смахивал Полуэкт, заливала глаза. На берегу едва не упал, споткнувшись о чьи-то ноги. Вгляделся - немец? Рядом лежал еще один.

– Мертвяки. Перестарались ребята,- махнул рукой Акимов.

А их "язык" был живой! Его снесли в лодку, привалили трупами, чтобы уберечь от осколков и пуль. Можно бы и отчаливать, но не было Фомина и Новичкова.

– Детский сад! Разбежались, как бараны! Кто их видел?
– бешено оглядел всех Лаюров.

– Влево они, кажется, убегали...

– "Кажется"! Акимов, бери сапера и ищи. Остальным рассредоточиться и занять оборону.

Вот тебе и гром среди ясного неба! Оставалось Волхов перемахнуть, уже живыми себя почувствовали, а теперь бабушка надвое сказала. Кляня на чем свет стоит потерявшихся, залегли, приготовились к худшему.

От реки тянуло холодом. Пока были запаренными, даже радовались этому, но вот и озноб начал пробирать, а Фомина с Новичковым нет, и Акимов с сапером где-то пропали. Ну что же они? О чем думают?

Луна, когда только успела, в полнеба поднялась,, светит издевательски ярко. Вода в реке не всплеснет, словно застыла, и блестит, как зеркало. Обе стороны затихли и выжидают. Долго это не продлится, придут в себя немцы, притащат пару пулеметов на берег, тут всем и остаться.

Вечность прошла, пока вернулся Акимов.

– Нашли. Идут!

– В лодку! Быстро!
– приказал Лаюров.- Все теперь?

– Все! Все!

Поплыли. Повеселевший капитан просигналил на свой берег трофейным фонариком: три зеленых - взяли, три красных - прикройте отход. Десятки пулеметов тут же вцепились в амбразуры фашистских дзотов, зачастили наведенные на прямую наводку "сорокапятки", загавкали мины, накрывая траншеи и ослепляя дзоты. Ощетинилась и вражеская оборона.

На середине реки вдруг обеспокоенно заерзал, выглядывая кого-то, Лаюров и, не найдя, спросил:

– Сапер, где твой напарник?

– Убит он,- живо откликнулся Белоусов.- Немцы как полоснули из автомата, так всего и изрешетили. Две пули в голову и...

– Не тарахти!
– прервал его капитан.- Где он сейчас?

– Да в лодке, где ж ему быть. Вот он лежит,- Белоусов нагнулся к трупам, пошарил рукой, и голос его удивленно дрогнул:-Оба немцы?!
– Верить в эта Белоусову не хотелось, он снова нагнулся и распрямлялся медленно, словно с тяжелым грузом на спине:- Я думал, тут Николаев лежит, а выходит, он на нейтралке остался? Как же так?

– Тебя надо спросить об этом. Те-бя-а!
– закричал капитан.

Сколько человек ушло в разведку, столько должно и вернуться. Живыми или мертвыми. Это знали все и понимали, что случилось непоправимое. Лодка замедлила ход, остановилась, ее потащило по течению.

– Что встали? Вперед!
– крикнул Лаюров и тут же спросил ломким голосом: Кто может подтвердить, что Николаев убит?

Разведчики молчали. Они этого не видели. Саперы ползли впереди. Николаев заметил немцев первым, подал голос, раздалась автоматная очередь. Разведчики бросились на вражеских солдат, погнались за ними и забыли о саперах.

– Ты почему не вытащил товарища?
– снова набросился капитан на Белоусова.

– Так все побежали, и я тоже.

Лаюров обхватил голову руками и сидел так, покачиваясь из стороны в сторону, пока лодка не вошла в заливчик. На ее дне лежал живой унтер-офицер 1-й авиаполевой немецкой дивизии, разведчики привезли солдатские книжки, трофейное оружие, их едва не на руках выносили из лодки, а они прятали глаза и горестно вздыхали. Лаюров тяжело поднимался на берег для доклада:

– Товарищ подполковник, ваше приказание выполнено. "Язык" взят.- Перевел дух и продолжал:- На нейтральной полосе остался труп сапера Николаева. Легко ранен младший лейтенант Шарапов...- И умолк, натолкнувшись взглядом на сузившиеся глаза командира полка.

– Раз оставлен, так должен быть и доставлен. Отправляйтесь назад, капитан, и не советую вам возвращаться без Николаева. Дайте ему пяток настоящих разведчиков,-сказал подполковник начальнику штаба и снова вцепился долгим взглядом в Лаюрова:- Вы уверены, что сапер убит?

– Так доложил его напарник...

– Не уве-ре-ны? Так какого черта?.. До десяти считать не научились, капитан?

Видеть и слышать Лаюрова подполковник был не в силах. Круто повернувшись, пошел прочь.

Полуэкт с трудом разжал руки. Они будто прикипели к автомату и не хотели выпускать его. Оторвал все-таки, стал разминать занемевшие пальцы и вспомнил, что он так и не сменил пустой диск.

Глава третья

1

В медсанбат Шарапов не пошел, да его и не отправляли. Подбежала к нему девчушка-санинструктор, сделала противостолбнячный укол, наложила повязку и пошутила:

– Не надо с пулями целоваться, товарищ военный. Осмотрела ноющий затылок.

– Синячок. До свадьбы заживет, товарищ военный,- чем ввела Полуэкта в немалое смущение.

Он снова оказался на нарах землянки офицерского резерва и томился от безделья, пока не стало известно о прибытии в дивизию командующего Волховским фронтом генерала армии Мерецкова. Чтобы не попались командующему на глаза лишние офицеры, резерв спешно расформировали и отправили на передовую стажерами.