– О, все очень просто, и я могу обойтись коротким объяснением. Касательно средневековых церковных богатств – которые лично вы хотите передать в казну ордена иезуитов – нам известно следующее: пожертвования, собираемые со всех провинций, отправлялись в семь главных аббатств Ко и там поступали к тем, кого можно назвать уполномоченными распорядителями; их было семеро, но только один из них знал место, где хранятся, так сказать, сейф и шифр к замку. Каждое аббатство владело одним епископским кольцом, которое из поколения в поколение передавалось уполномоченному распорядителю того или иного аббатства. Символом своей миссии Комитет семи избрал семирожковый канделябр, каждый рожок которого был украшен, в память о древнееврейской литургии и скинии Моисея, таким же камнем, что и епископское кольцо, которому он соответствовал. Так, рожок, который я нашел в Гёр, украшен красным камнем, имитацией граната, который представлял это аббатство; с другой стороны, мы знаем, что брат Николя, последний главный попечитель монастырей Ко, был монахом аббатства Фекан. Согласны?

– Да.

– Следовательно, достаточно выяснить названия семи аббатств, и мы будем знать семь мест, где поиски тайника имеют хорошие шансы на успех. Но семь названий аббатств написаны на внутренней стороне семи колец, которые Брижитт Русслен подарила вам вчера вечером в театре. Именно эти семь колец я прошу у вас, чтобы внимательно их осмотреть.

– То есть вы хотите сказать, – медленно произнес Боманьян, – что сразу готовы заполучить то, на что мы потратили целые годы поисков?

– Вот именно.

– А если я не стану вам в этом помогать?

– Простите, вы отказываетесь? Мне нужен прямой ответ.

– Разумеется, я отказываюсь. Ваше требование абсолютно бессмысленно, и я отказываюсь самым решительным образом.

– Тогда я выдвину против вас обвинение.

Боманьян растерялся. Он смотрел на Рауля как на сумасшедшего.

– Выдвинете против меня обвинение… Это что еще за новости?

– Обвинения против всех троих.

– Всех троих? Но в чем же вы нас обвиняете, любезнейший?

– Я обвиняю вас троих в убийстве Жозефины Бальзамо, графини Калиостро.

В ответ – ни одного возмущенного возгласа. Ни одного протестующего жеста. Годфруа д’Этиг и его кузен Беннето еще глубже вжались в кресла. Боманьян смертельно побледнел и попытался усмехнуться, но его лицо лишь исказила жуткая гримаса.

Он встал, запер дверь и положил ключ в карман, что несколько приободрило его приспешников. Явное желание предводителя перейти к насилию придало им сил.

Рауль имел дерзость пошутить:

– Месье, когда новобранец прибывает в полк, его сажают на лошадь без стремян, чтобы он научился держать равновесие.

– Что вы хотите этим сказать?

– А вот что: я дал себе клятву не носить с собой оружия, пока буду способен справляться со всеми сложностями при помощи собственного мозга. Так что вы предупреждены: у меня нет стремян… точнее – нет револьвера. Вас трое, вы все вооружены, а я один. Так что…

– Так что довольно слов, – грозно перебил его Боманьян. – Перейдем к фактам. Вы обвиняете нас в убийстве Калиостро?

– Да.

– И у вас есть доказательства, подтверждающие это чудовищное обвинение?

– Есть.

– Я слушаю.

– Извольте. Несколько недель назад я бродил вокруг Этиговых Плетней, надеясь, что счастливый случай позволит мне увидеться с мадемуазель д’Этиг, и увидел, как к дому подъехал экипаж с одним из ваших друзей на козлах. Экипаж въехал во двор, следом в открытые ворота вошел я. Женщину, которая была Жозефиной Бальзамо, перенесли в зал старой башни, где вы все собрались на так называемый суд. Процесс проходил самым нечестным и вероломным образом. Вы были прокурором, месье, и ваша ложь и тщеславие заставили окружающих поверить, будто эта женщина избрала вас в любовники. Что касается присутствующих здесь двух господ, то они исполняли роль палачей.

– Доказательства! Доказательства! – взвизгнул Боманьян, лицо которого исказилось до неузнаваемости.

– Я был там и лежал в оконной нише прямо над вашей головой.

– Это невозможно, – пробормотал Боманьян. – Если бы это было правдой, вы бы попытались вмешаться и спасти ее.

– Спасти от чего? – возразил Рауль, который как раз не хотел раскрывать тайну спасения графини. – Я поверил, как и остальные ваши друзья, что вы приговорили ее к заточению в английском сумасшедшем доме. Поэтому я покинул свой наблюдательный пост тогда же, когда все разошлись. После этого я бросился в Этрета. Арендовал лодку и вечером поплыл впереди английской яхты, о которой вы говорили, с намерением пристращать ее капитана.

Но это была ошибка с моей стороны, которая стоила жизни несчастной графине. Только потом я понял ваш гнусный обман и смог восстановить картину преступления во всей ее жестокости: то, как ваши сообщники спускались по Лестнице Кюре, то, как пробивали дно лодки, то, как утопили ее.

Слушая Рауля с видимым испугом, трое сообщников постепенно придвигались все ближе друг к другу. Беннето оттолкнул стол, который был препятствием между ними и молодым человеком. Рауль заметил свирепую физиономию и кривую ухмылку Годфруа д’Этига. Один знак Боманьяна, и барон покончит с ним, заставив заплатить за его безрассудство.