Ведьмочка: “хочу к вам!”

Не успокоившись за раз, смартфон продолжал вибрировать. Агата настойчиво повторяла одно и то же: “хочу к вам!”, “хочу к вам!”, “хочу к вам!” — словно скорость моего ответа зависела от частоты ее сообщений. Что за наивность: хочешь немедленной реакции, пришли мне что-нибудь поинтереснее. И лучше не текст, а снимок. Наконец поток иссяк. Держу пари, ведьмочка не сдалась — скорее всего, одновременно писала и мне, и Глебу, проверяя, у кого дрогнет первым. Так что, вероятнее всего, сейчас они разговаривают.

Засыпав найденные перстни обратно в шкатулку, я приступил к следующему ящику. Однако внутри не обнаружилось ничего примечательного: обрывки пожелтевших документов, старые счета и ноутбук, тоже любовно расколоченный. Наконец я потянулся к последнему ящику стола — тому самому, за попытку приблизиться к которому отец в детстве давал мне по рукам сильнее всего. Ну посмотрим, что такого ценного ты прятал там.

Нравится книга? Поставь лайк!

Святейший Синод наблюдает.

Самый нижний ящик стола с треском распахнулся, являя огромную кипу пожелтевших листов. Какие-то старые записи, обрывки газет, вырванные страницы книг — на большинстве уже даже буквы стерлись от времени. Казалось, достань — и все рассыпется в руках. Не удивлюсь, если сюда не заглядывали годами — это был даже не архив, а обыкновенная свалка. И что тут было прятать от меня? Что из горы иссохшихся бумаг представляло для тебя ценность? Немного поворошив эту кучу, на самом дне я наконец обнаружил тонкую папку и вытянул наружу. Тряхнул — и на стол выпали две старые фотографии.

С первого снимка смотрел отец, еще совсем юный, худой и весь нескладный. Даже взгляд его холодных черных глаз был будто чуточку светлее и добрее. Рядом, положив руку на его плечо, стоял и улыбался мужчина — еще относительно молодой, без привычных мне глубоких морщин. Конечно, я его сразу узнал — единственного человека, с которым считался великий и ужасный Григорий Павловский — моего деда. Как же мне тебя не хватало последние годы.

Второй снимок вообще оказался знакомым — точно такой же стоял когда-то в кабинете у дяди Николая. Потом, правда, после происшествия с Глебом он его убрал в свой письменный стол, но не выбросил. На фото два обнимающихся пацана, два брата позировали в камеру — один из которых дядя, другой отец — вообще на себя не похожий, улыбающийся и непривычно довольный. Оба найденных снимка — и с дедом, и с дядей — слегка выцвели от времени, оба помяты, словно их загибали, собираясь свернуть и выбросить, но так и не выбросили. Похоже, не от всех ты готов был отказаться.

Я тряхнул папку дальше, и на стол посыпались женские фотографии. Их тут было полно — и все красотки как на подбор. Блондинки, брюнетки, рыженькие, большие глаза, пышные ресницы, сочные губы, точеные фигурки с длиннющими ногами — на некоторых снимках девицы были в полный рост. В папке словно хранилось портфолио модельного агентства. Ну и что это, личный список любовных побед? И зачем они ему нужны — с его-то характером? Или это они тебе сами фото присылали, чтобы такой великий колдун снизошел до них? Даже знать не хочу. Кто знает, может, среди них даже моя мать есть. Хотя, в общем-то, тоже неважно.

Папка казалась пустой. Однако когда я тряхнул, прямо в руки выпал еще один снимок, которого я ни разу не видел, но неожиданно вспомнил день, когда это было снято. На фотографии, как ни странно, были он и я — совсем маленький, года три-четыре, самое большое пять. В лицо светило теплое осеннее солнце, ветер кружил по земле упавшие листья, а мы оба стояли на крыльце этого дома. Отец с равнодушным видом, будто его оторвали от важных дел, смотрел в камеру и чуть щурился. А я вцепился в его ладонь, задрал голову и смотрел на него. Тогда я смотрел только на него… Твою ж мать. Ну какого черта ты хранил это? Чтобы мне стало чуть сложнее тебя ненавидеть?

Я затолкал все снимки обратно, бросил папку на место и захлопнул ящик. Все, этого стола с меня на сегодня явно достаточно. Смартфон рядом начала протяженно вибрировать, словно предлагая переключиться. Ведьмочка решительно требовала моего внимания, и сейчас я был даже рад ей его подарить. Я принял вызов, и лицо с веснушками и копна рыжих волос появились на экране.

— Я тоже хочу к вам! — с ходу начала Агата. — Глеб сказал, что ты хозяин и все вопросы к тебе! Вы же меня возьмете к себе? — она просяще захлопала ресничками. — Возьмешь, да?..

Знает ведь, чертовка, какая миленькая в этот момент.

— И чем ты будешь тут полезна? — спросил я, откидываясь в кресле для удобства.

— Чего? — опешила она.

— А что ты хотела? Каждый, кто живет в моем доме, должен приносить мне какую-то пользу.

— Что, Глеб тоже приносит какую-то пользу? — возмутилась подруга.

Конечно, судя по отдаленному грохоту из глубины дома, Глеб сейчас упорно ломал какую-то дверь.

— Ну, лечить вас буду, — после паузы выдала Агата. — Кто вас вообще скверной мажет? Да и вам что, своя ведьма не нужна?