— Я могу войти? — проскрипел старик. — У меня к вам дело.

Да я понял: кто-то пришел, вернее, приковылял забрать свое. Даже интересно, что он тут считает своим.

— Проходите, — разрешил я, — если не боитесь моего дома.

— Насмешили, — бросил он, заходя внутрь.

Старые кости, казалось, скрипели при ходьбе. Надеюсь, до конца разговора он тут не почит.

Постукивая тростью, старик зашел в гостиную и замер, мрачно уставившись на портрет над камином. Даже желваки заходили под пергаментом иссохшейся кожи.

— Мои соболезнования вашей утрате, — не без удовольствия выдал он.

— Итак, — приступил я к делу, — что же вас сюда привело?

— Мне нужно мое кольцо.

На ум приходил только один способ, как его кольцо могло оказаться тут.

— Которое он у вас забрал? — я кивнул на портрет.

— Вы находите это смешным? — визитер поджал и без того тонкие сухие губы.

Ну вообще-то да. Взгляд сам собой упал на его правую руку, где недоставало не только кольца, но и указательного пальца, на котором как раз и носят подобные вещи. Не удивлюсь, если отец забрал колечко вместе с пальцем — он никогда не был слишком аккуратным.

— Подождите тут, — сказал я.

Зайдя в кабинет, я взял шкатулку с перстнями и вынес в гостиную. Стоило открыть крышку и запустить внутрь руку, как одно кольцо с прозрачным, как слеза, крупным камнем, казавшееся невзрачно-тусклым, вдруг словно засияло изнутри — будто почувствовало рядом своего хозяина. Бывшего хозяина.

— Это кольцо? — уточнил я, доставая его из шкатулки.

— Да, это, — старик потянул руку.

Я слегка отодвинул находку в сторону.

— Хорошо, тогда давайте оговорим цену.

— Цену? — гость скривился, будто тужась чихнуть. — Смеетесь? Это мое кольцо. Забранное у меня! По-хорошему, вы должны были мне вернуть его с извинениями. Но так и быть, я пришел за ним сам. Так что давайте сюда, — он вытянул руку и даже ею потряс.

А ведь так обычно просят милостыню. Какой дивный контраст: выглядел, будто уже лет десять побирался, а говорил как бандит. Тебе отдать? А больше тебе ничего не надо? А потом придут все, кого папочка обидел — а таких, я уверен, полстолицы — и все захотят, чтобы я им что-то отдал. И с чем я тогда останусь?

— То есть вы не намерены ничего мне давать за это кольцо?

— С вашим отцом я бы еще договаривался, — прохрипел старик. — А вам уже честь, что я с вами вообще говорю!

— Но теперь этот дом и все, что тут есть, принадлежит мне, — напомнил я, вертя колечко в руке.

Казалось, было слышно, как его глаза скользили по впавшим глазницам — туда-сюда следом за драгоценностью.

— Это ошибка, что вы это все получили, — морщинистая рука отрывисто махнула по гостиной. — Причуда Темноты, не более того! Перстни, которые вы нашли в шкафу, это совсем не то же, что перстни, которые забирают сами. У вас даже эту печатку нет права носить, — он кивнул на гербовое кольцо на моей руке. — Такие вещи — не находка в шкафу!

Может, и не находка. Вот только это был мой шкаф.

— Так что, молодой человек, давайте не будем продолжать этот фарс. Вы мне отдаете кольцо, и, так и быть, я не создаю вам проблем.

И почему некоторые люди так любят создавать проблемы себе? Предложи он мне хорошую цену, я бы продал это кольцо без всяких колебаний. На хрена мне эта стекляшка — такие вещицы, крайне дорогие для прежнего хозяина, обычно бесполезны для нового. Однако с таким подходом…

— Значит, вам нужно это кольцо? — я приподнял его на свет.

Прозрачный камень словно сиял все ярче.

— Вы так плохо меня слушали? — пробурчали иссохшиеся губы.

— А куда оно вам? — я крутанул кольцо в руке. — На какой палец? Вам же все равно не на чем его носить. А вот мне есть на чем, — и надел себе на палец.

Черепушка моего собеседника, казалось, сейчас треснет. Впалые глаза аж вылезли из орбит и уставились на мою руку. Ну а чего ты хотел? У тебя забрали — так попробуй забрать сам, а если не можешь — так вали отсюда.

— Уж сколько ваш отец себе позволял, — как змея, прошипел визитер, — но такого даже он себе не позволял!

Приятно слышать.

— Если это все, — подытожил я, — то вы можете уже покинуть мой дом.

И дом был со мной полностью согласен. Входная дверь охотно распахнулась — с очень любезным грохотом.

— Жаль, что вы не захотели по-хорошему, — проскрипел старик. — Вы, юноша, нажили себе врага! И еще очень об этом пожалеете!

Стуча тростью и гремя костями, он направился к выходу. Вот же старый маразматик. До двери-то хоть сам дойдет или по пути развалится? А туда же: пожалеете. О чем? Что песком своим все крыльцо засыпет?